Благословенный. Книга 7 (СИ) - Коллингвуд Виктор
То была ужасающая свалка в тучах пыли и песка; какое-то бешенство, головокружительный вихрь храбрости, ураган сабель, как молнии сверкающих среди всеобщего смятения.
Эта борьба длилась почти час. Французской кавалерией было выполнено десять атак. Под Кульнёвым убили двух лошадей. Половина кирасиров осталась на плато: каре немцев продолжали держаться, но тут подоспела гигантская пехотная колонна Сен-Сира с польскими уланами и егерями генерала Лефевра-Денуэтта. Французские гренадеры пошли в штыковую, сбив немцев с гребня холмов, и, наконец-то, холмы к западу от Камбурга были взяты. Французские кирасиры дивизии д’Эспаля яростно рубили отступавшую пехоту Иорка и Лестока. В этой страшной сумятице они набрасывались на русских гусар, сцепляясь с ними врукопашную, не выпуская палашей из рук. Немецкие каре отступали, но продолжали держаться.
Продолжающиеся атаки поставили немецкие корпуса на грань поражения. Гренадёры Сен-Сира смяли центр немецких позиций. Генерал Бонапарт невольно любовался ими, показывая Аркадию Суворову и говоря: «Изумительно!» — вот его подлинные слова.
К четырём часам пополудни положение русско-немецкой армии ухудшилось. Французы уже уничтожили семь немецких каре из двенадцати, захватили и заклепали шестьдесят пушек, отняли у немецких полков шесть знамен, которые были принесены находившемуся в Камбурге военному консулу тремя кирасирами и тремя егерями конной гвардии.
Обе стороны почувствовали, что в сражении наступил кризис. Французская артиллерия, в большинстве находившаяся за рекой, уже не могла поддерживать огнём наступление, и Жубер, приостановив переброску на левый берег пехоты, приказал батареям сняться с места и передвинуться ближе к своим наступающим войскам. Генерал Бонапарт, видя истощение немецкий корпусов, решил ввести в бой русские резервы: вторую пехотную дивизию Эссена и четвертую — Милорадовича.
До захода солнца оставалось еще четыре часа. За это время должно было решиться — кто из сторон одержит победу.
Глава 21
Солнце клонилось к закату, а исход боя всё еще был неясен. Эта странная битва была как бы поединком между двумя остервенелыми ранеными, которые, каждый со своей стороны нападая и отбиваясь непрерывно, истекают кровью. Кто падет первый? Обе стороны словно пустили корни в эту каменистую почву.
Ослабление русско-германской армии казалось непоправимым. Потери были ужасны. Иорк, на левом крыле, требовал подкреплений, однако все резервы уже были введены в дело. «Их нет, — отвечал адъютантам Иорка бледный, но решительный Николай Карлович. Вы спрашиваете меня, что же делать? Пусть ваш генерал даст себя убить — и ему больше не придется ломать над этим голову!» Буквально через несколько минут прибыл адъютант Лестока и потребовал у Бонапарта пехоты, на что тот воскликнул: «Пехоты! А где я ее возьму! Не могу же я ее создать!»
Однако французская армия страдала еще сильнее. Бешеный натиск прямо на немецкие батареи, непрерывно изрыгавшие в лицо французам чугун и свинец, сыграл свою роль: корпус Сен-Сира понёс чудовищные потери. От некоторых полков остался лишь пустая оболочка, каркас. Бывало, что несколько человек, скучившихся вокруг знамени, обозначали место такого-то полка; многими батальонами командовали капитаны или поручики. Дивизия Альтена, и до того уже сильно пострадавшая у Иены, была почти истреблена; неустрашимые бельгийцы бригады Кюрье усеяли своими телами ржаное поле вдоль дороги на Ауэрштедт. Пожары в Камбурге и перерывы в переброске войск, вызванные необходимостью пропустить на левый берег артиллерию, привели к недостатку сил: и теперь исход боя, пришедшего к шаткому равновесию, буквально висел на волоске.
* * *
63-й Угличский фузилерный полк держался из последних сил. Его стрелковый батальон, цепью рассыпанный перед фронтом русских сил, уже дважды возвращался в тыл, расстреляв все свои боезапасы. Линейный батальон, колонною стоявший на холме, не сделал меж тем ещё ни одного выстрела, понеся уже серьёзные потери от ядер французской артиллерии.
Порутчик Епишев внимательно вглядывался в неприятельские позиции, пытаясь предугадать, как дальше пойдёт ход сражения. Отсюда, с возвышавшихся над долинную реки Заале холмов, прекрасно просматривалась вся французская позиция, и если бы не дым, густое пеленою окутывавший все поле сражения, поручик мог бы составить полное представление о ходе развёртывания всей Вюртембергской армии Жубера.
Французские пехотные колонны одна за другой мохнатыми гусеницами переваливались через неширокую реку, совершенно запрудивединственный на 10 вёрст окрест каменный мост. Перейдя за реку, они под непрерывным обстрелом русской артиллерии пытались развернуться, перестроившись из походных в боевые колонны. Было понятно, что как только у них накопится достаточно сил Жубер непременно перейдёт в наступление чтобы отбросить русские силы от берега реки; но непонятно было, когда именно это произойдет.
Между тем командир и вышестоящий начальник Епишева, аапитан Семёнов, наблюдавший картину боя через подзорную трубу повернулся к поручику и протянул ему свой наблюдательный прибор:
— Поручик, что скажите?
— Полагаю, капитан, уже в ближайшем будущем можно ждать атаку. Им там уже тесно у реки; а ведь им надобно переводить ещё много сил! — ответил Епишев, глядя, не отрываясь в даль, в долину за рекою, где грозно шевелились колонны многочисленных войск в синих мундирах.
— Как же их много!
— Говорят, девяносто тысяч!
Перестрелка меж тем продолжалось ещё минут двадцать. Вдруг офицеры увидели, как французские колонны, построившиеся внизу, в двух оружейных выстрелах от них, дрогнули и медленно поползли в гору.
— Ну вот, поручик дошло дело и до нас! Извольте скомандовать людям вставать и заряжать оружие. Скоро пойдём в контратаку!
Французы медленно приближались. Поручик уже ясно различал их перевязи, белые лацканы, красные воротники, блестящие на солнце колеблющиеся в такт шагам штыки.
— Славно идут, — сказал Епишев, просто для того лишь, чтобы хоть что-то сказать, сам подумавпро себя, что пора уже и им идти в контратаку
Капитан Семёнов, однако же, не давал нового приказания и всё так же молча стоял перед нашими рядами.
Между тем остатки нашего стрелкового батальона, из цепи распавшиеся, как это обычно бывает, в неровные кучки, подались за спину линейного батальона и начали строиться в резервную колонну.
Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и из роты Епишева.
— Открыть огонь! — отрывисто скомандовал капитан Семёнов.
— Батальный огонь! — тут же передал команду Епишев, и унтер-офицеры засуетились, торопливо выкрикивая «Наводи… Целься… Залп!»
Весь фронт линейного батальона Угличского полка тотчас же потонул в пороховом дыму, сквозь который прорезывались вспышки выстрелов. Епишев тотчас поспешил к рядам своих людей, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух вокруг тотчас же затянуло пороховым дымом. Уже через пару залпов лица солдат все были закопчены порохом и. Иные оживленно забивали пули шомполами, другие подсыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. В кого они стреляли, уже скоро не стало видно от порохового дыма, слишком медленно уносимого ветром. В ответ впереди, шагах в семидесяти, так же расцветали вспышками выстрелов ряды французов, и тотчас же как будто кнутом стегали по нашим рядам; над головами то и дело слышались душераздирающие звуки жужжанья и свистения перелетающих выше цели французских пуль.
Несмотря на такой не очень прицельный огонь, потери угличан множились. То один, то другой наш солдат падал как подкошенный, или просто выходил из рядов, зажимая кровоточащую рану. Одного с окровавленною головой, без кивера, двое солдат потащили под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в щеку. Другой, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из склянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала,. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и Заметив, что все больше солдат, в том числе и не раненых, под предлогом помощи своим раненым товарищам стали покидать ряды, Епишев с криком побежал за ними, требуя, чтоб они воротились Солдаты шли толпой, громко разговаривали и махали руками.
