Барочные жемчужины Новороссии (СИ) - Greko
Когда десяток поручиков, подпоручиков и прапорщиков начинает прятаться за спинами унтеров, понятно, что офицерской пьянке конец. Я догадался, что нас прибыл утихомиривать генерал-майор в отставке Феодосий Ревелиоти, георгиевский кавалер и местный лэндлорд.
— Всех жителей Ялты переполошили! Опять мне за вас краснеть?
Офицеры, как нашкодившие школьники, принялись собирать кружки и разбросанные тарелки с раздавленными ягодами. Генерал с брезгливой гримасой за ними наблюдал. Тут его взгляд остановился на Спенсере. Безошибочно определив в нем дворянина, Ревелиоти подошел и завязал с Эдмондом светский разговор, пригласив, в итоге, англичанина в свой дом на ночевку. На прощание англичанин наказал мне утром его посетить.
Оставшись одни, присмиревшие офицеры затеяли со мной тихую беседу на предмет выбора крестного и моих дальнейших планов.
Поручик Георгий Серафим меня наставлял:
— Выбор крестного — не шутейное дело. А у тебя и вовсе непростое. Многие теперь захотят породниться с таким героем. Подполковника, конечно, не обещаю, но на одного из трех наших капитанов можешь рассчитывать. Сами тебе предложат — будь уверен.
— Мы-то чем плохи? — рассердился Ваня. — Ладно, Варвара. Она уже при деле. Но Эльбида расстроится. Видели бы вы, как она сердцем к Янису прикипела!
— За баб спору нет, — не унимался поручик. — А вот крестным лучше позвать штабс-капитана Сальти. Егор Георгиев, иди к нам поближе, — позвал Георгий офицера, шепнув мне на ухо: «при деньгах твой будущий кум. И родня у него знатная. Аж цельный контр-адмирал в Севастополе!».
— Егор Георгиев Сальти! — представился штабс-капитан.
Мы с ним быстро обо всем договорились. А тут и время пришло вечеринку сворачивать. Офицеры стали потихоньку расходиться.
— Думал я про твою беду, — начал разговор со мной Мавромихали, когда проводили последнего гостя.
— Бед у меня много, — усмехнулся я. — Ты про какую из них?
— Про устройство Марии и Яниса.
— Так, так! — я загорелся. — И что?
— Есть тут у нас барыня, — Ваня напустил на себя таинственный вид. — Мы ее прозвали Султаншей, а она себя сама называет «старухой со скалы». Княгиня Голицына, Анна Сергеевна. Была помоложе — эх, горяча! Носилась здесь лет десять назад на лошади в брюках да в шинели.
— Часом не в Кореизе живет? — припомнил я историю крымских дворцов.
— В нем самом, в Кораисе. Имение «Новый свет». Я к ней, помнишь рассказывал, по осени езжу, с фруктовым садом помогать. Так вот! Раньше, говорю, шустрая была барыня. Всем сама заправляла. Иностранцев выписывала винные погреба устраивать. Ну и садов с цветами развела — истинный рай. А уж богомольная какая! Церковь у себя построила «Во имя Вознесения Господня».
— Ваня, какая связь между устройством дальнейшей жизни сестры и церковью⁈
— Поспешай, Коста, не торопясь! Я тебе за то толкую, что она уже не та, что прежде. Совсем согнулась, — тут Ваня хитро прищурился, подходя к кульминации своего повествования. — И есть у нее хуторок на Почтовом тракте. Лет пять назад она бы не продала. А теперь может и продаст. Не доходят у нее руки до брошенных татарских лачуг, а вид они ей портят. Очень не любит она это дело. Сама мне жаловалась и говорила, чтоб я нашел кого, порядок навести.
— Нужно посмотреть!
— Посмотреть — можно. С утречка и поедем.
… На следующий день спозаранку наняли тележку и отправились в Кореиз, прихватив с собой Спенсера. Он загорелся познакомиться с Голицыной и «Новый свет» посетить, о котором уже много слышал хорошего. Чуть ли не лучшее поместье на весь Южный берег.
Прекрасная дорога в «каменной одежде», как выразился капитан, уходила дальше вглубь скал, параллельно морю. Мы же высадились напротив въезда в поместье. Выше дороги, немного поднявшись по пологому склону, мы обнаружили пять домов с плоскими крышами и большое деревянное строение. Одна мазанка была пристроена к нависавшей над ней скале. Кругом царило запустенье.
— Видишь, крыша провалена? — указал Ваня на эту лачугу. — Весной приезжал брат Султанши, генерал Всеволожский. Он на лошади здесь по горам разъезжал, принял крышу за ровную травяную площадку и сиганул. И провалился конь его прямо в суп к татарам. Те от расстройства пожитки похватали и дали деру. Последние они на хуторе оставались.
— Черепицей надо крыть. Тогда никто не перепутает, — рассмеялся я и принялся изучать уцелевшие сакли.
Группа из четырех каменных домов образовывала небольшой и очень живописный каскад, взбиравшийся по склону. Его не портила даже почти смытая дождями побелка, настолько эффектно выглядели покрытые зеленой травой плоские крыши. Приложить руки — конфетка получится!
В глубине хутора стоял тот самый пострадавший дом метров пятнадцать по фасаду — типичная мазанка с толстыми стенами из глины и покосившейся терраской. Перпендикуляром к нему служила длинная деревянная конюшня, к ее заднему торцу была пристроена летняя кухня с очагом. При желании из конского загона выйдет отличная таверна, если утеплить стены и прорубить окна.
Широкий двор между пятью домами густо порос травой и был завален скатившимися с гор камнями разных размеров. Вид с него на бескрайнее синее море и покрытые сказочным лесом горы, мощными горбами опирающиеся в берег, был ошеломительным.
— За конюшней родничок есть, — просветил меня капитан. — Тут, в Кораисе, вообще с водой очень хорошо. Живи и радуйся! Ну, как? Понравилось? Пойдем приценяться?
Я согласно кивнул. Место, действительно, было изумительным. Горная цепь защищала от северных ветров. И меня не пугала некоторая безлюдность. По тракту часто проносились верховые и экипажи. В самом поместье княгини жизнь кипела. Буквально в ста метрах вниз от дороги шло активное насаждение гранатовых деревьев. Разбивались и виноградники немного ниже. Крышу дома поместья скрывали пирамидальные тополя и огромные ореховые деревья, но было видно, что и там сновали люди.
Княгиня Голицына — согбенная худенькая старушка — приняла нас на галерее-террасе своего дома, который назывался «Розовым» из-за обилия цветущих вокруг роз. Ее глаза, хоть и утратили былой блеск, выражали ум, твердость характера и доброту. О ее набожности недвусмысленно напоминало священное писание на столе.
В имении она обитала не одна. Вместе с ней проживали — каждая в своем домике в саду — баронесса Жульетта Беркгейм и мадам Каролина Собаньская, урождённая Ржевуцкая. На последнюю я смотрел во все глаза, восхищаясь ее не увядшей к сорока годам красотой и изворотливостью де Витта. Ведь, это была она — та самая фам фаталь, из-за которой якобы пострадала его карьера. И которую он так ловко пристроил, наверняка, имея возможность тайно навещать.
Спенсер представился и завел с дамами оживленный разговор на французском. Мы с Ваней переминались с ноги на ногу у входа на террасу. Наконец, нас позвали.
— Я не хочу продавать хутор. Стоит он не дорого, не более 500 рублей. Вопрос не в деньгах, — старушка-божий одуванчик смотрела на меня пытливо, словно взвешивала. — Вопрос в том, чтобы хутор перестал быть позором моего «Нового света». Я приехала сюда, чтобы построить рай, и я его почти построила. Не знаю, сколько мне еще осталось дней, но хочу быть уверена, что ничто не испортит дело моей жизни.
— Что же вам предложить, Ваше сиятельство? Как мне убедить вас в моих искренних намерениях?
— Слишком я стара, чтоб словам верить. Но не спешите отчаиваться, молодой человек. Выход я вижу. И очень удобный, учитывая, что вы не русский подданный. Я имею право приглашать иностранцев на работу с поселением. Мы составим об этом договор. Сверх в нем указанного, я не смогу ничего требовать. И вы не сможете.
— Мы не станем крепостными! — с жаром воскликнул я.
— Вы и не станете! Вы будете арендаторами, несущими по отношению к поместью четко прописанные обязанности. Не бывает обязательства без прав. Обязанностью вашей станет превращение хутора в своего рода постоялый двор. Не в грязную дыру, наподобие тех, что сейчас раскиданы по всему Крыму, где постояльцам служит постелью бильярдный стол либо десяток мешков соломы. Но в заведение, где смогут с комфортом разместиться мои гости. За плату, разумеется! — она возвысила голос, чтоб пресечь мои попытки ее прервать. — Вашим же правом будет возможность выкупить хутор, скажем, через 15–20 лет, за те же пятьсот рублей, о которых я уже сказала. Арендную плату установлю в пятьдесят рублей в год. Это, поверьте, не филантропия, но и не много, если вы найдете способ извлекать доход.
