"Святые" 90-е Пионер – Том II (СИ) - Ветров Клим
Я отвернулся, а потом, не дожидаясь начала операции, вообще ушел на кухню. Хоть и привык, но вида крови не люблю. Долго, правда отсидеться не удалось.
— Пионер! — заорал Шухер, — помогай держать!
Пришлось вернутся в самый разгар действа.
Кровь сочилась из дыры под ключицей, судя по разрезу, пуля засела где-то глубоко. Доктор ковырял щипцами, и каждый раз, когда металл цеплял плоть, Круглый выл, кусая палку.
— Держите крепче! — рявкнул доктор, когда Круглый рванулся, выгибаясь не хуже заправского гимнаста.
— Блядь, да сколько можно⁈ — заорал тот.
Щипцы звякнули о что-то твердое. Доктор вытащил пулю — крошечный кусочек свинца, будто горошина из рогатки. Бросил её в жестяную миску, где она глухо стукнула, оставляя кровавый след.
— Готово, — выдохнул он, протирая лоб рукавом.
Круглый уже не кричал. Глаза закатились, губы синие. Доктор наложил повязку, замотал бинтами, словно мумию.
— Жить будет? — спросил Бондарь, закуривая.
— Если не сдохнет от вашего самогона, то да, будет, — доктор снова протер очки, собрал инструменты. — Два дня не двигаться. И смените ему простыни, а то точно сдохнет, только от вони.
И только он это сказал, как по комнате «поплыл» запах, Круглый обоссался.
Через минуту доктор ушел, резко хлопнув дверью. Бондарь взял бутылку, и молча вылил остатки себе в рот.
Мы прошли на кухню.
— И что теперь? — Шухер швырнул на стол пачку «Стюардессы», отчего зазвенела жестяная пепельница.
Бондарь, прислонившись к холодильнику с облупившейся эмалью, достал складной нож и начал чистить ногти. Лезвие ловило свет, рисуя на стене дрожащий блик:
— Пока ничего, ждём. Я у корешей поспрашиваю, может нароют кто это вас встретил так горячо…
Шухер резко обернулся, зацепив локтем чашку с остатками чая. Бурый круг расползся по столешнице:
— А нам-то что делать, Дим?
— Поедем к Лехе, узнаем как пацаны добрались.
— А Круглый?
— Полежит пока, Бондарь присмотрит. Правда ведь?
Бондарь фыркнул, с силой щёлкнув ножом:
— Я те что, сиделка?
— Ну значит найди того кто присмотрит, если сам не желаешь.
Он лишь махнул рукой. С его-то связями найти санитара проще, чем папиросу скурить. Эта бутафорская злость — чисто для Шухера, чтоб не думал, что всё как по маслу.
Покинув квартиру, вскоре мы уже садились в припаркованную во дворе девятку. Мотор ожил на втором повороте ключа, выплевывая сизый дым из выхлопной трубы. Сегодня не холодно, поэтому греть особо не стал, дождался когда чуть тепленьким подует, так чтобы стекла не сильно потели, и развернувшись, выехал со двора.
— Вопрос можно? — Шухер прикурил, прикрывая ладонью дрогнувшее пламя. Сигарета вспыхнула, осветив его впалые щеки.
— Валяй.
— Что это было?
Я придержал машину перед выбоиной, чувствуя, как ремень безопасности впивается в плечо:
— В смысле?
— Мне Соня рассказал, как ты с пулеметчиком на чердаке разобрался. Да и потом, отойти нам дал. Даже мы, прошедшие через мясорубку, в ступоре были. А тут пацан сопливый… — он резко вдохнул дым, добавляя, — ты только не обижайся.
Стеклоочистители заскрежетали, сдирая с ветрового стекла застывший лед.
— Первый раз — слепая удача. Отвлечь их от вас — другого выхода не было. Да и везение…
— Ну-ну… — Шухер швырнул окурок в приоткрытое окно, и до самого конца пути смотрел на мелькающие желтыми огнями пятиэтажки, будто искал в них ответ.
Ехали, правда, недолго, и вскоре, поставив машину напротив входа в обиталище афганцев, ёжась — а с заходом солнца похолодало, спустились в подвал.
Внизу грохотало: музыка, лязг блинов, стон турников, прерывистое дыхание. Воздух гудел от тестостерона и дешевого одеколона. Парни в растянутых майках синхронно повернули головы, узнав наши тени на пороге.
Мы поздоровались, и не задерживаясь, двинулись в кандейку к Лехе.
Открыв дверь, я поморщился. Накурено было так, что хоть топор вешай. Народу тоже битком, и в центре два героя, Соня с Михой. Судя по довольным рожам, делятся впечатлениями.
Заметив меня, Леха шагнул навстречу, прикрыв за собой дверь.
— Дим! — Его шрам от уха до подбородка вспыхнул багровой полосой, словно живой нерв: — Что с Круглым⁈
— Пулю вынули. Зашили. Отходит пока, вину осознает.
— Вину?
— А тебе твои орлы не сказали?
— Не сказали что?
— Как он пулю поймал? Как приказа ослушался?
— Говорили что-то, но так, не углубляясь.
— Значит сам углубись, очухается, разберись, накажи его.
— Наказать? За что?
— Лех, ты меня вообще слышишь? Он приказ нарушил, группу подвёл, еще б немного, и мы бы там все остались. Догоняешь?
Леха посмотрел пристально, так что шрам на щеке ещё сильнее побагровел и задёргался, — у него бывает такое когда он нервничает, или злится. И кивнул, выдавив из себя с неохотой.
— Ладно, разберусь.
— Вот-вот, разберись Лех, и на будущее, если что, мне такие идиоты не нужны. Соня, красавчик, адекватный, Миха тоже не дурак, и не из пугливых, а этот просто на голову больной.
Леха кивнул ещё раз, мы пожали друг другу руки и я двинулся к выходу.
Вышел, — на улице совсем похолодало, хотя может быть так казалось после натопленного подвала. Но в любом случае градусов двадцать есть, да ещё и с ветром.
Дошел до машины, открыл, сел за руль и посидев немного в тишине, завёл двигатель. Думать не хотелось, хотелось газировки из автомата, бутерброд с колбасой за два девяносто, и чтобы единственной проблемой была добыча бензина для мотоцикла.
Посидел, помечтал, воткнул передачу, и дальше всё как обычно: на дорогах — колеи от грузовиков, все чаще встречаются разбитые фонари, перевернутые мусорки на проспекте, и разлетающиеся от ветра пластиковые пакеты — символы новой эпохи.
За то что нас найдут, я не переживал. Те кто меня видел, мертвы, парни же вообще не светились. Машины мы оставили на задах, погони не было. Камер, или чего-то подобного, на дорогах нет, а то что я рискну отжать Патринский бизнес, никому и в голову не придёт. Если на то пошло, я больше волновался за тех кто выследил нас с Шухером в том подвале, вот они точно знали кто мы, и где нас искать. Единственное чем я себя успокаивал в этой ситуации, тем что хотели бы, давно бы уже что-нибудь предприняли. А раз «молчат», значит не надо им этого.
Зайдя к Бондарю, я снял куртку и сразу прошёл на кухню, в комнате с Круглым кто-то был и мне не хотелось лишний раз светиться.
— Чай будешь? — спросил хозяин, когда его руки ровными движениями уже разливали напиток по стаканам. Мой внезапный визит не заставил его даже моргнуть — будто ждал.
Я кивнул.
— Задача должна быть выполнена, — сказал он глухим голосом, ставя передо мной стакан. Пар поднимался спиралью, растворяясь в свете голой лампочки.
— Интересно, как? — я придвинул стул, усаживаясь. — Те кого мы ищем, наверняка уже всё выложили. Если их и найдут — то весной, когда растает лёд в карьере.
Бондарь потянулся за папиросой, достал, помял ее, и неторопливо закурил.
— Их там не было — сказал он.
— И еще. Засаду организовали не вояки. Тот, с кого ты жетон снял, — бывший водила из учебного центра. Спортзал на базе посещал, вот и связи.
— Тогда откуда оружие? — я отхлебнул из стакана, наблюдая, как тень от сигаретного дыма пляшет на обоях.
— Да всё оттуда же, ты же знаешь, какое сейчас время: за пару бутылок «Арарата» любой прапор не то что пулемет, — танк продаст!
Если это действительно так, а у меня не было оснований не верить Бондарю, становится понятно почему мне удалось настолько легко справиться, будь они на самом деле из ГРУ, вряд-ли бы так вышло. Я, конечно, тоже не пальцем деланный, но против слаженной группы спецназеров точно бы не потянул.
— Что дальше? — спросил я, глядя через стекло как ветром раскачивает фонарь напротив подъезда.
— Доводим до конца. — Бондарь затушил папиросу. — Или боишься?
Я не боялся, о чём и сообщил. Он же клятвенно пообещал что в этот раз сам пойдет со мной, и сам всё проконтролирует. Дело — как он выразился, плёвое. Есть один бывший профилакторий на окраине, там держат тех кто нам нужен. Надо просто прийти туда, и забрать этих людей.
