"Святые" 90-е Пионер – Том II (СИ) - Ветров Клим
Нож вошёл в шею коренастого как в масло. Кровь брызнула на рукав. Худой прыгнул в сторону, и клинок скользнул по рёбрам, порвав куртку. Ударил в челюсть — что-то хрустнуло, и добил так же ножом.
Шмонать не стал, снял только оружие: ТТ — поживший, царапины на рукояти; обрез — самопал вертикалка.
Сзади залаяли голоса. Времени на раздумья не осталось.
Рванул обратно, а в голове мысль — не бандиты. Или вояки, или ментовский спецназ. Слишком чётко действуют, потом форма, серьезное оружие, гранаты. Косят под бандитов, но не они, точно.
Перевалившись через забор и проскакав на четвереньках до дровника, пулей влетел в дом.
— Валим! — зашипел Шухер когда я едва не врезался в него.
— Миха с Соней Круглого к машинам потащили!
— Он что, живой?
— Да, ранен только!
Махнул рукой, чтобы Шухер уходил, и в два прыжка оказался у лестницы. Свечкой ввинтился в чердачный люк, плечо горело от удара о косяк. Тело пулеметчика так и лежало ничком, лицом в лужу загустевшей крови. Перевернул, дёрнул цепочку на шее — армейский жетон звонко упал на пол. Значит, не галлюцинация. Подумал что надо было обыскать остальных.
Спустился вниз, ноги подкашивались от адреналина.
Добравшись до машин, не мешкали, раненого погрузили к нам с Шухером, Соня с Михой залезли в салон Волги.
Тронулись.
Мотор у волжанки мощный, и парни быстро оторвались.
Я тоже не тупил, как вдавил педаль газа в пол, так и не сбрасывал. Зеркало заднего вида дрожало от вибрации, но погони пока не было.
Шухер с Круглым расположились на заднем сидении, Круглый стонал, сжимая окровавленную тряпку на груди. Пуля попала в плечо, но ранение серьёзное, без врача никак.
Мрачно глядя на серый асфальт дороги, пытался сосредоточиться, сбивая мысли хоть в какую-то картину.
Однозначно спецы, но скорее всего «частники» из любителей подкалымить. Разнокалиберные стволы, форма без опознавательных знаков.
Не знаю уж в чьих интересах они действовали, но тот кто смог их нанять, наверняка очень серьёзный человек. Чиновник, или из «высоких» ментов кто-то, может военный. В общем тот, кто владеет информацией и имеет определенную власть.
— Нам же налево! — Шухер дёрнул за рукав, когда я свернул направо на трассу.
— В городе уже ждут! — рявкнул я, резко объезжая выбоину. — Двадцать минут стрельбы — местные ментам по-любому дозвонились!
— Круглый помрёт щас!
— Не помрёт. Тряпку посильнее прижми, потерпит, — бросил я, ловя взгляд Шухера в зеркале. Он кивнул, сжав губы, и замолчал до самого города.
Крюк хоть и получился приличный, зато въехали с севера, минуя возможный перехват. Вопроса куда теперь, у меня не было.
Бондарь открыл дверь, сонно потирая глаза, но увидев нас с окровавленным Круглым, мгновенно проснулся.
— Что случилось? — спросил он, помогая занести раненого на диван.
— А ты не видишь? — огрызнулся я, срывая куртку, пропитанную потом и пороховой гарью.
Бондарь молча снял трубку, быстро проговорил пару фраз и кивнул в сторону кухни:
— Пойдём, расскажешь. Шухер, посиди с ним, сейчас врача привезут.
Оставив раненого, мы прошли на кухню, где Бондарь зажёг газ и долго гремел посудой, выбирая стаканы.
— Чай будешь? — спросил он.
— Может покрепче что есть? — я опустился на стул, чувствуя, как дрожь накрывает с ног до головы.
Он хлопнул холодильником, вытащив початую «Пшеничную», и налил мне полстакана. Я выпил залпом, огонь в горле перебил тошноту. Рассказал всё коротко, как доклад.
— Мда… — выслушав, протянул тот, взял бутылку, и разлил по двум стаканам.
Мы выпили.
— Значит, говоришь, жетон и форма?
Я кивнул.
— Ага.
— Что-то ещё?
— Пропуск, вот. — вспомнив про трофей, я пошарил по карманам.
— Интересно… — протянул он, рассматривая книжицу, и буркнув что-то вроде подожди, ушел в коридор, к телефону.
Отсутствовал недолго, вернулся мрачнее тучи.
— Что-то не так? — спросил я, отодвигая стакан. Ладонь саднило — где-то зацепил занозу, но сейчас это казалось мелочью.
— Это пропуск на закрытую территорию одной из воинских частей под городом. — ответил он, доставая сигарету.
— Круто. — чтобы хоть что-то сказать, сказал я.
— Скольких вы положили? — голос Бондаря прозвучал глухо, будто из подземелья.
Говорить от том что действовать пришлось практически в одиночку, я не стал, незачем, на меня и так косятся, поэтому скромно перевёл стрелки.
— Не знаю. Я никого, парни вроде стреляли. Того что с жетоном точно наповал, про остальных не скажу, но думаю парочку ещё точно вальнули, — ответил я, проводя пальцем по царапине на столешнице.
— Уверен?
— Абсолютно.
Он резко встал, отбросив стул. Прошёлся по кухне, остановился у окна.
— Знаешь, что это за часть? — спросил он, не оборачиваясь.
— Откуда?
— Это тренировочная база спецназа ГРУ. — Бондарь обернулся, и в его глазах мелькнуло что-то вроде… страха? — Те парни — не просто вояки.
Самостоятельно придя к мысли что столкнулся в профессионалами, я если и удивился, то только столь громкому названию. ГРУ это элита, а их спецназ вообще элита элит. Но по факту, действовали они не самым лучшим образом.
— Так и мои ребята не погулять вышли, сам же говорил, опытные, войну прошли.
— Мда… — Сморщив лицо в куриную жопу, Бондарь прикурил.
— Непонятно только с какого перепугу эти грушники там оказались? — невинно поинтересовался я.
— Не знаю. — Бондарь затянулся дважды, задымив всю кухню, и швырнул то что осталось от папиросы в раковину. — Но если это то, о чём я думаю… Ты влип, Дима. По самые помидоры.
— Постой, я влип?
— Ну а кто же?
— Так это же вы с Лосевым всё затеяли?
— Забудь эту фамилию, Дима. — сквозь зубы прошипел Бондарь.
— Почему? Вы значит в кусты, а я забудь? Несправедливо выходит!
— Бросать тебя никто не собирается, не выдумывай. Но и сам тоже голову включай, для общества ты теперь отморозок, попутавший берега, главарь банды, поэтому и действовать должен как бандит, а не как…
— Как кто?
— Не как мальчишка, который верит в справедливость! Пионер херов! — рявкнул он, ударив кулаком по столу. Бутылка подпрыгнула, звонко ударившись о стаканы.
Глава 23
В дверь позвонили, Бондарь открыл и посторонился, это был доктор. Лет сорока, невысокий, в болоньевой куртке и шапке с помпоном. Он снял очки в роговой оправе, протер их платком который достал из кармана, и сразу стал похож на школьного учителя — строгого, но уставшего от вечного бардака в классе.
— Где пациент? — спросил он, даже не поздоровавшись. Голос — сухой и нетерпеливый.
Бондарь кивнул на диван. Круглый лежал, вцепившись в подлокотник, лицо серое, на лбу испарина. Простыня под ним уже пропиталась темно-бордовым, и я подумал, что диван, наверное, придется менять.
— Пациента раздеть до пояса, — сняв куртку, доктор положил на стол отделанный потрескавшейся кожей чемоданчик, открыл его. Внутри блеснули щипцы, скальпель, какие-то бутылки. — И свету добавьте.
Выполняя просьбу-приказ, Шухер взял на тумбе у окна настольную лампу с зеленым абажуром, и поставил её на столик возле дивана. Провод был перемотан изолентой, но когда вилка воткнулась в розетку, лампа зажглась, отбрасывая пятнистую тень на потолок.
— Спирт есть? — спросил доктор.
— Нет, только немного водки и самогон. — ответил Бондарь, стоя в дверях.
Доктор вздохнул, достал шприц, и отламывая носик у ампулы, сказал.
— Мне тащи водку, а самогон ему зальёте.
— А что, обезболивающего нет?
— Мало. Придется потерпеть. — ответил доктор, всаживая Круглому в плечо толстую иглу.
Тот застонал.
— Терпи казак, атаманом будешь… — успокоил доктор, и обращаясь к нам, добавил, — самогону напьётся, дайте ему палку какую-нибудь, чтобы зубы не сломал, — и дождавшись когда Бондарь притащит остатки «пшеничной», принялся за дезинфекцию инструмента.
