Цена Победы (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович
Но с началом войны «ушёл в нети», скрывался как раз по разным лесным заимкам. А на днях его предупредили, что и там достанут. Вот и рискнул, пошёл через линию фронта. «Я к вам за правдой шёл, за спасением! Вы же армян от турок спасли? Спасли! Вот и русин от австрияков безбожных спасите! А мы вам — любую помощь!»
Выяснилось, что где-то рядом со старым городишком Сколе, а вернее — рядом с его железнодорожной станцией, оборудовали австрийцы вполне себе настоящий концентрационный лагерь. И собрали в нём почти десять тысяч русинов.
Ходили слухи, что морят их там холодом и голодом, но это ещё пол беды, а настоящая беда будет, когда перевезут дальше, в какой-то Талергоф[123].
В итоге и родилась эта авантюрная идея. Атаковать малыми силами, но с неожиданного направления. Провести разведку, а если обещания местных провести тайными тропами подтвердятся, то ударить с тыла. Освободить пленных, занять железнодорожную станцию и склады при ней. Отрезать прифронтовую группировку и держать против них оборону, как уже не раз делали и во Франции, и в Польше. Отступать, огрызаясь. А самим в это время пополняться подходящими подразделениями. А при малейшей удаче — сделать бросок на Мукачево прямо в захваченных австрийских эшелонах.
И там тоже закрепиться и держаться, пока наши основные части не подойдут. Все Карпаты так пройти не удастся, но шума будет много. А значит, задача 'отвлекающего удара будет выполнена.
Вот они и идут. Зимними Карпатами, заснеженными и поросшими лесом склонами. Первые роты несли на себе боезапас и по два сухих полена. Зачем поленья? Ну так опыт Шипки! Сложить, развести такой костёр, который потом и от сырого дерева не затухнет, и так греться.
Правда, уже следующие подразделения волокли бензопилы и запас горючего. Жаркие костры-то и до них развести успели, только поддерживай.
Первые подразделения шли с двумя ночевками. Следующие — уже с одной и намного бодрее. Появлялись ступеньки и поручни на крутых подъемах, оборудованные стоянки, бревна. А затем и мостики через ручьи и речушки.
«Чёрт возьми!» — подумал Юрий. — «А ведь в тылу и декавильку прокладывают. Правда, всего на первый десяток вёрст, но если так и дальше пойдёт, то скоро и обычная пехтура все тридцать вёрст за один день осилить сможет!»
Но пока что приходилось переть на себе гранатомёты и миномёты, «натахи» и «тэдди», а главное — боеприпасы. И самым надёжным транспортом были не лошади и ослы, а обычные солдатские «ваньки». Надёжным, способным пройти там, где сам чёрт ногу сломит, но, увы, мало он утащить может.
«Ничего!» — мысленно утешил себя полковник. — «Среди узников, небось, многие с австрияками посчитаться захотят. Вот самых бодрых на поднос боеприпасов и отправим. Если сведения о численности верны, да хоть треть окажется в состоянии носить что-то, это уже три тысячи человек получается! Почти сто тонн груза за раз утащить могут!»
О! А вот тут его служивые накатали настоящую ледяную горку. Семецкий улыбнулся. Хотя бы шагов пятьсот-шестьсот можно будет спускаться верхом на мешке. Уже приятно! Не он на тебе едет, а ты — на нём!
Всего через три часа им предстоял бой за Сколе.
Вагон маглева Санкт-Петербург — Москва, 3 августа 2014, воскресенье
Прервать чтение мемуаров Американца пришлось неожиданно. Алексей зачитался так, что с дедом попрощался наспех и едва успел к отправлению. Однако уже обустроившись решил почитать в Сети про Второе Зимнее сражение в Карпатах.
Хм, о спонтанности самой операции не было ни слова. И так, буквально парой предложений упоминалось, что изначально этот удар носил отвлекающий характер. Зато в красках повествовалось о захвате железнодорожной станции и складов при ней, об освобождении узников концлагеря.
Более коротко, но зато с рисунками — об использовании трофейных пулеметов и минометов, а вернее, о том, что захваченные на складах боеприпасы очень пригодились самому Семецкому. Нашлась и отдельная книга со скромным названием «Подвиг саперов», где писалось многое о том, как едва проходимое карпатское ущелье превратили в настоящую магистраль, по которой к Семецкому подходили и подходили подкрепления.
И небольшой эпизод из художественного фильма, в котором показывалось, как захваченные зенитки установили на железнодорожные платформы и использовали в бою.
Создавалось впечатление, что Зимнее Наступление прошло в лучших традициях спецопераций. Всего за пять дней. Причем уже позже пленные офицеры показали, что «их обманули, внушив, что наступление на этом участке фронта будет носить отвлекающий характер». Вот они и начали перебрасывать туда силы буквально накануне взятия Мукачево и Ужгорода.
Глава 20
Беломорск, квартира Воронцовых, 24 декабря 1915 (6 января 1916) года, четверг, вечер
— Интересно, а что это у нашего папы в руках? Что за листочек? Рождественский подарок? — просюсюкала моя супруга, не успев переключиться со стиля общения с Толиком. Нашему младшему уже стукнуло полтора, и они как раз были в процессе кормления молочной кашей.
— Нет, мои любимые, подарки от меня будут утром, как положено. А это нам с мамой Иоффе подарил.
— Так он же — лютеранин? — удивилась моя ненаглядная. — Они Рождество почти две недели назад отметили.
— А он нас с тобой порадовать решил!
Потом мы ели праздничную кутью[124] из риса с медом, орехами, маком и изюмом, поболтали о том, о сём, затем отправили младших спать, а старших — тихо поиграть перед сном.
— Ну, и что нам подарил Абрам Фёдорович? Не томи давай, рассказывай!
— О-о-о! Он был неимоверно щедр. Даже легендарные сокровища Голконды, Эльдорадо и копей царя Соломона[125] меркнут перед этим! — с этими словами я картинно развернул на столе небольшой рисуночек.
Но Натали догадалась, что я её поддразниваю, и просто пихнула меня локтем в бок. Рассказывай, дескать.
— Видишь, на этом рисунке стол, а за ним — человек. А на столе… В этой камере источник альфа-частиц, тут они облучают алюминиевую мишень и выделяют нейтроны, здесь — замедлитель, а дальше — урановая мишень… — тут я немного посерьёзнел. — Лаборатория Иоффе выяснила, что каждый атом урана, который расщепляется нейтроном, выделяет от двух до трёх нейтронов. Соответственно, если в эту камеру войдет миллион нейтронов, есть шанс на выходе получить два-три миллиона. Здесь новый замедлитель — и следующая камера, где их станет от четырёх до девяти.
— Так, про геометрическую прогрессию понятно! Вижу, камер тут много, так что и нейтронов можно получить сколько захотим. А зачем?
— Видишь ли, родная моя, осенью, ещё до того, как провести эксперименты с ураном, наша «атомная» лаборатория облучала разные элементы. Они выяснили, что ртуть под таким потоком превращается в золото. Но тогда это были такие крохи, что обнаружить их удалось только спектральными методами. Зато сейчас… — я сделал многозначительную паузу, а потом веско продолжил. — По расчётам лаборантов Иоффе, такая установка сможет за сутки получать около тонны золота!
— Ох ты! Да, это настоящий подарок волхвов! — и в глазах моей благоверной замелькали подсчёты. — Как раз к Рождеству!
Тут она спохватилась.
— Погоди-погоди! Я ж тебя хорошо знаю! Если б тут не было подвоха, ты бы иначе об этом рассказал! — она обвиняющее упёрла палец мне в грудь и грозно потребовала:
— Колись, быстро! В чём подвох?
Я рассмеялся, подхватил её на руки и закружил по комнате.
— Ну, хоть на несколько секунд ты поверила и порадовалась. А подвохов, Натали, много. Во-первых, нейтроны — неграмотные, они читать не умеют, и по указателям не ходят. И полетят не по нарисованным здесь стрелочкам, а во все стороны.
