Небо за нас (СИ) - Оченков Иван Валерьевич
В других местах, атака союзников оказалась куда менее результативной. В большинстве случаев, они были остановлены картечью и не смогли добраться даже до линии валов. И только в Комаре бравые ветераны Алжирской компании, хоть и не без труда, но сумели выбить казаков из недостроенного толком редута, и продолжили наступление на Кадыкой.
Одновременно с этим, основные силы французов снова выдвинулись к редуту №1 на Канроберовом холме. Охватив наше укрепление с двух сторон, союзники ринулись на приступ. К несчастью для них, русское командование предполагало подобное развитие событий и парировало его, расположив между Семякиными высотами и Кадыкоем два легких люнета, с тремя легкими орудиями в каждом. И как только французская пехота попыталась выйти в тыл, на нее тут же обрушился удар нашей артиллерии.
Какое-то время бой шел на равных. Турецкие, французские и остатки британских частей то и дело пытались найти слабое место в русской обороне, но наткнувшись на упорное сопротивление, откатывались назад. Казалось, что еще немного и их боевой прорыв окончательно иссякнет, но тут к Хрущову подскакал разъяренный Немчинов.
— Вы что вообще ничего не видите⁈ — закричал он. — Французы прорвались в Комаре и вот-вот опрокинут весь наш фланг!
Надо сказать, у артиллериста и без того было на что злиться. Даже оставаясь полковником, он превосходил своего полного тезку по времени производства почти на три года. Но год назад он стал генералом, и по всем правилам именно ему принадлежало старшинство. А теперь вдобавок ко всему этот выскочка проворонил вражеский прорыв и теперь все сражение, не говоря уж о карьере, может пойти наперекосяк…
В воздухе явно запахло разгромом. Еще каких-то полчаса и зуавы д’Отмара окажутся у нас в тылу, после чего бригада будет разгромлена, а союзники смогут вернуть себе Балаклаву вместе со всеми запасами. Несмотря на то, что значительная часть грузов была уже перевезена в Севастополь, оставшегося будет достаточно, чтобы продержаться до возвращения Союзного флота…
— Надеюсь, Лихачев успеет поджечь склады! — сплюнул от досады генерал.
— Кажется Иван Федорович, успеет не только это, — оглянувшись, обрадовано воскликнул Хрущов.
Раздосадованный тем, что не сможет участвовать, возможно, в главном морском сражении этой войны Лихачев, тем не менее, не опустил руки и продолжал тщательно отслеживать ситуацию. Поэтому от него не укрылся успех французов, и как только их передовые части выдвинулись к Кадыкою, их встретили сразу два батальона аландцев и три батареи митральез.
[1] «Sans Pareil» с французского можно перевести как «Несравненный». Первоначально это имя принадлежало французскому линейному кораблю, захваченному англичанами в «Третьем сражении у острова Уэссан» 1 июня 1794. Затем они еще дважды называли так боевые корабли собственной постройки.
Глава 19
Еще готовясь к предстоящему сражению, оба командующих союзными войсками пришли к выводу, что шансы на успех весьма призрачны. Несмотря на все разговоры, что один французский или британский солдат в реальном бою равен по меньшей мере трем «вчерашним рабам», одетым по воле тиранической власти в военную форму, в глубине души и Раглан, и в особенности Канробер, прекрасно понимали, что это не так.
Еще на Альме русские показали, что даже несмотря на недостаток современного оружия, нисколько не уступают своим европейским противникам в доблести и умении сражаться. А уж когда в их руках оказываются новейшие скорострельные винтовки и всеми богами проклятые митральезы, противостоять им становится практически невозможно.
Теперь же, по воле обрушившейся на Крым стихии и последовавшей за бурей молниеносной атакой корпуса Липранди на суше и Черноморской эскадры на море, англичане и французы вместе с турками оказались в совсем уж безвыходной ситуации. Разом лишившимся снабжения и поддержки с моря войскам оставалось либо сдаваться, либо попытаться в отчаянной схватке вернуть потерянные у Балаклавы склады.
Но что самое ужасное, как бы они не старались, никакой надежды на успех не просматривалось. Рассчитывать можно было разве что на улыбку фортуны, счастливое везение. Ну и на злость солдат, их готовность драться и побеждать вопреки всему.
— Боже, как мы могли оказаться в столь ужасной ситуации? — в очередной раз сокрушенно пробормотал лорд Раглан.
— Боюсь, что Создатель тут не при чем, — поморщился его французский коллега.
— Что вы имеете в виду?
— А вам самому не кажется, что ничем кроме дьявольщины объяснить все это просто нельзя? Скажите на милость, откуда принц Константин мог знать, что начнётся эта проклятая буря? А ведь он знал, черт меня подери, готовился, и как только это случилось, мгновенно нанес свой коварный удар!
— Вы слишком устали, мой друг. Сын русского царя, безусловно оказался весьма достойным и прямо скажем неудобным противником, однако ваши предположения слишком фантастичны чтобы быть правдой.
— Может и так, но будь я проклят, если могу найти какое-либо иное объяснение всей это чертовщине.
— Давайте все же отвлечемся от происков врага рода человеческого и вернемся к нашей задаче. Нам нужно нанести удар по линии русских укреплений, прорвать их оборону и вернуть Балаклавские склады себе. В таком случае, у нас остается шанс продержаться до возвращения нашего флота. После этого, получив необходимые нам подкрепления, можно будет подумать о продолжении правильной осады.
— Мы не могли взять их бастионы при поддержке всей нашей артиллерии, а теперь у нас в добавок ко всему скоро закончатся боеприпасы.
— Зато удар будет наноситься с двух сторон, — немного поразмыслив, ответил ему британский командующий. — К тому же теперь мы будем штурмовать не бастионы, а легкие полевые укрепления.
— А что если они уничтожат наши припасы? Или вообще уже вывезли их?
— Подполковник Мэррин утверждает, что это не так, — сухо возразил лорд. — И я склонен доверять полученной от него информации. То есть, они конечно попытались сделать это, но переправить столько грузов в столь короткий срок им оказалось не под силу. Однако если мы продолжим терять время, русские, несомненно, попытаются исправить это.
— С этим не поспоришь, — поморщился Канробер. — давайте лучше подумаем, какие силы мы можем выделить для наступления.
Увы, беглый подсчет показал, что всего под началом французского главнокомандующего остались всего лишь три пехотные дивизии. Пятнадцать тысяч штыков (и это если считать на момент высадки, сейчас же потери и болезни ощутимо сократили даже эти скромные цифры). Боске и его Обсервационный корпус отрезаны и далеко не факт, что им удастся прорваться, преодолев оборону врага. К тому же, хотя бы треть из имеющихся в наличии сил надо оставить на позициях или русские запросто воспользуются моментом и захватят осадные батареи, а это уже будет окончательной катастрофой.
Что касается британцев, от всей их армии осталось никак не более двенадцати тысяч бойцов, в бой из которых можно было послать в лучшем случае половину. Таким образом, все что у них было это 32 батальона пехоты или порядка 17 тысяч штыков. Этими, прямо скажем, не слишком значительными силами следовало обеспечить прорыв укрепленной линии, протянувшейся от береговых обрывов до Сапун-горы.
Противостояли им полки, понесшей значительные потери под Альмой 16-й пехотной дивизии генерала Тимофеева и 10-й находившейся под началом Соймонова. По данным все того же Мэррина в обоих этих соединениях имелось никак не менее 25 тысяч штыков, размазанных, к счастью, по довольно значительной территории.
Если получится нанести удар одновременно с Боске, можно рассчитывать на успех. Если, конечно, не вспоминать, о находящемся неподалеку корпусе Липранди и козырном тузе принца Константина — бригаде морской пехоты. Но и это еще не все. Вездесущий Мэррин вместе со своими татарскими соглядатаями сумел выяснить, что уже через неделю к Севастополю подойдет еще один пехотный корпус под началом генерала Реада, после чего наглое требование принца Константина о безоговорочной капитуляции станет единственным выходом.
