Железный канцлер (СИ) - Старый Денис
А законы, на самом деле, понемногу иссекают. На доработке лежит ещё около двадцати семи проектов, а дальше работа несколько сбавит обороты. Вместе с тем, нужно ведь не только принять закон, необходимо осуществлять контроль за его исполнением. И первоначально это буду делать я. После делегирую функции, пока еще до конца не решил кому. Льва Цветкова не хочу далеко от себя отстранять, очень дельный у меня помощник.
По дороге домой умудрился подремать. Пусть пятнадцать минут, но даже поспал. Почувствовал себя несколько бодрее, даже спрыгнул со ступеньки кареты, не дожидаясь, пока охранник откроет дверцу. Хулиган, да и только! Ха!
— Как я на самом деле рад тебя видеть, Николай! — сказал я, когда приехал с заседания ГосСовета домой.
Я обнял некогда своего управляющего, а ныне предпринимателя-миллионщика. Принимал Николая Тарасова его в своей, в родной, так сказать, обители, в уютном, но для меня уже маленьком доме. Мне сообщили ранее, что по полудни Тарасов прибыл и временно расположился в моём доме. У него же есть своя квартира, причём, в доходном доме, принадлежащем мне. Большие апартаменты на восемь комнат с прислугой. Однако, чтобы меня словить дома, нужно в моём доме поселиться. Уж больно нечасто я бываю в родной обители.
— Ну, что привёз мужицких заводчиков? -спросил я.
— И, куда они денутся! — улыбнувшись, отвечал Николай.
Тарасов должен был привезти ко мне на беседу две незаурядные личности. Одна из этих личностей даже работала на моём предприятии.
Савва Васильевич Морозов уже полгода должен был осваиваться на одной из наших, совместных с Куракиными, текстильных мануфактур. Ну, как мануфактур? Скорее, это уже фабрики. Ведь там все производство выстроено на использовании машин. Пусть, это без какой-либо доработки Кулибина и компании, а английские станки, но их более, чем хватало для того объёма производства, что было.
Положа руку на сердце, текстильное направление почти стояло. Был ранее взят армейский заказ, но я вовремя не обратил внимания, ну не всемогущ я, как заказ, словно по дуновению волшебной палочки, ушёл в неизвестном направлении. Конечно, после это направление я определил, разозлился, но ничего особого не предпринял. Между тем, было уже поздно. Да и нет у меня особого желания ставить палки в колёса своим же соотечественникам. Правда, с этим заводчиком разговор состоялся. Не я говорил, не хватало на подобное ещё тратить время, но благо, людей вокруг меня уже достаточно, нашлось, кому сказать убедительное слово без особых членовредительств. Кстати, заказ армии был выполнен, что во-многом спасло заводчика. Пусть работает! Пусть все работают! Мне найдется с чего заработать свой рубль.
Савва Васильевич Морозов, когда я о нём вспомнил, был всего лишь крепостным крестьянином, но уже делал основную выручку для всего поместья своего Барина. Насколько я вспомнил об этом родоначальнике знаменитейшей купеческой фамилии, в иной реальности Савву выкупили за баснословные деньги: то ли тридцать тысяч, то ли вовсе сорок тысяч рублей обошелся, а, может и того больше. Мне он обошёлся в семь тысяч рублей. Ну, так не был же ещё тем великим заводчиком, коим обязательно стал в будущем, хотя Савва имел капитал и сравнительно не маленький, даже будучи крепостным. Вот тебе и крепостное право!
Другим моим гостем был Василий Алексеевич Злобин. А вот этот делец уже мог бы и нос воротить, так как являлся более, чем миллионщиком. Однако, нос свой он держал по ветру, да и в целом, искал встречи. Где-то они с Тарасовым пересеклись. Как водится, набрались алкоголя и, как это бывает, Тарасов наобещал с три короба, бахвалясь, что водит личную дружбу самим канцлером.
Но, даже одергивать не буду Тарасова по этому поводу. Во-первых, его реноме нужно поддерживать всяческими способами. В современных деловых кругах любят приукрашать, не без этого, но, как и в будущем, за свои слова необходимо отвечать. Во-вторых, нужно почаще акцентировать внимание на том, что мы с Тарасовым знакомы. К нему тогда сами липнут «жирные мухи» зачаточного русского бизнеса.
— Ну, мужики, будет вам картузы замять на спину гнуть! — приветствовал я двоих, с виду будто близнецов, русских промышленников.
— Знаете небось, стервецы, что я вышел из поповских! Так что с людьми умными, да с теми, кто и для Отечества нашего постарается и для собственной мошны умеет копейку заработать, с теми не считаю зазорным сесть за один стол, — сказал я и приказал подавать ужин.
Поздно мы садимся есть. С такой работой, гляди, и жирочек полезет на пузо. Не помогут даже тренажёры, которые стоят в соседней комнате возле моего кабинета и каждодневные часовые тренировки в фехтовании и стрельбе. Но пища, если не чревоугодничать, это топливо и для ума, и для физической деятельности. Так что приходится и после десяти вечера, порой, ужинать. Благо, что поздний ужин всегда представляет собой овощи, варёную говядину или курицу, может, и несколько отварных яиц.
— Что, мужики, у вас дома сытнее? — улыбался я.
— Не серчайте, ваше сиятельство, не привык я, что разносолов нет на столе. То не по-купечески, что ли, — оправдывался за свою реакцию Захаров, который несколько скривился от поданных блюд.
— Простая, да правильная еда, — залог здоровья! — сказал я. — Что ты, заводчик Морозов, можешь мне сказать, я знаю. С чем же ты пожаловал, купец Захаров?
— Я, ваша светлость, — резко поднявшись из-за стола, залепетал Захаров.
— Не светлость я, да не сиятельство, графским титулом ещё не наделён. А ты с толком, расстановкой расскажи, что тебя привело ко мне, чего ты хочешь, да, что мне предложишь, — сказал я и жестом показал Захарову присесть.
Как работать на Руси? Никакой сохранности тайны. Мы только-только осваиваем технологию производства консервов, используя тонкое лужёное железо, а Захаров уже пришёл просить дозволения поставить заводик по изготовлению тушенки. Разве же я возмущаюсь? Нисколько, даже рад этому обстоятельству. Сколько мне самому тянуть эту лямку с заводами, газетами и пароходами?
— И, что же, где мясо брать будешь? — спрашивал я. — Если ставить добрый консервный завод, то и поставщики мяса должны быть. У кого брать станешь?
— Так у меня самого стада есть. Свиньи ещё, аж пять тысяч штук. Разве ж не найду, где купить⁈ — недоуменно отвечал купец Захаров.
— Вот посчитайте, купцы! В армии нашей, почитай, что пятьсот тысяч человек. Каждому на день банка тушёнки нужна. А флот, а миряне? Ещё колонии есть, да и мыслю я так, что, ежели тушёнка добрая будет, то склады забивать ею, как бы в губерниях голода не оказалось. Сколь мяса надо и какой завод ставить? Потянешь ли? — сказал я и потянулся за душистым китайским зелёным чаем.
— Сколь обойдётся мне? Коли заказы будут, так миллионом готов вложиться, — задумчиво отвечал Захаров.
Я не мог сказать, сколько будет стоить постройка завода, но знал одно, что он должен быть в районе Нижнего Новгорода. Именно там, а ещё на Луганском заводе собирались производить банки для тушёнки, может, и для других консервов. По самым приблизительным прикидкам, чтобы запустить даже первую пробную линию, скажем, на пятьсот банок в день, нужно уже вложиться порядка ста тысяч рублей. Это огромные деньги. Но производство жести мы пока не осилили, что-то там не получается, а железо выходит дороговато. Но даже с этим можно мириться.
Ещё немного поговорил с Захаровым. После я знаком подал Тарасову знать, что пора бы его другу чутка обождать, так как разговаривать со своим управляющим текстильной фабрики при посторонних я не хотел.
Может, придёт тот час, когда Захаров станет своим. Но то, что я слышал про него, достаточно противоречиво, и я бы не сказал, что все сведения были сугубо положительными. Получивший при какой-то непонятной протекции ещё от Потёмкина откупные на соль с ряда регионов, Захаров быстро становился богатым человеком. Между тем, он мот, чревоугодник и любит сорить деньгами. Про его предпринимательскую хватку говорят разное, не всегда в лицеприятном ключе. Пока состояние Захарова только растёт, и он очень даже перспективный, чтобы позволить купцу вложить свои собственные деньги в важное производство на первое время. Вторым заводом станет, как не трудно догадаться, заводик в районе Белгорода.
