Обсерватор - Антон Витальевич Демченко
Додумать я не успел: на свободную часть палубы перед замершим капитаном взметнулось над краем причала на метр и плюхнулось на эту самую палубу… ну, что-то похожее на гравиплатформы из фантастических фильмов. Золотистого металла, изукрашенный овал, три на два с половиной метра, с перилами и тремя типами внутри. Двое в чёрной «космодесантной» броне, с забавным рисунком на груди… А, похоже, это герб Эрикса, дошло до меня, когда я начал приглядываться. Просто картинка была не только на броне этих типов, но и красовалась на некоторых стягах на башнях. А именно — разделённые по диагонали алые и золотые поля, поверх которых красовалась голова кудрявого ангелочка с маленькими золотыми крылышками и ОЧЕНЬ удивлённым лицом. Причина удивления вопросов не вызывала: из головы росли (или были на задней части герба, но всё равно росли) три человеческих ноги. Три ноги согнутых в колене, «повёрнутых» в одну сторону и образующих этакую трёхконечную свастику. А ангелочек, выходит, изумлён третьей ногой, растущей из его шеи и фактом того, что остальные две проросли через его уши, в самом что ни на есть прямом смысле. М-да, Дали отдыхает от такого сюрреализма.
— Мессер Ласейро Фачилле, я — курьер Адмиралтейства Адреа Конти, прибыл… — обратился к капитану вышедший из-за спин «броненосцев» третий тип, чернявый и горбоносый, лет тридцати на вид, наряженный в расфуфыренный мундир с аксельбантами, золотыми пуговицами с драконами и прочими излишествами.
— Бумаги, — скупо процедил Фачилле, лениво протягивая руку.
Тип заткнулся, но, спохватившись, сделал несколько марширующих шагов и поместил в протянутую руку разукрашенный свиток-тубус. Капитан смерил «подарочек» скучающим взглядом, одним движением свернул крышку тубуса, и, развернув его содержимое, быстро пробежал глазами по тексту. Чему-то кивнув, он свернул свиток и, убрав его за обшлаг, подал короткий знак, после которого наши «броненосцы», дружно шагнув вперёд, брякнули свою ношу на платформу, прямо под ноги курьера.
Тот слегка поморщился, но кивнул достаточно глубоко, чтобы это можно было принять за поклон, буркнул про свои предосудительные взаимоотношения с честью, заскочил на платформу и, дождавшись, пока его помощники втащат на неё контейнеры, порулил прочь. Только ветер свистнул.
— На фуникулёр, — проводив недолгим взглядом улетающую платформу с адмиралтейцами, бросил в пустоту Фачилле и первым шагнул к богато украшенному порталу ворот, видневшемуся на противоположной стороне причальной палубы.
За которым оказался вовсе не зал прилёта-отлёта, как я подумал, а здоровенный вагон канатной дороги, сияющий надраенными боками, сверкающий панорамным остеклением и… хвастающийся богатой внутренней отделкой. Кожа, золото, кость: последняя, похоже, выполняла роль дерева. Дерево в качестве стройматериала даже для мебели, как мне кажется, в здешних условиях было бы примером просто запредельной роскоши, уровня стенных панелей из кости тиранозавра. Пластик под дерево — явная «попса». А вот бледная отполированная кость — «бохато и стильно». Были ожидания, что в фуникулёре будет пыльно и затхло, но разбегающиеся по углам сервисные роботы дали ответ, почему явно редко используемый фуникулёр сияет чистотой.
Пока мы располагались на узких диванчиках вдоль бортов фуникулёра, сам капитан занял небольшое возвышение в его кормовой части, где располагалось единственное шикарное кресло, в которое синьор капитан и плюхнулся с самым скучающим видом. Миг — и вагончик тронулся с места.
А у меня уже перезрел вопрос, размышления о котором были прерваны появлением адмиралтейского курьера. И к кому его обратить — я знал, хотя окружение… да и пофиг, в общем-то. Дельфину я ничем не подставлю, скажет «не знаю» или что-то такое — так и ладно. А сам — максимум вызову жалость у команды, что для гордости не слишком приятно, но в целом — не критично.
— Донна Дельфина, позвольте… — аккуратно начал я, подойдя к разглядывающей город за окном медику.
Выражение у Дельфины, кстати, было сложное. И некоторая ностальгия, и недовольство… Видимо, не всё просто у неё на Эриксе, причём не удивлюсь, если из-за родственничков из-под океана, в смысле природы полукровки.
— Да, Тони, говори, что хотел, — живо отозвалась медик, явно довольная тем, что кто-то отвлёк её от нерадостных мыслей.
— Просто я только что понял, донна. Вы порекомендовали мне сдать экзамен на аэра третьего класса…
— Именно так, Тони, — благожелательно кивнула она.
Кстати, словно в ответ на мои слова в рядах экипажа началось шебуршание-кивки-обмены репликами, и скорее одобрительные в мой адрес, что не могло не радовать.
— Знания твои сдать экзамен позволяют, а тебе, да и Обсерватору, это пойдёт на пользу.
— Это хорошо, донна, и я даже готов. Только… некоторое затруднение, — старательно промямлил я, успев мимоходом прикинуть, стоит ли поковырять ковёр на полу мыском ботинка, но решил, что это будет явно лишним, и ограничился лишь покраснением щёк.
— И какое же, Тони?
— В общем… экзамен этот… он же не бесплатный, да? — уточнил я.
— Хм… — озадачилась Дельфина. — Вообще — бесплатный, если ты имеешь в собственности недвижимость в Эриксе. Но это не твой случай, — под согласные смешки экипажа сообщила она. — Знаешь что, Тони, — после обдумывания решительно полезла она к поясу.
Что меня не слишком устраивало: понятно, что хочет субсидировать, но некоторая «задолженность» медика меня устраивает гораздо больше, чем деньги сейчас. Да и вообще — гусары денег не берут! Ни за секс, ни тем более за его отсутствие! И только я начал прикидывать, как бы мне поделикатнее донести до медика свою позицию, как еле успел увернуться от небольшого бархатного мешочка, прилетевшего мне в лицо! Поймал рефлекторно — не тяжёлый. И, естественно, стал выискивать, кто это такой сволочной, что в меня кидается… деньгами? Хм, а в мешочке несколько пластиковых пластин золотого цвета. И траектория… ну если кто-то срочно не плюхнулся на диванчик с невинным видом, то метать в меня финансами могло только одно Высокомордие. Оно же и единственное в фуникулёре.
— Благодарю, синьор капитан, — поклонился я не в пол и не в пояс, но ощутимо.
Его Высокомордие сидел, отвернув физиономию от набивших вагончик матросов, типа пялился в окно. А я… ну… не знаю… мне просто захотелось почудить, особенно после едва заметного небрежного кивка капитана, последовавшего в ответ на выраженную мною признательность.
— Ваша щедрость, почтеннейший капитан Ласейро Фачилле, — восторженно сияя, заголосил я, поедая его глазами, — поразила меня
