Цветущий ад #2 - Сергей Владимирович Руденко
Этот момент обожал Сир Родерик — глава местного ополчения, а по совместительству — и муж Мэри Энн. Его жена в такие моменты была настолько собрана и чувствительна, что он просто не способен был пропустить эти мгновения. Поэтому всякое утро, когда Мэри-Энн ставила большую кастрюлю на плиту, он уходил на работу в предвкушении, но к нужному моменту успевал раздать задания своим немногочисленным подчиненным и прибежать домой. Три раза в неделю мужчина старался убежать домой несмотря ни на что…
Злые женские языки болтали, что свой дом в собственность, а не в аренду, как почти все остальные горожане, Мэри-Энн получила за особые заслуги именно перед ним. Но мы не станем слушать этих завистливых особ! Они ведь и сами прекрасно помнили, что сначала «изобретательница» приучила соседей к сырам, а уже потом их пришел попробовать единственный в гарнизоне офицер не из нагов, и по итогам «проб» остался у нее жить.
Так что про «особые заслуги» не то чтоб неправда, просто — заведомо неверная последовательность событий.
…Прокравшись к жене со спины, капитан аккуратно подхватил юбку жены, и стал дрожащими руками медленно — с трудом подавляя нетерпение — тянуть ткань вверх, скользя самородным шелком по разгоряченному телу женщины. Конечно же, Мэри-Энн давно уже ждала своего «шаловливого» супруга…
* * *
Подвал Норфолкского замка, время к закату
Имя правителя Норфолка, по сути-то, не было каким-то особым секретом. Но так сложилось, что вряд ли хоть кто-то из человеческих подданных знал его. С тех пор, как город захватил нынешний род нагов, для людей граф был Господином или Эрлом Норфолка, Хозяином, ну или Бледным Лордом. Это, понятно, если не брать в расчёт то множество имен, которыми подданные награждают власть в сердцах. Ну, или просто из древнего антагонизма к тем, кто может принудить нас к чему-либо.
Последнее из его так сказать «официальных имен» было следствием трудностей в различении змеиного начальства между собой. Одного, не успевшего получить отметин рептилоида от другого, мог различить только кто-то из его личных и давних слуг, да и то — совсем не со стопроцентной вероятностью. Тем более, что у себя в гнезде наги часто ограничивались лишь нарядом из собственной чешуи.
Но своего правителя, от абсолютного большинства приезжих змеелюдов, его человеческим подданным отличить было совсем не сложно. Примерно в том же районе морды, где у самок-нагинь располагался набор желтых — так называемых «женских» — чешуек, у местного графа и его ближайшего потомства можно было увидеть бледновато-седую полоску. При плохом освещении это не слишком бросалось в глаза, но днем — рассмотреть эту родовую особенность не составляло никакого труда даже для самого невнимательного из слуг…
…Пока предводитель местного ополчения — надо признать довольно немногочисленного — привычно удовлетворял свои желания, местный владетель тоже не скучал. Со вчерашней ночи он скрупулёзно и дотошно вел расследование нарушения общественного порядка.
Освещение в тюремном зале было лишь слегка обозначено, но у человека, пристёгнутого к «косому» кресту на одной из стен, таких проблем сейчас не стояло: не до любования красотами ему было. Насколько бы пленник ни был ненаблюдателен, но если один змеелюд уже несколько часов неподвижно сидит напротив и задает вопросы, а другой — постоянно норовит причинить тебе боль (но ни за что не позволить сдохнуть), то тебе гарантирована почти «магическая способность» различать их между собой. Даже с закрытыми глазами!
За мгновение до этого силы мужчины закончились и, не в силах больше выносить боль, пленник на мгновение впал в оцепенение и наконец-то замолчал…
При обычных обстоятельствах змеелюды были склонны всячески избегать тех громких и пронзительных звуков, что пленник вынужден был издавать на протяжении большей части ночи. Именно поэтому граф отреагировал на тишину с хорошо различимым помощнику облегчением. Однако своими обязанностями палач поступиться не мог: прервав пытки, полноценно восстановить силы пленнику он не позволил.
Еще не успело утихнуть эхо от недавних воплей человека, как под нос мужчине сунули тряпку, пропитанную составом с каким-то чертовски острым запахом. Что это такое пленник не знал, но сегодня у него была возможность уже неоднократно изучить и даже возненавидеть этот аромат.
— Да, что ж вы делаете, твари нерусские… — простонал в полубеспамятстве мужчина.
Голос его было едва слышно, но особенности слуха змеиного народа позволяли им различать даже настолько негромкие звуки.
— Что за речь сейчас прозвучала? — тут же отреагировал хозяин Бледного Гнезда.
Мгновение спустя раскаленная заготовка ткнулась в то место на внутренней стороне бедра пленника, которое за весь прежде палач избегал своим вниманием.
— А-а-а-а-а!! Это мой родной, польский… — мужчина нашел в себе силы солгать, потому что стоило ему признаться, как его бы снова заподозрили во лжи, и ему пришлось бы заново испытать все то, что он уже пережил за сегодняшнюю долгую ночью и не менее утомительное утро. — Я в Англии был на заработках, когда попал сюда!
Наги подобные нюансы понимали не до конца, но о них знали. В их собственном обществе переезды самцов даже внутри отдельных семей были скорее нонсенсом, но о такой особенности своих слуг они, конечно же, были осведомлены. Великобритания и в самом деле была переполнена мигрантами, поэтому новички-не англичане были не такой уж и редкостью среди тех, кто возрождался на здешних Родильных Полянах.
Ноздри Бледного Лорда едва заметно шевельнулись, и терпеливо ожидавший знака палач, отпустил рукоятку жезла, ожидавшего нужного момента в пламенеющем горне. Мимика нагов пленнику была мало знакома, но то, что нежная кожа прямо сейчас не встретится с раскаленным металлом он, естественно, не мог не заметить.
И дело, понятно, было не только в его личном внимании. За прошедшую ночь многоопытный палач-наг уже не раз успел создать ту, почти мистическую связь, что в какой-то момент возникает между мучителем и жертвой.
— Так ты все же утверждаешь, что не знаешь, где ваш корабль ожидает момента для нападения?
Голос Бледного Лорда прошелестел привычно ровно, но сам вопрос едва не заставил измученного пленника возликовать: он означал, что тема его происхождения и неудобные нюансы, связанные с этим, пока всплыть не должна.
— Да, господин! — охотно подтвердил мужчина, и терпеливо повторил то, что уже говорил несколько раз за эту долгую ночь и не менее утомительное утро. — Они высадили меня за ближайшей возвышенностью на севере и сначала удалились от города, чтобы УЖЕ ПОТОМ… — выделил голосом пленник, — лететь к месту стоянки. Это было сделано,
