Благословенный. Книга 7 (СИ) - Коллингвуд Виктор
— Так далеко? А есть ли что-либо ближе?
— Увы, консул, но помимо Йены и Наумбурга, существует лишь три места, где можно перейти Заале, — Лобштедт, Дорнбург и Камбург, удаленные на расстояние двух лье друг от друга и весьма удобные для обороны. Но Иена — самый близкий к нам пункт! Там отличный каменный мост — навряд ли немцы позволят русским его уничтожить!
Консул задумался. Иена… а почему бы нет? Чем глубже его войска проникнут во вражескую территорию, тем больше у него будет шансов обойти левый фланг русско-немецких войск, опередить их на Эльбе, отделить от Саксонии, лишив их ее ресурсов и солдат. Затем можно было бы перейти Эльбу в верхней части течения, где она легче всего для перехода, а может быть даже — завладеть Дрезденом с его прекрасным каменным мостом! Продолжая движение, можно будет завладеть Берлином и, наконец, опередить русских и немцев на Одере, где, кроме всего прочего, можно будет получить помощь со стороны поляков. По крайней мере, так обещает принц Радзивилл!
Поляки появились в расположении Вестфальской армии два дня назад. После всех неудач это стало подбодрившими армию долгожданными добрыми вестями — при движении в долине Заале к Вестфальской армии присоединилось три неполных полка польских уланов во главе с принцем Радзивиллом. Поляки наперебой рассказывали о внезапном и жестоком нападении, коему подверглись при движении по нейтральной территории, ставшем причиною гибели многих соратников, и горели желанием вновь броситься в бой. Пять минут переговорив с польским командующим, Жубер понял, что в военном отношении этот молодой аристократ представляет собою полный ноль, а может быть, даже отрицательную величину. Высокий чин был в буквальном смысле куплен отцом юноши, за свой счёт снарядившем два уланских полка с условием, что сын его станет командующим кавалерийской бригады. Но, как бы то не было, тысяча сабель — есть тысяча сабель: сведя три неполных полка в два полнокровных, Жубер получил в своё распоряжение превосходную лёгкую кавалерию.
В конце концов Жубер принял решение.
— Что же, господа — мы начинаем движение в направлении Иены. Пусть Моро возится с Кутузовым, а мы тем временем овладеем всей Центральной Германией, разобьём немногочисленную армию Северо-Германского союза и их русских наймитов. После этого нам ничего уже не будет страшно — даже если из России подойдут новые силы, без немцев их будет недостаточно, чтобы победить нашу армию!
— Консул, по сведениям наших шпионов в Эрфурте, немцы провозгласили Северо-германскую империю, с императором Александром во главе. Теперь Российская и Северогерманская империи — это практически единое государство! — напомнил ему генерал Сульт.
— В военном отношении это ничего не меняет, генерал! — сверкая глазами, строго заявил Жубер. — От того, что «союз» переименовали в «империю», у императора Александра не добавилось штыков, а у его генералов — не прибавилось мозгов. Этот противоестественный династический союз говорит лишь о том, что этих людей надо остановить, пока они не зашли слишком далеко! Я верю в нашу армию — ничто нас не остановит!
* * *
Через несколько дней Вестфальская армия достигла Иены. Город прекрасно просматривался с окрестных высоких холмов. Здесь действительно имелся отличный, широкий каменный мост. Но увы, к этому мосту прилагалось мощное предмостное укрепление и тяжёлые батареи на другом берегу, ощетинившиеся жёрлами орудий поддержки. Сразу же стало понятно, что бои под Иеной не станут лёгкой прогулкой.
Жубер приказал устроить напротив предмостного укрепления русских свои батареи и начинать перестрелку, а сам стал ожидать подхода отставших колонн и разведывательных сведений. Данные о противнике не радовали. Противоположный берег занимала Вторая русско-германская армия под началом молодого генерала Бонапарта, общей численностью не менее 50 тысяч солдат — весьма грозная сила на такой позиции, как Заале от Йены до Наумбурга. Выставив крупные подразделения перед главными переходами, а основную массу несколько сзади, на центральной позиции, эта армия была в состоянии дать французам опасное для них сражение и если не вырвать победу, то, по крайней мере, оспорить ее настолько, чтобы сделать своё отступление легким, а исход войны — неопределенным.
Не решаясь принять самоличное решение, Жубер собрал военный совет. После долгого марша из Западной Франции Вестфальская армия была не в лучшем состоянии. Армия была лишена 10 тысяч человек авангарда генерала Удино, посланного в разведку в направлении Наумбурга; она понесла потери в 5–6 тысяч убитыми, пленными и беглецами в боях при Заальфельде, но оставалось еще 64 тысячи в составе 6-ти корпусов генералов Ожеро, Вандамма, Груши, Перрена, Сен-Сира и Брюна. Учитывая высочайшие качества французских солдат и офицеров, превосходную артиллерию, эти цифры можно было бы смело умножать на два. И военный совет постановил начать генеральное сражение.
День первый.
Где-то в районе переправы продолжался артиллерийский бой; склоны окрестных холмов озарялись вспышками, а через некоторое время отдалённый раскатистый гром орудийного залпа раскалывал вечернюю тишину. Французы отвечали; их ядра вспахивали поля вокруг Иены, пробивали крыши домов и стены кирхок. В городе то и дело слышался звон стекла и крики людей, кое-где начались пожары.
Генерал Тучков внимательно вглядывался в темнеющий горизонт, пытаясь обнаружить признаки готовящейся ночной атаки. Конечно, ночные штурмы, опасные различными неожиданностями, редко бывают удачны, а потому непопулярны среди европейских генералов. Однако от французов можно ожидать всякого — такой сорвиголова, как Жубер, способен на любые безумства!
— Полковник, доложите, готовы ли ваши люди к отражению штурма? — наконец спросил он, обернувшись к полковнику Костенецкому, командовавшему бастионной артиллерией.
— Николай Алексеевич, с начала дня из вверенных мне канонирской команды выбыло пять человек. Одно орудие повреждено и отправлено в тыл. Ядер и гранат осталось половину боекомплекта. Картечных выстрелов почти не имеется, осталось пять или шесть на ствол.
— За ночь надобно пополнить боезапас! Как полагаете, пойдут они в ближайшее время на штурм?
— Навряд ли: канонада стихает, видны бивуачные огни. Должно быть, с утра пойдут, Николай Алексеевич.
Тут разговор их прервал запыхавшийся адъютант.
— Генерал, командующий едет к нам! Он уже на мосту!
Тучков оглянулся на каменный мост, проложенный от Иены на правый берег. Действительно, по мосту двигалась небольшая кавалькада. Передний всадник, скромно одетый невысокий господин на серой арабской лошади, завидев офицеров, пришпорил ее и подъехав вплотную, небрежно откозыряв, спросил:
— Как обстоят дела? Доложите обстановку, генерал!
Тучков и Костенецкий подняли руки в воинском приветствии. Это, действительно, оказался генерал Бонапарт.
Николай Алексеевич, отдав честь, сообщил:
— Неприятель с раннего утра предпринимает попытки овладеть переправой и преодолеть реку Заале. Сегодня были предприняты четыре атаки на наш бастион и люнеты, все они отбиты с большим ущербом для неприятеля. С четвёртого часа пополудни противник прекратил атаки, устроил напротив наших укреплений четыре батареи и теперь пытается сбить нашу артиллерию с позиций, ведя шквальный огонь из более чем шестидесяти орудий. Мы использовали двенадцать фугасов и потратили почти всю картечь.
— В каком состоянии предпольные заграждения из колючей проволоки?
— В скверном. Те, что установлены на высоких кольях, повреждены выстрелами и холодным оружием. Те, что уложены в ров, частью засыпало мосле взрывов фугасов, частью — завалены телами французов!
Не теряя времени, Бонапарт резво вскочил на бруствер, пытаясь рассмотреть в полутьме состояние проволочных заграждений. Бастион был окружён ими в два ряда: простой проволочный забор в двадцати саженях от бастиона и несколько спутанных спиралей, проложенных на дне окружавшего бастион неглубокого рва. Последнее было особенно эффективно: оказавшиеся во рву солдаты практически не имели шансов преодолеть его, неминуемо запутываясь среди гибких и острых железных шипов. Однако, действительно, трупы солдат, сброшенные сверху взрывами фугасов и гранат колья и туры во многих местах промяли спирали, превращая непреодолимое препятствие в обычную канаву.
