Дебиземия - Валерий Александрович Пушной
– Мы шли по лесной дороге, – сказал парень, внимательно оглядываясь вокруг и обнаруживая, что никакой дороги ни под ними, ни рядом нет. Была опушка леса, поросшая травой, редкими жестко торчащими кустами и тощей порослью. Уходила с небольшим уклоном к неширокой реке метрах в ста пятидесяти от них, откуда тянуло едва уловимым запахом дымка.
– В лесу разные дороги, – как будто вырубил каждое слово и каждый слог дебиземец. – Откуда вы шли и куда?
– Не знаю, – с досадой пожал плечами Ванька. – Лошади понесли, и мы случайно оказались в лесу воппри. Но здесь я не вижу этой дороги. – Малкин уставился на собеседника. – Мы чуть не погибли в лесу.
Дебиземец с кривой губой выслушал, несколько раз медленно кивнул, потер грубоватые мозолистые ладони о шероховатую ткань штанов на коленях, приподнял тяжелые веки:
– Чуть не погибших в лесу воппри не бывает, – он посмотрел недоверчиво, рассеченная губа дернулась в усмешке. – Лес безопасен для всех, кто не нарушает его правил, и убивает тех, кто нарушает их. – Поднялся с корточек на ноги. – Лес воппри у тебя за спиной. – И снова прорубил: – В нем чуть не погибнуть нельзя. Если вы нарушили правила, вас не должно быть в живых!
– Какие правила? Мы не слышали ни о каких правилах! – удивился Ванька и посмотрел на друзей, они уже пришли в себя, сидели в разных местах на траве и поочередно пили воду из сосуда, передавая его друг другу, прислушивались к разговору. Ванька вздохнул, поднялся на ноги. – Просто возвращались назад!
Дебиземец, не моргая, смотрел в лицо Малкину, тяжелые нависшие над глазными яблоками вежды дрожали от усилия мышц удержать их в одном положении, зрачки все больше увеличивались, наполняя глаза густой непроницаемой чернотой:
– Вы узнали, что с вами произойдет в приходящем?
– Но, – Малкин запнулся, сделал паузу, подумав, что, может быть, следует пояснить, что они всего лишь услышали от воппри о тех, кто будет рядом с ними в приходящем, но сами ничего не видели, потому что не захотели смотреть, однако быстро передумал пускаться в объяснения.
Веки дебиземца вдруг ослабли, проползли по глазным яблокам вниз, как крупные капли слез, и часто заморгали:
– Вы захотели изменить приходящее и потому вернулись, – в этих словах были и вопрос и утверждение одновременно.
– Но, – Малкин неприятно поперхнулся, оттого что деби догадался, как все происходило, чувство неудовлетворенности собой передернуло, укололо, потянуло за душу, и он снова осекся.
Неправильно сросшаяся губа дебиземца чуть оттопырилась, еще больше перекосившись:
– Ведь вас предупреждали, что приходящее менять нельзя, – собеседник настойчиво и нудно рубил и рубил слова на слоги. – Вы не должны были возвращаться!
Сбоку завозился Лугатик, не вытерпел, вскочил, не дал договорить дебиземцу:
– От нас ускакали лошади! Мы не могли продолжать путь, нам пришлось вернуться! – пояснил и сразу угас, почувствовал, что прозвучало не убедительно, как оправдание.
Раппопет и Сашка тоже поднялись с земли, рядом с корточек выпрямился молчавший молодой деби. В воздухе звонко прозвучал Сашкин голос: спокойный, не оправдывающийся. Она просто констатировала факт:
– Лошади были убиты. Мы нашли их с вырванными глотками и выеденными потрохами. Потом на нас напало что-то черное, как сгусток ночи. Нам пришлось защищаться кинжалами.
Молодой деби заметно заволновался и несколько раз глянул в сторону леса. А старший дебиземец вытолкнул сухие рубленые фразы:
– Вы должны были умереть. Это был Страж Неминуемой Неизбежности в лесу воппри.
– Чей Страж? – не поняла Сашка.
И снова четко рубленые слоги легли в слова дебиземца, как подогнанные камни при строительстве пирамиды:
– Страж убивает всякого, кто решит изменить свое приходящее, потому что приходящее неизменно, незыблемо, непоколебимо и неминуемо!
– Но мы живы, – хмуро усмехнулся Раппопет. – Значит, он пощадил нас.
Дебиземец пропустил усмешку мимо ушей, проговорил настолько серьезно, что ни у кого не появилось никаких сомнений в его словах:
– Страж беспощаден, он не дает менять приходящее. Вы остались живы, потому что смогли нанести ему смертельную рану. Теперь Неминуемая Неизбежность незащищена, и все вокруг пойдет не так, как должно быть. Это очень плохо, когда приходящее начнет меняться по усмотрению каждого, кто захочет. Настанет пора безумия, хаоса и непредсказуемости.
Люди промолчали, переглянулись, причин не доверять дебиземцу не было, как, впрочем, и доверять особенно – тоже. Но у Володьки произошел нервный срыв:
– Да кто ты такой, черт тебя возьми? – прокричал он громко.
– Я – Интус, а это мой сын Мокус, – представился дебиземец и чуть поклонился.
– У тебя есть еще сыновья? – вырвалось у Малкина.
– Еще двое, – сказал Интус. – Они охотятся неподалеку, – кивком головы показал в сторону леса.
– И живете вы в деревне Ошоке? – спросил Ванька.
– В Ошоке, – подтвердил Интус. – Она здесь близко. Чуешь запах костров?
Люди неотрывно уставились на него, и наступило тягостное молчание. Что это? Неужели и правда приходящее неотвратимо и неизбежно?
Глава седьмая. Городище Пун
Шарабар подкатил к обветшалой каменной стене городища Пун. Вдоль стены мрачно нависала череда деревянных башенок с бойницами для лучников. Миновал тяжелые, видавшие виды глухие ворота и загремел колесами по узким грязным улочкам.
Из башенок над воротами лениво выглянули запакованные в кожу доспехов разморенные жарой воротные стражи, проводили повозку ленивыми взглядами.
Кривые улочки, как нити паутины, рассекали по сторонам приземистые, невысокие, беспорядочно разбросанные домишки.
Шарабар, оставляя позади хаос построек, прокатился по ухабистой дороге, загаженной гниющими отбросами с червями и вонью. Застопорился у деревянного грязного строения с маленькими окнами и плоской крышей со свисающими краями, как у головного убора мага. Перед входом слева торчала искусно вылепленная из глины скульптура, изображающая дородную голую женщину, справа пялилась в глаза каменная плоская плита с высеченными на ней словами: утоли жажду из родника шлюх.
Абрахма, сидевшая по-хозяйски в шарабаре, важно поднялась на ноги, дверь дома свиданий распахнулась, и на улицу выскочил откормленный битюг, норовя помочь хозяйке спуститься на землю. От изрядной тряски в шарабаре позвоночник Абрахмы стонал, поясница болела, зад отбило. Но настроение было прекрасным: у нее под ногами лежал хороший улов из двух девушек.
Жена фэра властно осклаблялась, не давая им поднять головы. Не беда, что не было третьей, это дело поправимое – третья никуда не денется. Все дороги в Пунском землячестве ведут в Пун, а стало быть, к ней, к Абрахме. Она выпрямила спину, приподнимая огромную грудь, ступила на боковую подножку, оперлась на плечо битюга. Шарабар накренился. Жители Пуна, сновавшие вдоль улочки, торопливо обегали повозку, перегородившую половину дороги. Спешно выказывали почтение и скрывались с глаз Абрахмы. Надменно поведя
