Дебиземия - Валерий Александрович Пушной
Катюха тоже закричала вслед за Карюхой, чувствуя, как голосовые связки не справляются с напором злых слов:
– Абрахма, ты сумасшедшая дрянь! Не надейся, жирная, ничего у тебя не получится! Не на тех напоролась, змея! Тебе это даром не пройдет, толстуха! През Фарандус по черепку не погладит!
Битюг едва удерживал разъяренных девушек, а Лойда заискивающе глядела в хищные глаза хозяйке, в них читала скучающее безразличие. Грубая бесцеремонная взрывная Абрахма на этот раз была спокойной, как будто рядом с нею ничего не происходило. Смотрительница на короткое время смешалась, не зная, какое поведение выбрать дальше. Но потом глянула на все со стороны, увидала бессмысленность и ненужность выкриков новеньких. И неожиданно для себя не удержалась, чего в присутствии Абрахмы с нею никогда не происходило:
– Бу-уа, бу-уа, бу-уа, – хохотнула странным бульканьем, как будто со дна бочки с водой вырвались пузыри воздуха, лопаясь и пенясь наверху. – Заткните глотки, от вашего визга в ушах свербит!
– Накорми их, – бросила Абрахма, – а то и орать-то не могут по-настоящему. Пищат, как резаные крысы. Не переношу крысиный писк. – И сделала полуоборот к девушкам. – А вы, шлюхи, слушайте Лойду. Выкиньте из головы мысли о Фарандусе. Кто лучше знает преза, я или вы? Были посланцами, стали шлюхами! Здесь я для вас и през Фарандус, и фэр Быхом! Эти два болвана не стоят одной моей пятки. Я заткну их в крысиную нору, если станут мешать мне. А вас отдам крысам-каннибалам, если мой карман не наполнится монетами! Но помните, карман у меня глубокий и большой, его наполнить непросто.
В этот миг в левом проеме возник деби с немолодым морщинистым лицом и с жиденькой козлиной бородкой. Он был небольшой ростом, в цветной фасонной накидке с множеством складок, высоким воротом, широкими рукавами. Головка маленькая, чуть толще шеи, удлиненная кверху, с торчащими вверх ушами и прилизанными редкими волосами. Нос тонкий и длинный, вплотную к которому прилипли узкие глазки и узкий рот. Все было диспропорционально и смешно. Между тем деби значимо кашлянул, сложил на груди руки и проворковал, обращая на себя внимание:
– Так, так, Абрахма, значит, я вовремя оказался в твоем заведении.
Та повернула голову на голос:
– Это ты, Жуч? – И в ее грубом громком тоне промелькнула неопределенная нотка, отдаленно напоминающая уважение: Жуч в Пунском землячестве был одним из знатных монетных деби. Шлюхи дома свиданий постоянно выкачивали из него хорошие монеты. Абрахма цеплялась за таких посетителей. – Рада видеть тебя. Поди утомили мои кошечки? Они это могут, умеют. Что-то рановато сегодня уходишь. Или недоволен остался шлюхой? – резко зыркнула на смотрительницу Лойду. – Которая с ним была? Устрой взбучку! Жуч – наш почетный посетитель, его должны облизывать языками.
– Не горячись, Абрахма, – остановил Жуч, взмахивая маленькой ручкой. – Сегодня со мной были трое, отработали славно, без помарок. – Сделал пару маленьких шагов, приближаясь к Абрахме. Ростом был ей по грудь, потому очень близко не подступал, ибо догадывался, что рядом с огромной грудью жены фэра выглядел еще меньше и нелепее. – Ай, какие свеженькие, тонкие, как крысиные хвосты, – довольно причмокнул языком, рассматривая Карюху и Катюху. – Нетронутые еще, – потянул носом воздух. – Парным молоком пахнут. – Помолчал и промурлыкал себе под нос. – Молодое мясо. – И вскинул взгляд на Абрахму. – Послушай, Абрахма, за час вот с этой шлюхой даю пять фарандоидов, – ткнул пальцем в сторону Карюхи.
Абрахма пренебрежительно фыркнула, она ожидала такой реакции от Жуча и заранее знала, что станет набивать цену товару. Качнулась, грубо отсекла:
– За пять фарандоидов, Жуч, я пришлю тебе шлюху из последнего разряда, а эта стоит пятьдесят монет.
– Ты что, Абрахма, умом поехала? – удивленно подпрыгнул Жуч. – Где ты видела такие цены на шлюх?
– А где ты видел такую шлюху? – крякнула Абрахма и сверху уничижительно посмотрела на Жуча, словно отмахнулась от него, дескать, жалко монет – не разевай рот на то, что тебе не по карману, другие заплатят. Что-что, а торговаться Абрахма была мастаком. Отступала или останавливалась, когда ее припирали к стенке или когда полностью опустошались кошели посетителей.
Жуча это сильно заело, чуть не вывернуло наизнанку, перекосило. Лицо сжалось, превратившись в подобие кукиша:
– Да за пятьдесят фарандоидов я куплю таких шлюх десяток, – задиристо попытался противиться он.
Гримаса безразличия пробежала по широкому лицу Абрах-мы, будто бы она уличила Жуча в жадности, отчего тот стал ей неинтересен:
– Купи, только не в моем доме свиданий.
Жуч поежился, потоптался, остывая, подергал шеей, лизнул взглядом по красивому телу Карюхи и проворчал:
– Но других-то нету в Пуне.
– Соображаешь, – прогудела Абрахма, разумея, что не оставляет Жучу выбора, – а я думала, совсем отупел.
Жуч еще некоторое время поиграл скулами, жалея монеты и одновременно желая свежую шлюху, и, наконец решившись, отчаянно махнул рукой, как будто обрубил за собой все концы:
– Ладно, дохлая крыса тебе в зубы, согласен за пятьдесят. – Жуч явно был раздосадован, но наряду с этим почувствовал облегчение, ибо сумел перешагнуть барьер своей рачительности. В конце концов, не все и не всегда укладывается в определенные им самим рамки. Иногда приходится спустить целый кошель с монетами, чтобы почувствовать себя на высоте положения. Не Абрахма над ним, а он над Абрахмой. Это стоило того, чтобы не чувствовать себя ущербным.
Но Абрахма ухом не повела, ее аппетит только начинал разгораться, кроме того, ей хотелось определить, сколько по максимуму она сможет выжать с любого монетного клиента за каждую из этих шлюх.
– Долго торговался, Жуч, – саркастически хмыкнула она, – цена поднялась, теперь эта шлюха стоит сто монет.
Жуч, огорошенный, несколько секунд беззвучно разевал узкий рот, как рыба, выплеснутая волной на берег, пока не сумел выпихнуть из груди воздух, заставляя голосовые связки воспроизвести новые слова:
– Эх, старый кобель, дупло гнилое, крысолов неудачливый, мышиный понос, ведь давно знаю тебя, Абрахма, а все наступаю на горящие угли, которые ты раздуваешь, – безысходно закачал маленькой удлиненной головкой. – Будь по-твоему, больше не торгуюсь: сто, так сто.
В глубоко посаженных глазах Абрахмы язвительно вспыхнул обжигающий огонек:
– А монеты у тебя остались, Жуч? Без монет ничего не получишь. Ты знаешь мои правила: шлюхи в долг не работают.
Жуч хлопнул себя по карманам и засуетился:
– Не беспокойся, Абрахма, сейчас отправлю слугу за кошелем. Зевнуть не успеешь, как он вернется. – Жуч глянул на битюга и требовательно произнес: – Ну чего ты в шлюх вцепился? Отсюда никуда не сбегут! Покличь с улицы моего слугу!
Битюг не тронулся с места, пока не последовал кивок Абрах-мы. Только после этого отпустил Катюху с Карюхой