Военкор (СИ) - Дорин Михаил
Потрясающе! В прошлой жизни я так и не успел взять квартиру по военной ипотеке, «служебкой» так и не разжился, зато в Бейруте всё есть.
— Кстати, с вами поедет Гиря.
— Иваныч! — возмутился боец.
Это был самый разговорчивый спецназовец из группы. Среднего роста, коротко стриженный, с острыми скулами и пронзительными зелёными глазами. Взгляд у него был серьёзный, капли пота медленно стекали по вискам, а дышал парень, будто бык перед матадором.
Виталий медленно повернулся к Гире и молча на него посмотрел. И, если честно, во взгляде Казанова отчётливо читалось — «Пристрелю!».
— Есть, взять камеру, — выдохнул Гиря и взял у меня аппарат с маркировкой JVC.
— Вон ваша машина. Жду в условленном месте, — сказал Казанов и показал на второй автомобиль.
И вот тут я стал сомневаться, по какому поводу Гиря больше всего возмущался. То ли по моей кандидатуре в качестве пассажира, то ли из-за марки автомобиля.
Передо мной был самый настоящий Фольксваген модели «Жук». Жёлтого цвета!
— Иваныч, может, подбросите нас. Ну это ведь «Жук». Там места меньше, чем у меня в чемодане, — предложил Гиря.
Казанов взглянул на меня и защёлкал пальцами, опять поворачиваясь к своему подчинённому.
— Гиря, рот закрой — кишки простудишь, — сказал Виталий, закрыл заднюю дверь микроавтобуса и пошёл в кабину.
Машина завелась и уехала. Как только микроавтобус отъехал на достаточное расстояние, я решил, что нужно наладить общение с Гирей.
— Лёха, — протянул я ему руку.
— Кирилл, — пожал Гиря мне руку и понёс в наш суперский автомобиль камеру и бронежилет.
— А почему Гиря? Созвучно с Киря?
— Мастер спорта по гирям. Ну и созвучно тоже. Выдвигаемся, а по дороге поговорим.
Я согласился с ним и сел на место пассажира.
Машина тряслась по ухабистой дороге. Иногда приходилось петлять между камнями и мусором на проезжей части. Пыль стояла столбом. Солнце палило нещадно, нагревая металл машины. В салоне уже нечем было дышать.
Я вытер пот со лба и чуть приоткрыл окно, но снаружи вонь стояла такая, что тут же пожалел. Ещё и раны на голове саднили.
Гиря включил радио. Диктор радиостанции «Голоса арабского Ливана» передавал международные новости.
— Ранее, 29 апреля прозвучало новое заявление от госсекретаря США. На конгрессе организации «Совет внешних отношений» в Чикаго он заявил, что у США новая стратегия. Дословно: «пришёл час Америки на Ближнем Востоке». Вся арабская общественность комментирует эти громкие заявления…
Как это всё знакомо! Стратегия новая, а цели старые.
Снаружи мир выглядел, как будто его сожгли, а потом забыли закопать. Обломки стен, бельё трепещущее на ветру, и выбитые окна, прикрытые от пыли и солнца простынями. Кое-где шныряли дети — босые, худые, с пустыми кастрюлями в руках. Они замирали, когда слышали шум двигателя, и провожали нас долгими взглядами.
Между сиденьями я обнаружил номер газеты. Это оказалась ливанское издание «Аш-Шарк».
— Что пишут? Утром взял и не почитал, — спросил у меня Гиря.
— Пишут, что политику США в отношении Ливана можно охарактеризовать фразой — «убей человека и приди на его похороны», — ответил я и свернул газету.
На всякий случай решил проверить дату выхода этого номера. Чуда не случилось — 10 мая 1984 года.
Умом понимаю, что попал в прошлое, но внутри всё противится принять данный факт. В руках у меня фотоаппарат, который мне вручил Казанов. Чувствую, что уже не первый раз мои пальцы сжимают подобную аппаратуру.
Никогда бы не подумал, что буду иметь дело с такой архаичной техникой. Был у меня цифровой фотоаппарат в выпускных классах школы, но тогда все уже переходили на мобильные телефоны с камерой.
— Ты как будто первый раз его в руках держишь, — усмехнулся Гиря, сворачивая на улицу с односторонним движением.
— А кажется, что только сегодня взял. Вы сами как оказались в Бейруте?
— Не уверен, что я тот, кто тебе ответит. Потерпи. Иваныч сейчас всё расскажет.
Через 10 минут мы остановились в узком переулке, где с трудом могли поместиться две машины на проезжей части.
Я вышел из машины и осмотрелся. Вокруг обветшалые трёхэтажные дома, слитые в одну улицу. Балконы верхних этажей висели на честном слове. Из стен торчали куски арматуры, будто сломанные рёбра. Но здесь было тихо.
На первых этажах лавки и мастерские. На одном из магазинов висела вывеска с облупившейся надписью по-французски. Зато из этой лавки исходил приятный запах свежеиспечённого хлеба.
По соседству продавали не что иное, как самую настоящую шаурму. Только здесь её наверняка называют шавурма.
— Идём. Посмотрим на твой корпункт, — позвал меня Гиря.
Я медленно прошёл в дом и начал подниматься по лестнице. Ноги практически сами меня несли. Я отчётливо знал, что служебная квартира находилась именно на третьем этаже.
Порывшись в рюкзаке, ключей я не нашёл. Подойдя к двери, понял, что они не нужны. Дверь распахнулась, и на пороге нас уже встречал один из бойцов.
— Проходите, товарищи, — пригласил он меня.
Квартира была двухкомнатная. Обшарпанные стены. В гостиной диван и большой рабочий стол, комод с телевизором. В спальне полуторная кровать, раскладывающееся кресло и два стула.
Первым делом я зашёл в ванную комнату. Умылся в раковине холодной водой, промыв рану на виске и смыв кровь. Заметил, что у меня на левом локте 2 шрама от пуль. Рассмотрел своё отражение в зеркале. Русые волосы, карие глаза, взгляд пронзительный, прямой нос и круглый подбородок. На правой щеке есть едва заметный светлый шрам в виде цифры один. Тело спортивное, подтянутое. Рост примерно под 180 сантиметров.
Переодевшись в чистую футболку, я вошёл в зал и почувствовал, как у меня начинает кружиться голова и темнеть в глазах. Чтобы не рухнуть на пол, я сел на кровать. На потолке гудел вентилятор, совершенно не спасая от жары. За окном уже смеркалось, но на улице громкие голоса не смолкали. Ливанцы, любители вынести стулья из квартир и посидеть рядом с домом.
— Ложись. Сейчас подлатаем тебя, — сказал один из бойцов, достал из сумки медикаменты и принялся обрабатывать рану на моей голове.
Пока я лежал на кровати, Казанов сидел в кресле напротив меня с закрытыми глазами и сложенными вместе ладонями. Либо думает, либо он так спит.
В соседней комнате тихо работал телевизор, показывая какой-то сериал на арабском языке.
— Готово, Иваныч, — произнёс мой лекарь, и Казанов тут же открыл глаза.
— Благодарю, — сказал я, с трудом усаживаясь на кровати.
Виталий продолжил на меня смотреть и молчать, пока его подчинённый не вышел из комнаты, оставив нас одних.
— Пока вы отдыхаете, предлагаю вам вспомнить, о нашем сотрудничестве, — тихо сказал Казанов.
— Не понял…
— И не нужно. Вы же любите свою сестру?
Чего он несёт⁈ Какая ещё сестра? Но тут воспоминания вновь меня просветили.
У Карелина есть родная сестра. И она действительно в беде. По своей глупости.
— У вас такая хорошая семья. Мать и отец — заслуженные работники Министерства иностранных дел. Прекрасно исполняли свой долг в Южном Йемене. Затем в Египте. Вырастили такого прекрасного сына…
— Достаточно, — прервал я Казанова, который уже начал переигрывать роль.
Сестра Карелина Галина промышляла подпольной торговлей труднодоступных или недоступных рядовому советскому обывателю дефицитных импортных товаров. Проще говоря — фарцой.
Это и стало причиной сотрудничества Алексея с Виталием Казановым.
— Госпожа Карелина слишком часто «скидывает фирму в комис» в последнее время. Но мы нашли волшебные слова и её отпустили. Однако, всё можно вернуть обратно.
Да, со сленгом фарцовщиков Казанов неплохо знаком.
— Грязно работаете, Виталий Иванович.
— Просто хотел вам помочь. С вашими знаниями и умениями, храбростью и доблестью…
— Ой, хватит! — отмахнулся и попробовал сесть, но слишком болела голова.
Зато мне удалось вспомнить, что такого хотел Карелин передать Виталию. Похоже, это была та самая плёнка, из-за которой Алексея и схватили боевики Имада Радвана из группировки «Свободный Левант».
