Время перемен - Владимир Владимирович Голубев
- Хорошо, дорого́й мой… И вправду, чего я переживаю раньше времени, тем более что сам государь мне велел такое… Ладно, Алёшенька, но ведь с тобой-то он очень долго общался, чего хотел-то? Опять корил, что ты всё отвлекаешься? Говорила тебе, что очень ты далеко от дел железных ушёл, всё на своих мастеров полагаешься.
- Напротив, Зоюшка, хвалил он меня за это. – усмехнулся Лобов-младший, — Сказал, что я, наконец, делом занялся, что научился людей правильно использовать, а не сам за всё хвататься. Кузовковых, Бирулина и Самсоньева наградил.
- Почитай два дня хвалил вас? – супруга взяла директора Южных заводов за уши и пристально заглянула ему в глаза.
- Не только. Горный корпус у нас откроют! Твоими трудами такая школа мастеровых у нас – даже сам Чернов восхищался.
- Корпус? – в голосе Софии смешались восторг и недоверие.
- Именно так, Зоюшка! Корпус. Криворожский горный корпус! Каково, а?
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
После Кривого Рога мы вернулись к нашему каравану и продолжили движение. Выйдя в Днепро-Бугский лиман, сначала посетили Николаев, где увидели огромные военные верфи, а также судостроительные заводы Аврамия Спанидиса и Матвея Пушакова, спускавшие в год на воду более тридцати кораблей различных классов, а затем Олицин, который рос, будто на дрожжах. Главный русский торговый порт на Чёрном море уже расширился более чем в три раза, а его верфи хоть и были меньше Николаевских, но тоже внушали уважение.
Фурор произвёл смотр Черноморского флота в Корсуни, где наши гости увидели, что и на море мы вполне способны конкурировать с турками, а порт Корчева оказался весьма немаленьким и очень оживлённым. После этого мы проследовали уже прямо в Екатеринодар, где мама устроила нам новый цикл непрерывного торжества.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
- Брат мой! – Иосиф сегодня был даже более задумчив, чем прежде. Мы сидели в прохладе беседки на берегу моря и просто пили лёгкое вино, отдыхая от торжеств, захвативших большинство наших сопровождающих, — За эти дни я видел столько немцев, французов, греков, болгар, сербов, но русских было очень мало. Где же русские?
Я искренне удивился – вокруг нас всё равно большинство людей было природными русскими. Странно, но император замечал только иностранцев, они, возможно, были более яркими и заметными благодаря своей неуверенности, но всё же…
- Брат мой, Иосиф, — медленно начал я, — ты не замечаешь вокруг русских просто потому, что не готов их увидеть. Почти все, кого ты встречал в пути, никогда не назвали себя никаким другим прозвищем, но даже те, кто прежде считался подданным других корон, сейчас мои люди. Они говорят по-русски, молятся в православных церквях, служат России – кто они, по-твоему? Я сам, природный немец, с меленькой капелькой крови русского царя Петра, кто я?
- Но они же только стали твоими подданными! Не предадут ли они тебя, не вспомнят, что они немцы, сербы или ирландцы?
- На свете возможно всё, брат мой! – усмехнулся я, — Меня предавали природные русские. Я боролся с ними, казнил их. Почему я должен не доверять тем, кто сам, не по рождению, решил присоединиться ко мне?
Иосиф снова погрузился в размышления. Можно было подумать, что мои слова убедили его, но уже через день, когда мы ехали осматривать очередную деревеньку в окрестностях Екатеринодара, он внезапно подъехал к стоя́щему возле дороги солдату с огненно-рыжей шевелюрой, упрямо выбивающейся из-под каски.
- Откуда ты родом, парень? – громко спросил Иосиф по-английски.
- Из Гландора[13], Ваше Величество! – чётко ответил тот.
- Как тебя зовут?
- Иван Кирнов, Ваше Величество, гренадер Псковского пехотного полка!
- А как тебя звали в Ирландии?
- Джон Кирнан. – спокойно отвечал тот.
- Почему ты стал солдатом?
- Я не хочу быть крестьянином, а делать ничего более не умею.
- Тогда почему ты здесь, в России? Почему не нашёл себе занятие во Франции или Империи, где тоже живут католики?
- Русские приняли мою семью, именно здесь мои племянники впервые наелись досыта! Мои братья спокойно пашут землю, а старуха-мать счастлива. Я могу стать офицером, если мне повезёт, и я захочу этого. Зачем мне искать себе другую дорогу?
- Так что же ты сейчас, Джон Кирнан?
- Я? Я Иван Кирнов, русский солдат, Ваше Величество. – с небольшим удивлением ответил Иосифу ирландец.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
- Скажите мне, Себастьян, вот Вы уважаемый итальянский купец, родившийся и процветавший в Пизе. Что вы делаете здесь, в Азове?
- Видите ли, граф, Ваши све́дения о моём процветании в Пизе не совсем соответствуют действительности. – дородный и бородатый купец задумчиво почесал нос, — Скорее, я там прозябал. Моё состояние уменьшалось, а после того как моя Санта-Катарина пропала в Атлантике, мне грозило полное разорение.
- И именно поэтому Вы сейчас Севастьян Андреевич Фрязин, серебряный пояс Новороссийского наместничества Российской империи? – его собеседник засмеялся, — Вы решили бросить своё семейное дело, дом и славное имя и уехали сюда?
- Граф, мне не очень приятно вспоминать о своём позоре, клянусь, если бы мой дорого́й брат Чезаре не попросил меня поговорить с Вами, то я не стал бы этого делать! – мрачно прошипел уже немолодой итальянец, резко поднялся и подошёл к окну, — Мой отъезд, точнее сказать, бегство из Пизы позволило моему брату сохранить доброе имя и состояние. Я сделал это только ради Чезаре!
Я бросился в Турцию, в надежде хоть там восстановить свой достаток, используя оставшиеся деньги и связи. Но там чиновники султана решили меня ограбить, только чудо позволило мне бежать в Россию. Сложно объяснить, но здесь меня словно подхватило ветром… Я просто понял для себя, что это молодая и яростная империя может всё. Совсем всё!
- Вы решили торговать здесь?
- Решил. И стал всего-навсего медным поясом! Что у меня было? Немного денег, почти исчезнувшие связи! Но за меня поручилось местное общество. Люди, которые совсем недавно меня узнали! Мне всего-навсего пришлось сменить религию и дать клятву на кресте. Теперь я успешный торговец тканями и моё прошение о вступление в золотое общество скоро будет принято. Меня знает сам наместник…
- И это всё? Просто деньги…
- Что Вы понимаете, граф! – нервно теребил бороду купец, — Вы слышали, как в Баку, на Каспийском море, местный хан решил, что может ещё немного подоить русских купцов и бросил их в тюрьму, желая получить выкуп. Что могло
