Время перемен - Владимир Владимирович Голубев
Но для меня вся эта ерунда была лишь масштабной декорацией для наших бесед с Иосифом, как, впрочем, и для него. Император изменился, стал как-то взрослее, хотя его порывистость и рыцарственность никуда не пропали. Ему тоже нужно понять, насколько он может доверять мне, и, что не менее важно, Иосиф хотел оценить наши силы перед большой европейской схваткой. Именно Австрия и Россия могли, объединившись, полностью изменить расстановку сил в восточной части Европы.
Однако если для нас пути назад уже не было – слишком уж много накопилось против нас ненависти у соседей, то империя Габсбургов ещё вполне могла поменять сторону и присоединиться к нашим соперникам. Симпатии аристократов и сановников Вены были в основном на стороне моей империи, но и противников курса на сближение с Россией было достаточно, и именно кесарь должен был сделать выбор, который определит дальнейшую судьбу его страны, а её-то Иосиф очень любил.
Император, уже давно был в числе австрийцев, желающих дружеских отношений с Россией, но ему нужна была уверенность в правильном выборе и наше путешествие должно́ было его в этом укрепить. Детали маршрута были тщательно спланированы для демонстрации наших сил и возможностей, а возможные слабые места аккуратно обходились. Однако строить «потёмкинские деревни» я категорически запретил – в окружении Иосифа и среди иностранных дипломатов было множество наших ненавистников, да и просто очень внимательных людей, которые могли бы заметить подделки и раздуть из этого целую компанию.
Сказать, что ничего специально для путешествия не делали, я не мог – конечно, делали! Найдётся ли на свете человек, кто не посчитает визит столь высоких персон отличной возможностью для собственной карьеры? Все землю рыли, чтобы пода́ть товар лицом, но при этом старались не допустить откровенного обмана – слишком хорошо была известна моя нетерпимость к подобному, да и Потёмкин постоянно напоминал о неприемлемости излишней прыти.
Да, все запланированные строительные работы не удалось завершить вовремя, но никто и не собирался останавливать возведение городов и поселений, пока проходит наш визит, напротив, масштабные работы ещё более подчёркивали серьёзные намерения России по освоению новых земель. Кременчуг и Новороссийск, деревни и пристани, пашни и виноградники, люди и корабли, ожидающие нашего прохода, чтобы продолжить свою обычную жизнь – всё показывало нашу экономическую мощь.
Военную мощь России вполне продемонстрировали манёвры армии, в которых участвовало более тридцати тысяч человек. Пехота, артиллерия, кавалерия – солдаты двигались столь слаженно и чётко, что, казалось, они механические фигурки в затейливой шарманке. Вейсман и Суворов продемонстрировали, как надо быстро строить земляные укрепления, а потом атаковать и обороняться. Конница осуществляла глубокие обходы, инженеры наводили мосты, пушки вдребезги разносили заявленные цели.
Всё шло по плану, только Иосифу чего-то не хватало, наши информаторы в один голос твердили, что он всё же сомневается в предлагаемой картине. Поэтому меня нисколько не удивило, что император во время отдыха в Никополе, небольшом городке, с населением пять тысяч человек, в котором стоял совершенно очаровательная церковь Спаса Нерукотворного, очень похожая на храм в Андреево-Боголюбском монастыре на Нерли, выразил желание отклониться от основного маршрута по Днепру и налегке проделать путь до небольшой деревеньки Чекашинки.
По выращенным глазам Потёмкина можно было понять, что про это поселение он ничего не знает, но отступать было прямым путём потерять лицо в глазах нашего союзника. Так что мы поскакали – два императора, наместник, Отто и почти полный эскадрон охраны. Прочие сопровождающие должны были ждать нас в Никополе, пока мы не вернёмся.
Два дня наш небольшой конвой добирался до этой Чекашинки, отдыхая в деревеньках, часами не покидая сёдел, меняя лошадей, гоня, чтобы дать Иосифу увидеть, как выглядят наша земля за пределами больших дорог и речных путей. Мне самому было очень интересно, что же твориться вдали от взоров высокого начальства, как работает выстроенная мной система управления и контроля.
Что же, всё было очень прилично, бедности не было, народ был вполне доволен. Люди мечтали о новых дорогах, хлебохранилищах, макаронных заводиках, маслодавках и маслобойках, чтобы увеличивать свои доходы. Население было молодым и задорным, мужчины почти все были в полях, а немногочисленные оставшиеся днём в деревнях женщины – приветливы и добры к незваным гостям.
Иосиф был очень задумчив, когда я предложил ему посетить Кривой Рог, который был уже неподалёку. У меня не было уверенности в необходимости показывать эти заводы всем, но теперь, когда мы были с австрийским монархом практически вдвоём, я решил, что ему сто́ит увидеть и это место. В Лобове я был практически уверен, так что, делая такое предложение, я не сомневался.
А результат оказался даже лучше, чем я мог себе возомнить. Уж не знаю, что больше поразило Иосифа – гигантские ли заводы, где уже плавили железо, делали сталь, изготавливали разные инструменты, части ружей, штуцеров и артиллерийских орудий? Возводимые ли здания механических мастерских, на которых смогут выпускать до сотни паровых двигателей в год? Сам ли город, в котором проживало уже более тридцати тысяч человек? А может, пятнадцать школ, в том числе пять женских, для всех категорий населения, заведённых по настоянию Софии Маврикиевны Лобовой, которая с увлечением там преподавала? А, возможно, сама супруга управляющего Криворожскими заводами, которая была действительно невероятно красива?
Мы провели там две недели, в которые я вместе с Иосифом просто наслаждался столь малодоступным в наше время удовольствием дышать грязным воздухом металлургического производства, об экологии пока ещё никто не заботился, а столь большие, коптящие дымом, заводы ещё были только в России. Восторг от мощи огромных домн, чудовищный паровых машин, казавшихся бесконечными, цехов по изготовлению частей для механизмов и инструментов просто захватывал.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
- Что, Зоюшка, довольна душа твоя? – улыбался любимой жене Алексей Лобов, — Государь посчитал твои школы истинным чудом, орден Святой Екатерины тебе даровал. Не зря ты всё своё приданное на образование заводских деток потратила. Теперь ты кавалер!
- Ох, любый мой, детей учить – святой долг каждого грамотного человека! Однако же, император просил меня доложить свои соображения об образовании Ивану Ивановичу Бецкому! Страх-то какой! Он же столько всего знает, высмеет меня…
- Что ты, Зоюшка! Разве же возможно, чтобы генеральская жена, которая затеяла обучать более двух тысяч детей всем наукам, затащившая к нам в деревню целых трёх академиков, и в себе сомневалась? – ласково гладил по голове супругу Лобов, — Я тебе помогу, только не волнуйся! Тревоги твои на пользу нашему будущему дитяте не пойдут. –
