Император Пограничья 6 - Евгений И. Астахов

— Не знаю точно… минут десять?

— Семнадцать минут, — поправил я. — Этого времени врагу хватит за глаза, чтобы прорвать все наши укрепления.

Если они смогут пробить защитный купол, а это вполне возможно при наличии могущественных магов.

— Захар, почему половина жителей бегала по улицам, мешая дружинникам?

Мой слуга опустил голову.

— Не знали, куда бежать, боярин.

— Именно. А что с ключами от арсенала, Борис? — я повернулся к командиру дружины.

— Они… э-э-э… у меня, но я был возле бастионов, так что открыли с задержкой… — смущённо признался тот.

— То есть, при нападении врага мы не смогли бы быстро вооружить даже половину бойцов? — продолжил я, обводя всех тяжёлым взглядом. — А что с амулетами связи между постами? — обратился я к Тимуру.

Пиромант неловко переступил с ноги на ногу.

— Остались в сундуке артефактора, а он не успел их раздать, — признал он неохотно.

По лицам присутствующих стало ясно, что они начали понимать, что происходит.

— Сын, это… учебная тревога? — медленно произнёс Игнатий.

Я кивнул.

— По моей просьбе Василиса привела в действие ревун. Я решил проверить нашу боеготовность. И результаты, скажем прямо, удручающие.

Борис нахмурился, явно задетый моими словами.

— Если бы мы знали заранее о приближении врага, действовали бы слаженнее. А от неожиданной тревоги любой растеряется…

— В критической ситуации боец не поднимается до уровня своих ожиданий, а падает до уровня своей подготовки, — отрезал я. — И мы продемонстрировали свой реальный уровень сегодня. Неприятно, но такова правда.

Я сделал паузу, давая им осмыслить сказанное.

— Послушайте внимательно. Однажды враг ударит по Угрюму без предупреждения. И к этому моменту каждый житель должен точно осознавать, что ему делать. Бездушные не будут ждать, пока мы соберёмся с мыслями.

Я перевёл взгляд с одного человека на другого.

— Каждый житель острога должен понимать свою роль. Гарнизон должен уметь за три минуты выйти на позиции при любых обстоятельствах. Каждый боец должен чётко знать, где лежит его оружие, боеприпасы, доспехи. Где искать своего командира, как связываться с другими отрядами. Женщины, способные помогать, должны быть готовы подносить боеприпасы, оказывать помощь раненым, гасить пожары. Подростки, которые могут выполнять посыльные функции, должны быть в курсе, за каким офицером они закреплены, и знать безопасные маршруты передвижения по острогу. А остальные — дети, старики, больные — должны быстро укрываться в заранее известных им убежищах.

Я особенно выделил последнюю фразу:

— И, что крайне важно, всё это должно происходить автоматически, без моего непосредственного контроля. Если меня захватят, если я буду сражаться в другом конце острога, даже если меня убьют, система должна работать безупречно!

Собравшиеся притихли, осознавая справедливость моих слов.

— Сегодня Угрюм провалил проверку, — подытожил я. — С утра мы с вами сядем разрабатывать чёткий комплекс инструкций для каждой категории жителей. Составим карты эвакуации, определим тренировочный график, установим нормативы. И повторим тревогу через неделю.

— Хочешь сказать, это будет регулярной практикой? — вздохнул Игнатий.

— Пока не научимся действовать безупречно, — кивнул я. — Война не прощает ошибок и безалаберности.

Люди медленно разошлись. Я заметил их пристыженные лица — никто не любит, когда ему указывают на несовершенство, но иногда это необходимо. Оставшись наедине с Полиной, я услышал её слова:

— Ты слишком строг с ними, — зевнула гидромантка, прикрывая рот изящной ладонью. — Они старались как могли.

— Самыми строгими экзаменаторами станут наши враги, — покачал я головой. — Бездушному безразлично, устал ли человек, болеет или пропустил вчера стаканчик медовухи. Он просто убьёт неподготовленного.

В глазах Полины мелькнуло понимание.

— Моя задача — не быть добрым другом жителям острога, — продолжил я тише. — Моя задача — вымуштровать их так, чтобы они пережили грядущую бурю. Они доверили мне свои жизни. И я не имею права обмануть это доверие.

— В этом весь ты, — улыбнулась она, сдувая прядь волос с лица. — Всегда берёшь на себя чужие проблемы.

— Не чужие, — покачал я головой. — Мои люди — часть меня. Их выживание — мой долг.

Полина кивнула, и мы направились к дому воеводы. В голове у меня уже формировался план завтрашних мероприятий. Мои методы могут показаться жёсткими, но жизнь в Пограничье не оставляет места для мягкости и поблажек. Слишком многое поставлено на карту.

Из-за туч выглянула луна, заливая серебристым светом стены и башни Угрюма. Я окинул взором постепенно успокаивающийся острог, размышляя о том, что все эти люди возлагают на меня свои надежды, безоговорочно веря в мою силу и уверенность в правильности выбранного пути. Но одной силы недостаточно — нужна подготовка, дисциплина, порядок. Иначе всё, что мы здесь построили, пойдёт прахом.

* * *

Утро началось раньше обычного. После вчерашней провальной тревоги необходимо было срочно навести порядок в системе обороны Угрюма. Мы с моим ближним кругом провели четыре часа, вырабатывая новый протокол действий.

— Предлагаю разделить всё население по категориям, — разложил я на столе листы с набросками схем. — Боевые группы, вспомогательные отряды и мирные жители. Для каждой категории — своя инструкция и место сбора.

Борис, всё ещё смущённый вчерашним провалом, активно включился в работу:

— Если кто-то поможет мне записать это, я составлю список всех бойцов с указанием их отряда. Также нужно что-то решить насчёт ключей от арсенала. Оружие и снаряжение должны быть всегда готовы к употреблению.

К полудню базовый протокол был составлен, определены сигналы тревоги разной степени опасности, распределены обязанности командиров. Теперь предстояло донести эту информацию до каждого жителя Угрюма.

— На озвучивание инструкций, доведение приказов и первоначальное обучение уйдёт неделя, — подытожил я, сворачивая карты. — Через семь дней проведём повторную тревогу.

Наш военный совет прервал дозорный, сообщивший о приближении автомобиля к воротам острога.

— Похоже на машину от грузового каравана, — сообщил он.

Я кивнул, вспомнив, что сегодня ждал прибытия новых специалистов.

— Отлично, впустите их.

К тому моменту, когда я подошёл к вратам, там уже стояло двое: молодая женщина с тонкими дрожащими пальцами, остриженными волосами цвета тёмной меди и бледным веснушчатым лицом, на котором выделялись внимательные серые глаза с тёмными кругами под ними, и худощавый молодой человек с растрёпанной русой шевелюрой, впалыми щеками и пронзительным взглядом карих глаз, одетый в потёртый дорожный костюм с заплатками на локтях. На лицах обоих читалось удивление размерами