Император Пограничья 6 - Евгений И. Астахов

Наблюдая за тем, как юноша справляется с первыми магическими упражнениями, я мысленно прикидывал сроки его дальнейшего обучения. С поглощением Эссенции явно нужно повременить — сейчас его энергетические каналы ещё слишком хрупкие, неразвитые. Если поспешить с насыщением его резерва, неокрепшие пути разорвёт от напряжения, как плотину в половодье. Сначала ему предстоит укрепить контроль над уже имеющимися силами, научиться их стабильно направлять и удерживать. Только когда его внутренняя структура станет достаточно прочной, можно будет думать о кристаллах. Терпение — вот что сейчас требовалось и от ученика, и от наставника.

— На сегодня достаточно, — спустя несколько часов, сказал я, видя его бледность. — Магия истощает, особенно поначалу.

— Завтра продолжим? — В голосе парня звучала такая надежда, что я невольно улыбнулся.

— Обязательно, — пообещал я. — Каждый день. И не забывай тренироваться самостоятельно. Носи с собой монету или гвоздь — пытайся почувствовать металл, когда есть свободная минута.

Егор просиял и поклонился, как ученик мастеру. В этом жесте было что-то трогательное — искреннее уважение, которое нельзя купить за золото или выбить силой. В такие моменты я чувствовал, что делаю что-то по-настоящему важное. Не ради власти или своих амбиций, а ради будущего, которое здесь только начинало обретать форму.

— До завтра, наставник, — с достоинством произнёс Егор, развернулся и направился к дому, стараясь идти прямо, несмотря на усталость.

Я смотрел ему вслед, размышляя о странностях судьбы. Кузнец, никогда не мечтавший о магии, породил металломанта. В Пограничье, где выживали сильнейшие, рождались дети с удивительным потенциалом. Возможно, это было не случайностью, а закономерностью — магия, угасая среди благородного сословия — тех, кто был одарён особенно щедро — спустя века вновь расцветала среди самородков из народа.

* * *

Вечер выдался тихим и прохладным. Весенний ветер нёс ароматы пробуждающейся природы, смешанные с запахами дыма от печей. Перекусив, я вышел из своего дома, разминая затёкшие от длительного сидения плечи.

Федота я нашёл на тренировочной площадке. Длинноносый охотник методично чистил автомат в слабом мерцании светокамня, двигаясь с сосредоточенностью человека, делающего привычную работу. Его руки действовали с впечатляющей точностью и уверенностью.

— Не помешаю? — спокойно спросил я, подходя ближе.

Федот вскинул голову, отложил шомпол и поднялся с лавки.

— Никак нет, воевода, — он выпрямился, не выказывая удивления. — Нужен для чего?

— Разговор есть.

В его глазах мелькнуло любопытство, и он кивнул.

— Федот, у меня к тебе серьёзное предложение, — начал я без обиняков. — Сегодня я разговаривал с сотником Воротынцевым из ратной компании «Перун».

— Это же те, что в Мещёрское капище сунулись? — уточнил он, внимательно глядя на меня.

— Те самые, — кивнул я. — Я предлагаю тебе отправиться к ним на обучение. Полгода в ратной компании, чтобы потом вернуться и возглавить наш боярский спецназ.

Федот застыл. В его глазах отразилось смятение, он несколько раз моргнул, явно пытаясь осмыслить услышанное.

— Я? — наконец выдохнул он, будто проверяя, не ослышался ли. — Возглавить спецназ? Боярин, вы… уверены?

— Абсолютно, — подтвердил я, не отводя взгляда. — Ты показал себя во всех наших операциях. Организован, рассудителен, хладнокровен. Тебе не хватает только профессиональной подготовки.

Охотник опустил голову, разглядывая свои ладони, словно пытаясь найти в них ответ.

— Боярин, я… благодарен за доверие, но… — он запнулся, подбирая слова. — Гон на пороге. Товарищей бросать сейчас… как-то не по-людски выходит.

Я кивнул, признавая весомость его аргумента.

— Понимаю твоё беспокойство. Но подумай о другом: после обучения ты сможешь гораздо эффективнее защищать не только товарищей, но и всех жителей Угрюма.

Он поднял на меня взгляд, и я увидел в нём ещё что-то — сомнение более глубокое, чем простое нежелание покидать друзей перед опасностью.

— Есть ведь и другие, боярин. Гаврила — куда шустрее меня, глазастый, в разведке лучший. Евсей — незаметный, как тень, мимо часового пройдёт — тот и не моргнёт. Михаил силой богатырской славится… — он вздохнул. — Да и грамоты у меня немного, читать даже не умею…

Вот оно что. Не просто скромность, а глубинное убеждение в своей недостаточности. Охотник искренне считал себя недостойным такой ответственности.

Я покрутил в руках брусок металла, оставшийся у меня с тренировки Егора, и спросил:

— Федот, знаешь, почему именно ты?

Он покачал головой.

— Ты хорошо показал себя в деле. Сабурова ты помог захватить, сделав всё безупречно. Меткость в отряде лучшая именно у тебя. В Больших Островах, когда нужно было принять решение об отступлении вместо бессмысленной стычки — ты не стал рисковать людьми.

Федот пожал плечами:

— Так ведь это… естественно. Любой бы так поступил.

— Нет, — отрезал я. — Не любой. Гаврила бросился бы вперёд, не думая. Евсей промолчал бы, не желая конфликта. А ты действовал правильно.

Я заметил, что мои слова задели что-то в нём. Охотник выпрямился чуть больше, но сомнение ещё не покинуло его взгляд.

— Когда я выбирал человека для этой миссии, — продолжил я, — я не искал самого быстрого, самого сильного или самого незаметного. Мне нужен тот, кто сможет принимать решения. Тот, кто видит обстановку целиком. Тот, кто не бахвалится своими достижениями, но делает своё дело без лишнего шума.

— При нападении Бздыхов на деревню я тогда замешкался, — вдруг произнёс Федот, словно пытаясь опровергнуть мои слова. — Если б не Борис, меня бы Стрига прикончила.

Я усмехнулся:

— А помнишь, что ты сделал потом?

Федот нахмурился, вспоминая:

— Подстраховал Бориса, когда вторая тварь на него сзади зашла…

— Именно. Ты ошибся, признал ошибку и тут же исправил ситуацию. Это качество командира, а не рядового бойца.

Я присел напротив него и продолжил, глядя прямо в глаза:

— Военачальников оценивают не по тому, сколько мечей они сломали в поединках. Важно умение собрать вокруг себя нужных людей и использовать их сильные стороны. Да, Гаврила шустрее, Евсей незаметнее, Михаил сильнее. Но именно ты способен направить их действия в единое русло.

Впервые за весь разговор на лице Федота появилась слабая улыбка.

— Я никогда так не думал о себе, — признался он.

— Потому что командир редко видит себя со стороны, — кивнул я. — Он слишком занят заботой о других. Я изучал военное искусство и истории великих полководцев.