Цена Победы (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович
— А он уже записан. На половину девятого! — тут она увидела в моих глазах недоумение и поспешила пояснить. — Он звонил сегодня, просил принять его. А я что же, не понимаю? Атомная бомба — оружие Победы! Вот я остальную очередь и подвинула…
Неожиданно громко в наступившей тишине звякнула о пол выроненная кем-то чайная ложечка.
из мемуаров Воронцова-Американца
'…Забегая вперёд, скажу, что слухи разошлись очень широко и принимали порой совершенно фантастические вариации. Поэтому нам срочно пришлось приставить плотную и квалифицированную охрану не только к самому Абраму Фёдоровичу, но и ко всем сотрудникам его лаборатории, а также к Циолковскому и Цандеру. Впрочем, последние двое только порадовались, потому что я заодно добавил в их лабораторию ставки на трёх сотрудников, существенно увеличил бюджет и подкинул кое-какого оборудования.
Кроме того, нам пришлось делать меморандумы для Государя, барона Фредерикса, Главного Штаба, Столыпина, Министерства обороны, ИРТО и Академии Наук. А Кривошеин вообще бросил все дела и приехал лично, опередив даже «британского эксперта». Похоже, теперь я понимаю, почему немцы верили в чудо-оружие. Просто во время войны людям очень хочется верить в скорую и решительную победу…'
Беломорск, квартира Воронцовых, 28 августа (10 сентября) 1915 года, пятница
— Таким образом, дорогой Александр Васильевич, слухи всё сильно преувеличили. Иоффе был у меня вчера, у него родились идеи создания специальной установки, которая позволит поймать все улетающие нейтроны и оценить их энергию. Сами понимание, финансирование я выделил, изготовление аппаратуры начнут уже на следующей неделе, потеснив другие, тоже весьма важные и срочные заказы, но всё равно, даже до подтверждения нашей гипотезы еще минимум полгода. А потом надо будет думать, считать и оценивать. Возможно, что ни атомную бомбу, ни «урановый энергетический котёл» окажется просто невозможно построить при нынешнем уровне техники.
Сам-то я прекрасно понимал, что работы ещё целое море. Даже соединённые Штаты сороковых годов, экономически мощная держава, индустриальный лидер того времени, изрядно напряглись. И учёных они собирали со всего мира. А вот Великобритания — уже «не потянула». Потому и передала свой атомный проект более богатым «кузенам за океаном».
А уж Советский Союз вытянул «атомный проект» всем напряжением сил. Несмотря на то, что значительную часть материалов по проекту была украдена у американцев разведкой. Так что нынешней России атомную бомбу никак не потянуть. Да и никому другому. Тут иначе надо. Не торопясь, думая над снижением затрат… Похоже, Иоффе, способный заниматься высокой наукой даже в стране, истощенной Гражданской войной, — это именно тот человек, который нужен!
Разумеется, в этой версии истории это получится слегка другой человек, с другим опытом, но — стартовые позиции у него хорошие! А я буду поправлять при необходимости.
— Да понял я вас, Юрий Анатольевич! Но вы бы знали, как хочется быстрой победы. Я ведь ещё и за сельское хозяйство отвечаю. И буквально на днях смотрел отчёты по росту площадей, отданных под культуры высокой интенсивности. Табак, подсолнечник, кукуруза, сахарная свёкла и прочее… Вы же знаете, что многие культуры просто нельзя сеять на одном и том же участке чаще, чем раз в семь, а то и в десять лет. Так вот, у нас в этом году ими было засажено двадцать три процента из подходящих земель.
Он повысил голос и почти кричал. Было видно, что у человека сердце болит.
— Понимаете? Почти четверть! И двенадцать процентов — в прошлом году. Если война продлится ещё три года, нам просто нечем будет кормить наш народ.
Он махнул рукой и замолчал.
— Понимаю вас, прекрасно понимаю. Это — часть цены, которую мы платим в этой войне. Иначе победить просто невозможно! — надеюсь, я сказал это достаточно проникновенно. Просто проклятие какое-то, но иногда именно слова, идущие от души, звучат неимоверно пафосно и фальшиво. — Но научные открытия не делаются по желанию или потребности. Так что мы делаем, что можем. Новое оружие от нас идёт на фронт потоком и, думается мне, новое наступление не за горами.
На самом деле я знал, что в «верхах» решили слегка поправить просевшую репутацию русского оружия. В том числе и затем, чтобы Болгария и Греция не вступили в войну на стороне Тройственного Союза. И в этом наступлении должны были себя показать наши «троечки». По привычной мне терминологии это получились не танки, а артиллерийские самоходки, причём довольно скромного калибра. Но зато по весу они уже достигали двадцати тонн, что позволило определить их как «средние».
— И ещё один совет. Теперь об этих исследованиях захотят узнать и иностранцы. Постарайтесь не говорить им прямо, что не верите в быстрый успех, хорошо?
— Разумеется! Я понимаю, им сейчас тоже нужна надежда.
Беломорск, квартира Воронцовых, 29 августа (11 сентября) 1915 года, суббота
Британского «научного эксперта», в этот раз представившегося как Джон Лорелай Смитсон, я узнал, несмотря на четырнадцать лет, прошедшие с момента предыдущей встречи. Сейчас он выглядел примерно на свои пятьдесят, был бодр, несмотря то, что седины в прическе и бороде было уже больше, чем черного, и совершенно не смущаясь, а даже несколько бравируя произнёс своё второе имя, хотя обычно его давали девочкам. Странная причуда, учитывая, что имя почти наверняка фальшивое.
Он с любопытством осмотрел лаборатории Циолковского и Иоффе (сотрудников из которых мы убрали под предлогом того, что суббота — короткий рабочий день), пожал руки самим учёным и с пониманием отнёсся к тому, что поговорить с ними не удастся. Попросил только о совместном фото на память и с автографами. Мои рассуждения о трудности планирования научного процесса он тоже выслушал с показной доброжелательностью.
Вообще, это был в высшей степени приятный и лёгкий в общении человек, никаких признаков снобизма и чопорности, свойственных британцам. Если бы не парочка «но»: о человеке с таким именем не было ни одного упоминания в британской научной литературе. Он не выступил даже соавтором ни одной научной заметки, не заканчивал никакого из британских университетов, и даже не учился в колледже. Редкое второе имя позволило утверждать это со всей уверенностью.
Скорее всего, этим и объяснялся выбор фальшивого имени. Фактически, этот «приятный во всех отношениях человек» нагло заявлял нам в лицо: «Да, я пришёл шпионить и не скрываю этого. Но вы не узнаете обо мне ничего, кроме того, что я сам захочу рассказать!»
Тем не менее, памятуя рекомендацию Фредди, мы пригласили его на обед. А заодно и Артузова с замом.
— Мистер Воронцов, давайте говорить, как деловые люди. Наши страны и организации не раз соперничали в прошлом и продолжат соперничать в будущем, это неизбежно!
— И прислали именно вас, чтобы напомнить мне о прошлом?
— А распущенные вами слухи об «атомной бомбе по Уэллсу» в Лондоне оценили, как достаточно тонкое напоминание о том, на что вы способны в будущем! — обаятельно улыбнувшись, ответил он и отсалютовал мне стаканчиком с виски. — И решили принять ваше «приглашение к танцу».
Надо же, они уверены, что эти слухи я сам и распустил! Впрочем, раз это послужило поводом для начала конструктивного разговора, остаётся только порадоваться. И я отсалютовал ему в ответ.
— Тем более, что сейчас наши Империи союзничают. Ваш Холдинг помогает нашим компаниям добыть побольше золота в Южной Африке и олова — в Южной Америке. Ваши геологи помогли найти калийные месторождения в Канаде, а химики — обогащать их. Наконец, вы снабжаете нас многими необходимыми для войны вещами. А мы…
— А вы? — вклинился я в неприлично растянувшуюся паузу.
— Мы помогли вам уладить недоразумения с японцами, а они очень недовольны вашей поддержкой китайских повстанцев, уж поверьте! К тому же, мы не возражали, чтобы вы укрепились в Северной Персии. К тому же лично в отношении вас — мы прекратили эту нелепую историю с «Клубом марсиан» и их фактическим «контрактом на убийство». Руководство Клуба и стоящие за ним люди получили серьёзные разъяснения о том, что игру надо прекращать. И уверяю вас, они поняли!
