Санек 4 (СИ) - Седой Василий
— Поэтому давайте попробуем поговорить немного в другом формате. В первую очередь меня интересует, сможете ли вы сделать огранку камней, как на этом рисунке, — с этими словами я передал ему рисунок, на котором заранее изобразил, что хочу получить после обработки камней.
Еврей отвечать не торопился. Сначала он внимательно изучил переданный ему рисунок, при этом задумчиво поглядывая на меня исподлобья. Потом ещё раз осмотрел изумруды, в этот раз используя для этого монструозного вида лупу, и наконец — после продолжительной паузы — произнес.
— Удивили вы меня, молодой человек. Позвольте спросить, откуда вам известен подобный способ обработки камней?
Словно боясь услышать в ответ что-то нелицеприятное, он пояснил свой интерес, добавив:
— Просто я с подобным не сталкивался, а идея сама по себе интересная.
Ещё бы он сталкивался. Подобным образом камни начали гранить в XX веке, я это точно знаю потому, что заказывая когда-то драгоценности жене, вынужден был выслушать целую лекцию о способах огранки для тех или иных драгоценных камней и когда они были придуманы.
— Сам придумал, и, подозреваю, подобного ещё никто не делал. Соответственно, возникает вопрос, сколько будут стоить вот такие изделия, оформленные камнями, ограненными предложенным способом, — с этими словами я передал ювелиру очередной рисунок, где я изобразил набор драгоценностей вроде того, какой был когда-то у моей жены. Пока еврей изучал рисунок, я добавил:
— Имейте в виду, от ваших следующих ответов будет зависеть, вы будете изготавливать эти и некоторые другие изделия, или нам придется искать другого специалиста. И ещё, рассчитываться за работу мы с вами будем ограненными вами же камнями. Сами понимаете, что в таком случае заработать вы можете несравнимо больше, чем если бы просто выполнили работу за деньги. Более того, если мы с вами достигнем взаимопонимания, могу пообещать нарисовать дизайн изделий, подходящий под заработанные вами камни, и для вас тоже. Ещё одно небольшое уточнение, и на этом все. Я прекрасно знаю, сколько могут стоить обработанные камни, как сами по себе, так и в виде нарисованных мной изделий.
Еврей очень остро на меня посмотрел и не удержался от вопроса:
— Если знаете, зачем спрашиваете?
— А как иначе? Надо же мне понять, с кем я имею дело, — с улыбкой ответил я и с интересом стал наблюдать за его дальнейшим поведением. А посмотреть было на что. Еврей потерял покой, и было невооруженным взглядом видно его борьбу с самим собой. Я прямо чувствовал, что ему было интересно взяться за подобную работу, он прекрасно понимал, сколько это может стоить в итоге, при этом не знал, как оценить свой труд, боясь продешевить, и понимал, что если перегнет с ценой, то лишится заказа.
Мама, слегка притихшая, тоже начала понимать, что что-то здесь не так, поэтому молчала, как мышь под веником, не сводя взгляда с еврея.
В этот раз пауза выдалась очень уж продолжительная. А когда ювелир заговорил, мама только ахнула изумленно.
— Эти, как вы говорите, изделия, если их продавать вместе, потянут в цене приблизительно на полмиллиона, здесь немало будет зависеть от величины камней. И, да, предоставленные вами образцы мелковаты для этих изделий. Что касается работы, я возьмусь выполнить её за три вот этих камешка, — с этими словами еврей отложил в сторонку выбранный им изумруды.
В принципе, учитывая сложность работы, цена приемлемая, но если согласиться без торга, боюсь, еврей меня не поймет, поэтому, протягивая ему очередной лист бумаги, я произнес:
— Если помимо тех изделий вы за эту плату сделаете ещё и три пары сережек по вот этому рисунку, я, пожалуй, соглашусь с запрошенной платой.
Еврей хитро на меня глянул и ответил:
— Приемлемо. Только позвольте спросить: кому вы будете продавать эти изделия? Боюсь, у нас в городе вы вряд ли найдёте покупателя.
Я в ответ тоже улыбнулся и ответил:
— Конкретно эти изделия, мы никому продавать не будем. Они для мамы и сестёр, а вот другие, о которых мы с вами поговорим позже, я пока не знаю как, но обязательно придумаю, кому и как продать их по действительно достойной цене.
Еврей хмыкнул и сказал:
— Почему-то я в этом не сомневаюсь. Но это дела будущего. Когда вы предоставите в моё распоряжение необходимые для работы материалы?
— Вы хотели сказать материал, ведь речь шла только о камнях?
Еврей напрягся, нахмурился и произнес
— Молодой человек, я правда назвал сверхнизкую цену за работу только для того, чтобы получить этот интересный мне заказ, но работать в убыток я при всем уважении позволить себе не могу. Поэтому озвучена мной цена — это за работу, без учёта материалов.
— Хорошо. Раз пошёл такой разговор, давайте с вами определимся с ценой огранки вот этого камешка и со стоимостью конечного результата вашего труда, — тут же ответил я и, видя в глазах собеседника непонимание, пояснил. — За огранку готов заплатить деньгами, но хочется узнать её стоимость, как хочется знать, за какую цену я смогу продать ограненный камень.
Дальше у нас с евреем случился торг, яростный и беспощадный, затянувшийся минут на сорок. В итоге мы с ним всё-таки договорились по всем пунктам и ударили по рукам. Окончательно я его добил, когда предложил перенести все наши договорённости на бумагу и заверить их у нотариуса. Естественно, ему это не понравилось, собственно, как и маме, но я смог настоять на своём, аргументируя это свое требование тем, что мы совсем недавно чуть не остались у разбитого корыта, даже просто не обнаружив вовремя необходимой бумаги, а что было бы, не будь её вовсе?
В конце концов договорились, и я даже передал еврею необходимые для работы камни, над которыми он, предварительно их изучив, начал трястись, как наседка над цыплятами.
Уже по дороге домой мама, взъерошив мои волосы, спросила:
— Саша, ты и правда хочешь подарить все это нам?
Я, с недоумением поглядев на маму, ответил:
— Мелочь, конечно, но с чего-то же надо начинать собирать вам коллекцию.
Перегнул я, похоже, с шуткой, потому, что мама зависла надолго, ошарашенная таким ответом.
Глава 13
После переговоров с ювелиром почти неделю я страдал. Время тянулось, как патока, удовольствия от посещения гимназии никакого, семейный бизнес отлажен, как часы, заняться нечем — вот я и загрустил. Всей душой жаждал активной деятельности, а вместо этого было чувство, что начал впадать в спячку по примеру медведя зимой. Самое паршивое, что я ничего не мог с этим поделать. Без денег сделать что-нибудь не представляется возможным, а они появятся ещё нескоро. Еще сколько ждать, когда ювелир выполнит первые наши заказы, а ведь с них не заработаешь, это подарки родным. Деньги появятся в лучшем случае ближе к весне, да и то далеко не факт. Ведь мало будет просто изготовить что-то интересное, это ещё потом нужно грамотно продать. В общем, все стало грустно, и я эту неделю реально хандрил.
Потом из деревни приехали мои пацаны, и мне поневоле пришлось встряхнуться. Парни отдохнули, энергия из них так и перла, поэтому мне пришлось придумывать, чем их занять и как напрячь, чтобы они не расслаблялись. Оставь эти сгустки энергии без присмотра и жди беды. Молодые ведь, дурные, а теперь, пустив первую кровь, ещё и дерзкие, чуть отвернешься, не уследишь, и они обязательно найдут приключений на мягкое место.
Поэтому, немного подумав, я сел за составление графика занятий. Проблема в том, что большую часть дня я пропадаю в гимназии, так что заниматься ими не смогу. Пришлось поломать голову, придумывая, чем напрячь пацанов в моё отсутствие.
А поступил я в итоге просто: взял и вызвал в город ещё и отставных солдат, которые ходили со мной в поход. Переговорил с ними, убедился, что желание учиться у них не пропало, и разбил народ по парам. Теперь в моё отсутствие люди заняты делом. Половину времени бывшие солдаты вдалбливают в головы пацанам солдатскую науку, организовав для них что-то вроде курса молодого бойца, а вторую половину времени пацаны в ответ пичкают отставников полученными от меня знаниям. После моего возвращения из гимназии у нас с парнями проходят занятия физподготовкой, а по вечерам — наша вечерняя школа, так что загружены они получаются по полной программе. На всякие глупости у них просто не остаётся времени.
