Второй Шанс 3 - Аргус
— Поделишься?
— Конечно! Я беспокоюсь за Катю.
— Это почему?
— Она такая красивая и умная. Она боится, что меня девушки будут осаждать, а я, если честно, боюсь, что в Университете, ее парни будут обхаживать! И не только они!
— Что значит не только они? А кто еще? — нахмурился дедушка его жены.
— Молодые, и не очень преподаватели! И даже женатые!
— Думаешь?
— Уверен! Когда я учился в мединституте, такое было сплошь и рядом! А однажды, вообще произошел кошмарный случай!
— Расскажи.
— Был у нас преподаватель, декан, член партии, женатый, и не старый. Короче очень видный и красивый мужик. Связался со студенткой, а она забеременела и потребовала, чтобы он на ней женился. Представляете себе такое? И это в советское время! А он не хотел. У него и жена работала в нашем же институте. Очень умная и красивая женщина! В нее даже некоторые студенты были влюблены, хотя ей тоже было за сорок.
— Вот он попал! — сочувственно произнес старый академик. — Ты же говоришь, что он в мединституте работал! Он что, не знал как предохраняться?
— Интересно, что Вы удивляетесь его неосторожности, но Вы не осуждаете его связь со студенткой, — рассмеялся Саша. — Но не все было так просто. Там, вроде как, эта студентка сказала ему, что пьет противозачаточные таблетки, а сама не принимала их, то ли…
— Какие таблетки? — перебил Сергей Порфирьевич удивленно.
— Противозачаточные гормональные таблетки, — пояснил юноша. — Вы что же не знаете? Ой, правда же, — он похлопал себя пальцами по лбу, — они же в СССР появятся только в начале семидесятых годов! И производить их будут венгры — на заводе «Гедеон Рихтер». Их пьют, они нарушают гормональный цикл, и препятствуют беременности. Тогда мужчина может не использовать презервативы.
— Или резиновые женские колпачки «Мисла», — добавил дедушка Кати.
— Это что за колпачки? — удивился уже Саша. — В наше время таких не было.
— Так называемый, женский презерватив, — пояснил старый академик, — их надевали на шейку матки.
— Что-то нам такое говорили на курсе акушерства и гинекологии, но только в историческом аспекте. Ладно, я продолжаю. Так вот, а другие говорили, что она ему презервативы проколола, то есть, это было все подстроено ею. Он не хотел, а она, когда поняла, что ничего у нее не выйдет, настрочила на него жалобу: в ректорат, профком и партком.
— Представляю, что тогда с ним было! — усмехнулся дедушка Кати.
— Не представляете, — сухо ответил Саша, при этом тяжело вздызая. — Когда он понял, что все вскрылось и получил требования явиться на разбор жалобы этой студентки, он выбросился из окна и разбился насмерть!
— Дела! — присвистнул Сергей Порфирьевич. — А что с этой студенткой стало?
— Этого я не знаю, — честно признался юноша, — да я и не интересовался.
— Так ты боишься за то, что Катя может не устоять перед ухаживаниями других мужчин? — строго спросил дедушка его жены. — Так ты о ней думаешь? Что она ветреная стрекоза, прыгающая от мужчины к мужчине?
— Я такого не говорил, не придумывайте! — так же строго ответил муж его внучки. — Я боюсь, что кто-то, получив от нее отказ, решит, что она просто ломается и набивает себе цену! — и, помолчав, добавил: — Я боюсь, что кто-то захочет взять ее силой.
— Саша, а если это вдруг случится? — с напряжением спросил дедушка Кати
— Что случится?
— Если Катю кто-то возьмет силой, ты ее бросишь?
— Нет! Никогда! Что за глупый вопрос? Но одну вещь я обязательно сделаю, — угрюмо ответил его спутник.
— Какую же?
— Я убью того, кто ее обидит, — спокойно, но грозно ответил Саша, — иначе Катя никогда не избавится от страха.
— А знаешь, — посмотрел на него старый академик, — а я тебе верю.
— Будем очень надеться, что этого никогда не произойдет! Куда-то наш разговор зашел не туда! — решительно закончил этот неприятный разговор юноша. — Тем более, что мы уже пришли.
В кабинете руководителя академической группы, повторился вчерашний ритуал с извлечением рукописи из сейфа. Они сели за стол, и Сергей Порфирьевич начал чтение:
' — А сколько мы будем стоять в этом лесу? — спросил я Альфонсо.
— Пока эти разбойники не поедут обратно. Ты же не хочешь столкнуться с ними сейчас? Их много, и всех нам не одолеть, — спокойно ответил мой хозяин, — в благородном деле мести, главное не погибнуть и не попасться самому!
Мы простояли еще довольно долго. Мимо нас, по дороге в обе стороны, проезжали: одиночные всадники, телеги крестьян, небольшие караваны купцов, и множество одиноких путников. Наконец, послышался топот копыт и, по направлению к Старице, промчались наши преследователи. Альфонсо тщательно пересчитал всадников и удовлетворенно сказал:
— Они все вернулись. Это значит, они не оставили своих шпионов впереди на дороге. Веди осторожно коней, скоро поедем и мы.
Выждав еще немного, мы сели на своих коней и поскакали в Москву. Дорога наша шла в основном по землям отошедшим к Земщине. То тут, то там встречались сожженные и разоренные поселения.
— Альфонсо, — обратился я к иноземцу, — можно вопрос?
— Можно.
— Зачем опричники разоряют села и деревни? Не проще ли брать с них дань?
— Для этого нужно иметь: ум, божественный дар предвидения и уверенность в том, что эту собственность ты получил надолго. А эти разбойники получили эти имения силой, отняв у настоящих хозяев, по милости царя. Завтра милость царская переменится, и все отберут. Вот они и торопятся взять, что можно сейчас, не дожидаясь, когда это отберут завтра. Чуют, наверное, что век их будет недолгим.
Мы проехали еще какое-то время и Альфонсо принял решение, о котором сообщил мне.
— Если мы поедем через Тверь, то нам ехать до Москвы двести верст, а по прямой около ста семидесяти. До самой Твери семьдесят пять верст. Это два дня пути. Там можно хорошо отдохнуть, но опасно. Хоть Тверь и входит в Земщину, но там и опричных соглядатаев полно.
— А откуда они узнают там о нас? — удивился я. — Ведь эти опричники вернулись, не доехав то Твери.
— Узнают.
