1928 год: ликвидировать ликвидаторов (СИ) - Ангелов Августин
Пули забарабанили по передней части «Паккарда», и рассуждать о том, что это за бандиты такие отмороженные и об их мотивах напасть на дороге на одинокую машину, даже не выяснив, кому она принадлежит, стало некогда. Сергея могли убить любым следующим выстрелом! И эта мысль заслонила все остальные. Ни о себе, ни о Менжинском, я в тот момент даже не думал, а просто дал длинную очередь по нападавшим прямо через стекла салона, разбив их вдрызг пулями.
«Чикагская пишущая машинка» оказалась трудной в обращении. Сильная отдача буквально вырывала пистолет-пулемет из рук, и мне приходилось изо всех сил сжимать обе рукоятки, чтобы направлять ствол оружия. Но, точность все равно оставляла желать лучшего. Тем не менее, небольшое расстояние просто не позволяло сильно промахиваться при стрельбе очередями.
Когда я расстрелял весь магазин, пули сорок пятого американского калибра уже нашли цели. Все четверо напавших на нас перестали подавать признаки жизни. Они, наверное, даже не успели испугаться перед смертью. Трое лежали на снегу в нелепых позах, а шофер завалился внутрь салона автомашины. Я не знал, где у Сергея находился запасной магазин для «Томпсона», потому отложил это еще горячее после выстрелов оружие на пол автомобильного салона, вынув все-таки из портфеля «Браунинг».
Я не был уверен, что прикончил всех нападавших, но, выйдя из машины, визуально убедился, что бандиты уже не шевелятся. И только потом подошел к Сергею. Парня, похоже, все-таки зацепило. Он стоял на коленях, прижавшись левым плечом к простреленному переднему колесу нашего автомобиля и зажимая рану в правом боку левой рукой. Я помог ему подняться. Кровопотеря оказалась серьезной. Помимо правого бока, рана обнаружилась и на правой руке Сергея в районе бицепса.
Лихорадочно соображая, что же делать, я обратил внимание, что мотор бандитского автомобиля все еще работал. Да и колеса его остались целыми, поскольку я старался стрелять нападавшим в область груди. От пуль пострадал лишь салон машины, который прошило в нескольких местах навылет. А это могло означать, что ходовая часть все еще исправна. И, если это так, то трофейным автомобилем можно будет воспользоваться.
Ветер стих. И в морозном воздухе пахло порохом, автомобильным выхлопом, кровью и мочой. На снегу под телами людей, которых я только что застрелил, растекались мокрые пятна. Сергею пришлось помогать идти, потому что еще одна пуля, оказывается, прошив насквозь подкапотное пространство, угодила ему в икроножную мышцу правой ноги. Возможно, ему досталось бы и еще сильнее, если бы не массивный мотор «Паккарда», задержавший несколько пуль своим блоком цилиндров. Потому левая сторона у парня во время перестрелки все-таки оказалась под защитой. И, к счастью, в голову ему бандиты не попали.
Затащив Сергея на заднее сидение бандитского автомобиля, я раздел его, чтобы оказать первую помощь. Он постанывал от боли, но, сжимал зубы. Разорвав его же нательную рубаху, оказавшуюся под теплым свитером, я перетянул руку и ногу, а также сделал что-то вроде тампона на боку, где бандитская пуля прошла неглубоко через бок под ребрами. Все три раны оказались сквозными и не представляли угрозу для жизни парня, но, кровопотеря, конечно, была изрядной. Сергея била дрожь. Сняв свое заграничное пальто, я накрыл его, подоткнув полы. Больше я пока ничего не мог для него сделать. Возить с собой аптечку со всеми необходимыми препаратами для первой помощи у здешних автомобилистов, похоже, еще не вошло в привычку.
Вспомнив про свой начальственный портфель с секретными документами, я захлопнул заднюю дверь трофейного автомобиля, оставив раненого Тихомирова внутри него. Потом быстро перенес портфель из «Паккарда», прихватив и пистолет-пулемет, который спас нас, но уезжать с места происшествия пока еще было рано. Мне предстояло осмотреть трупы и собрать улики.
После того, как я накрыл своим пальто раненого, мороз щипал нещадно. Надо было поторопиться, тем более, что трупы на таком морозе скоро закоченеют, и одежду с них снять будет совсем непросто. А я все-таки рассчитывал позаимствовать у кого-нибудь из мертвецов пальтишко. Преодолевая отвращение, я начал с осмотра водителя, которому пуля снесла половину черепа. Впрочем, будучи в девяностые оперативником, видал я и не такое. Но, все равно, чувство мерзопакостности в подобных ситуациях никуда не девалось.
Внутри салона трофейной машины было темно, потому кровь и ошметки мозга не бросались в глаза. Но, весь интерьер, разумеется, был загажен. За ноги я выволок убитого шофера наружу. Подобрал и его пистолет, который упал туда, где находились педали. Это был «Маузер», серьезное оружие в умелых руках.
У второго покойника я забрал «Браунинг». Пистолет очень походил на тот, который постоянно таскал в портфеле Менжинский. У третьего убитого обнаружился обычный «Наган». А вот у четвертого, который говорил, что он не товарищ, оказалось два ствола. Рядом с трупом валялся «Штейер», австро-венгерский армейский пистолет «Steyr Hahn» образца 1912 года под патрон 9×23. А во внутреннем кармане на трупе я нашел еще и немецкий пистолет «Дрейзе» калибра 7,65 мм.
Меня заинтересовал выбор подобного импортного оружия. Может, это какой-то иностранный диверсант или шпион? Но, еще больше я удивился, когда посмотрел документы, найденные при убитых. У всех имелись удостоверения оперуполномоченных ОГПУ.
Неужели же Генрих Ягода так быстро подослал убийц? Но, откуда он мог знать, что Менжинский поедет этой самой дорогой? Или Бокий позвонил и предупредил? А, может быть, не сам Бокий, конечно, а кто-нибудь из его персонала, задействованного для операции в Горках? Я терялся в догадках, но версия покушения так и напрашивалась.
Хотя, не все детали произошедшего стыковались с ней. Например, непонятно было, почему они сразу не стали стрелять в пассажира, сидящего в салоне «Паккарда», а вместо этого вступили в перестрелку с водителем. Значит, они даже не рассчитывали, что пассажир в шляпе и в очках, сидящий на заднем сидении, может представлять для них опасность. Или, возможно, они собирались не убивать Менжинского, а захватить его, чтобы потом попытаться выбить какие-то важные сведения, например, секретные шифры других отделов, к которым Ягода не имел доступа? Но, тогда почему же они так глупо спалились в самом начале, заявив, что не товарищи? Я пока не мог этого понять.
Из всех убитых по размеру больше всего подходила одежда мертвеца с «Наганом». Пуля вошла ему под правый висок и вырвала на выходе левый вместе с глазом. И, разумеется, кровь и мозги забрызгали одежду. Тем не менее, я перевернул его и стянул пальтишко. Понимая, что занимаюсь самым настоящим мародерством, я старался об этом не думать, ведь речь шла о сохранении здоровья не только моего собственного, но и Менжинского, раз уж мы с ним оказались в одном теле.
Пока производил осмотр места происшествия, обратил внимание, что автомобиль оказался французским «Рено». Я никогда не садился за руль подобного раритета, но, к счастью, Менжинский имел необходимый навык. И я снова выпустил его на первый план. А он тут же взгромоздил за руль наше общее тело, нажав ногой на педаль газа, отчего автомобиль уверенно покатил в ночь.
Вскоре в свете фар показались трое мужиков с лопатами и в фартуках, надетых поверх зимней одежды. Это спешили дворники. Затормозив машину, Менжинский прокричал им:
— Товарищи, как ваши фамилии?
— А зачем вам? — спросил самый высокий из дворников.
Второй сказал:
— Мы выстрелы слышали. И спешим. А вы кто будете?
— А я, товарищи, Менжинский, председатель ОГПУ. На меня совершено покушение. Ранили моего шофера. Там, возле моей машины, четыре трупа. Ничего не трогайте до приезда наших сотрудников, только охраняйте место происшествия. И скажите, где тут ближайший телефон и врач какой-нибудь?
— Рязанов, — отозвался один.
— Пронько, — откликнулся второй.
— Чудинович, — представился третий, высокий. И тут же объяснил:
— Прямо по дороге половину версты проедете, да направо свернете, и еще через версту будет профсоюзный санаторий для передовиков и ударников труда. Там и телефон есть и врачи найдутся.
