Цена Победы (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович
А вот Френкель, ни на секунду не задумавшись, выхватил из нагрудного кармана свисток и подал какой-то сигнал. После чего двое его сопровождающих тут же извлекли откуда-то по паре пистолетов и несколько раз выстрелили. Пока — в воздух и под ноги нападающим. При этом один заорал по-русски: «Замерли все! Перестреляем к чертям собачьим!»
Прежде чем ворвавшиеся погромщики сообразили, что у тех тупо патронов не хватит, и догадались пустить в ход здоровенные дрыны[69], которыми они заранее вооружились, расстановка сил снова поменялась. С улицы ворвалось ещё два десятка разнообразно вооружённых людей. Пистолеты Маузера, револьверы, карабины Нудельмана, автоматические «браунинги» и, как вишенка на торте, парочка лёгких пулемётов НТ.
— Бросили дубьё! — снова скомандовал всё тот же спутник Френкеля. — И сами — мордой в пол! Быстро, я сказал!
Одесса, полицейский участок, 1 (14) мая 1915 года, пятница, вскоре после захода солнца
— Ну, вы чего! — канючил один из нападающих. — Шпионов защищаете? Ничего, вот ужо напишут государю, что прямо посередь Одессы да белым днём кубло шпионское от честных подданных отстреливалось да чуть не поубивало, а полиция их ещё и защищала!
— Брось чушь молоть! Или ты не знал, в чей дом идёшь? Рабинович — почти правая рука у самого Воронцова. А тот Императору первая подмога. Признавайся, сукин сын, пограбить собирались⁈
— Воронцова⁈ — взвился скандалист-погромщик. — Да он первый шпион и есть! Вот, в газетах что писали? Продвинулись немцы. А почему? Да потому что поставка самых современных бронеходов с задержкой прошла. Это ли не вредительство, по-вашему⁈
Полицейский чин промолчал, то ли поражённый причудливыми извивами логики, то ли не желая встревать в политику.
— А ещё говорят, что Воронцов тот через день к царице ходит. А все знают, что у неё из спальни телефон к самому кайзеру проведён!
— Что⁈ — взревел городовой, стоявший неподалёку. — Ты, ирод, на государыню поклёпы возводишь? Н-на!
из мемуаров Воронцова-Американца
«…Похожие попытки погромов регулярно случались по всей Империи. Само по себе это не очень удивляло, в большинстве стран с началом войны наблюдается всплеск патриотизма и шпиономании. Увы, Россия исключением не стала. Поначалу немного удивляла изобретательность, с которой мои враги ухитрялись любое лыко в строку вставить. Меня обвиняли в том, что в войсках начало не хватать снарядов, мог ведь больше произвести? Мог! И армян спасли не всех. И иностранцев привечаю, а среди них, наверняка много шпионов. Ввели в войсках 'винную пайку» — русский народ спаиваю. Зарабатываю стране валюту — стратегические материалы вывожу, а их немцам поставляют! Станки, паровозы и вагоны импортирую? Вредитель! Мог наладить достаточный выпуск. Что? Не мог? Не смешите людей, вы знаете, какими Воронцов деньжищами ворочает? Вот то-то! Мог, но не стал! А почему? Потому что враг и шпион!
А дворянство, присвоенное мне императором Австро-Венгрии, и вовсе стало поводом спустить на меня всех собак. Как и то, что императрица очень тепло ко мне относилась, и мы с ней нередко встречались.
Впрочем, ещё к концу прошлого года мои безопасники выяснили, что этого мошенника Коровко признали невиновным и освободили. Приложив некоторые усилия даже узнали, в какую сумму это ему обошлось. Услышав её, я аж присвистнул. Но зато стало понятно высокое качество работы. Из дела не просто пропали оригиналы документов, послуживших основным доказательством вины, их заменили качественными фальшивками. Когда повторная экспертиза это подтвердила, дальше было только дело техники.
В стране имелось множество ловких адвокатов, и судья с чистой душой признал обвинение недоказанным и отпустил «невинно обвинённого» на волю. Что характерно, шума в газетах по этому поводу не было. А такое могло быть только результатом немалых и со знанием дела приложенных усилий.
Сотрудники Артузова продолжили копать, и уже незадолго до весны 1915 года наконец-то выяснили, кто манипулировал зерновой биржей. Но попытка натравить полицию на этого манипулятора и сотрудничавших с ним журналистов неожиданно для нас встретила серьёзное сопротивление. Очень влиятельные люди из числа аристократии, купечества, банкиров и предпринимателей достаточно весомо советовали следователям и их начальству «быть аккуратнее, и не играть на руку облыжным обвинениям».
Вот тут-то у нас «пазл и сложился»! С одной стороны, есть мастер манипуляций, вышедший на волю в начале ноября. С другой — чёткая поддержка и защита его людьми, не испытывающими добрых чувств ко мне, моему Холдингу и моим компаньонам-покровителям из высшего света. И надо же, именно с ноября начинается кампания клеветы на всех нас.
Тем более что Коровко не работал в одиночестве, он собрал вокруг себя многих, кто таил на меня обиду: Лисичянского-младшего, его соратников по «Клубу любителей старины», даже несколько «сволочей с волока», отсидевших свой срок, задействовал в своих комбинациях[70].
Казалось бы, я — миллиардер, граф и приближенный к Великим Князьям и семье императора. Что мне какой-то жулик? Но вот ведь парадокс — даже царицу от наветов и сплетен не защитило ни высокое положение, ни вся мощь государства. И даже убить — не выход. Вокруг него крутилось множество молодых идеалистов, которые всегда готовы жизнь положить «в борьбе с беззаконием властей».
Так что моя безопасность по возможности следила за ним, готовясь повязать на очередной афёре. А пока у меня было множество других дел…'
Беломорск, отдельный кабинет в «АмБаре», 1 (14) мая 1915 года, пятница, вечер
— Вот как на духу признаюсь, я и не знала, что Юрий Анатольевич таким грозным может быть! — округлив глаза и прижав руки к груди рассказывала Варвара, одна из новых помощниц Воронцовых. График работы в две смены и семь дней в неделю, да и работали они чаще по отдельности, чем вместе, пришлось держать пять постоянных юношей и девушек, да ещё и время от времени «обкатывать» новичков. Вот Варя как раз и проходила «стажировку на высшем уровне». — Собрал он, значит заводчиков со всей страны, которые трактора делают, вездепомы[71], всякие сеялки-веялки и прочий инвентарь для сельского хозяйства, да и говорит им: «Господа, у меня совсем нет времени, но я начну с анекдота! В Африке шаман собирает племя и говорит, что у него есть две новости, плохая и хорошая. Плохая в том, что грядут трудные времена, и есть придётся только слоновий навоз. А хорошая в том, что он знает, где этого добра много!»
Слушательницы дружно прыснули, а любопытная Варя уточнила:
— Это ему Семецкий рассказал, да?
Все снова засмеялись, лишь Наталья Дмитриевна покачала головой и, доброжелательно улыбнувшись, пояснила:
— Нет, это муж сам придумал. Для доходчивости. А дальше что было?
— А дальше он им и говорит, мол, для вас у меня одна плохая новость и две хорошие. Хорошие новости в том, что объём заказов возрастёт в три с лишним раза, и условия останутся прежними. Холдинг обеспечит их заводам поставки стали в нужных объёмах и по довоенным ценам. И ставки по кредитам не вырастут.
Тут она приостановилась, глотнула кофе, и слегка удивлённо продолжила:
— Большинство из них анекдота не поняли и при этих словах улыбаться начали, предвкушая куш, который сорвут. Только одессит и поляк насторожились. Двое из семи.
— Люди часто слышат лишь то, что хотят услышать, — с лёгкой снисходительностью пояснила Софья Карловна. — Привыкай!
— А он и продолжает, дескать, плохая новость в том, что заказы получат только те предприятия, в которых контрольный пакет перейдёт к Банку «Норд». Ой, как они зашумели! Орать начали, ногами топотать, двое чуть в драку не полезли! Я уж приготовилась его защищать…
