Ташкент-Москва книга третья Халхин-Гол до и после, часть вторая - Фарид Ахмеров
Дальше Троицкий рассказал про интересный случай происшедший не без его участия, сначала в Чкалове, а потом в Чирчике. Набирали они с будущим начальником штаба его, толи полка, толи бригады, личный состав для отправки на обучение в Узбекистан. Выбирали самых лучших из курсантов чкаловской танковой школы. Вдруг, некоторые фамилии в одном из экипажей показались знакомыми. Ребята попались – чистый интернационал:
Задорнов – командир, русский;
Ильченко – механик, белорус;
Хазанов – заряжающий, казах;
Карцев – наводчик, русский сибиряк.
Задумался Олег Витальевич, где он мог слышать эти фамилии. Но вспомнить не успел. Дела с комплектацией подразделений личным составом заняли всё время и внимание. Вспомнил он об этом лишь в Чирчике, на полигоне, когда увидел экипаж стоящий у учебного танка. Кстати, учились ребята отлично. И вспомнил Олег Витальевич, где он слышал эти фамилии. Это были юмористы-сатирики из действительности 2016 года. Там ещё был Михаил Михайлович Жванецкий, но курсанта с такой фамилией в списках не было. Троицкий удивился – бывают же совпадения. Потом, после окончания курса обучения, когда получали танки с ремонтного завода, проходя мимо стоящих перед танком экипажей, подполковник заметил шутя:
- Вам только Жванецкого, Михаила Михайловича, не хватает.
- Так у нас свой Михаил Михайлович есть, - ответил наводчик Карцев, - командир машины – Михаил Михайлович Задорнов.
Они потом и танк свой назвали «Михаил Михайлович».
- Вот, такие совпадения, Фарид Алимжанович - хотел закончить свой рассказ Троицкий, но потом, как-будто вспомнил что-то, - а знаете, товарищ гвардии подполковник, есть в чирчикском училище поговорка: МТ16П. Это марка моторного масла для танковых дизелей. Так танкисты там расшифровывают её так – Мы танкисты, шестнадцатого получка. То есть, чтобы не случилось – всё будет нормально. Мне она очень понравилась.
«Надо же, вначале семидесятых танкисты в родной гвардейской первой танковой армии точно также говорили. МТ16П». – Подумал Ахмеров.
Закончился обед, закончился рассказ Троицкого. Да и коньяк в графине кончился.
Надо было продолжать «дела наши скорбные» - как говаривал Горбатый из знаменитого фильма. Ахмеров поинтересовался, написал ли гвардии подполковник отчёт о боевых действиях в разрезе рекомендаций института для главного автобронетанкового управления. Если не написал, пусть пишет за своей подписью, а утверждающую визу Ахмеров поставит. Он теперь после ухода Чкалова остался за главного. Но не пришлось Фариду Алимжановичу визировать этот отчёт. Перед самым концом рабочего дня раздался сигнал телефона «вертушки» и голос Лаврентия Павловича сказал, что гвардии подполковнику Ахмерову завтра в 7-00 надлежит быть на Чкаловском аэродроме. С собой иметь тревожный чемоданчик и подарки родным и близким. Все дела передать ближайшему по команде.
- Слушаюсь, товарищ народный комиссар. – Стоя по стойке смирно произнёс Ахмеров.
Глава 10. Сталин в Узбекистане (Сталин в 2016 году).
Опять мерно гудят АИ-20. Опять товарищ Ахмеров летит на высоте семь тысяч метров на борту Ан-12, и опять в Ташкент. За эти 11 недель, уже даже, и не вспомнишь, сколько раз ему пришлось лететь по этому маршруту. В прежней жизни, самое многое, бывало, три раза за год слетаешь, куда-нибудь в командировку и всё. А иногда и ни разу в год никуда, особенно в годы развала СССР. Тут же за квартал больше чем годовая норма. Да, толи ещё будет. Но дело даже не в том, что летит. Дело в том с кем летит. О полёте в Ташкент, он (Фарид Алимжанович) понял сразу после слов Берии, а вот кого он будет сопровождать – это был вопрос. Что это будет человек из верхних эшелонов руководства СССР, это тоже понятно. Но чтобы Самого. Нет не так. Но, чтобы САМОГО! Такие мысли, конечно, ни на какую голову не налезут. В таких размышлениях сидел подполковник, гвардии подполковник, в знакомом салоне бывшего борта № 1 Узбекистана. Хотя и это не совсем точно. Бывший борт преобразился почти кардинально. Теперь это опять борт № 1, но уже «всея советская страна». И летит в главном салоне этого борта Генеральный секретарь ЦК ВКП (б), товарищ Иосиф Виссарионович Сталин. И насчёт Ташкента, тоже не верно. Посадка намечается в Самарканде. И торжественный приём – там же.
Вот такие обстоятельства произошли достаточно быстро. Можно сказать, стремительно.
Хотя, как стремительно? Видимо, посещение Сталиным Узбекистана было обговорено им и Каримовым загодя. Кроме того, Сталин относительно давно говорил, что посетит Ташкент до начала европейской войны. Заодно, мол, и подлечится. Да и самолёт переделать под вполне комфортабельный салон со всеми удобствами, тоже время нужно. То, что это всё прошло мимо Ахмерова, даже обрадовало его, только этих забот ему и не хватало. За то, сидит себе сейчас в камфорте салона для сопровождающих лиц, почти в тишине, пьёт «Нарзан», который, видимо, спецом для Иосифа Виссарионовича организовали на борту и ни кто его не тревожит.
Вот, чёрт. Сглазил. Улыбающаяся стюардесса в строгой, совсем как аэрофлотовской шестидесятых, форме, подходит к гвардии подполковнику и вежливо, так, приглашает в отдельный салон к Сталину. Вождь хочет о чём-то поговорить. Эх, не удавалось расслабиться.
Пройдя по достаточно широкому проходу между рядами кресел по мягкому ковру, наверное, туркменской работы, Ахмеров, вслед за девушкой подошёл к слегка не закрытой, сдвижной дверке в стенке главного салона. Стюардесса открыла дверь и доложила, что гвардии подполковник доставлен.
- Ну, что вы все, «доставлен, приведён» и так далее. Мягче надо к нашим людям относиться. – Товарищ Сталин был настроен шутливо иронично. – Проходите, товарищ Ахмеров, присаживайтесь.
- Товарищ Сталин, извините, а как нужно было доложить о прибытии гвардии подполковника? – стюардесса решила воспользоваться хорошим настроением вождя.
- Надо было сказать – Фарид Алимжанович пришёл, можно он войдёт? Где-то так.
«Во, блин, урок демократичности и гуманизма, наглядный урок. Так ведь и ещё какой-нибудь либерализм образуется» - мысли путались в голове Ахмерова.
- Вот и хорошо, - сказал вождь, когда опешивший от неожиданности Ахмеров расположился напротив него, за немаленьким, в масштабах самолёта, столом, - сейчас будем обедать. Мне сказали, что на ваших авиалиниях, если летели больше трёх часов, кормят.
- Так, точно, товарищ Сталин.
