Ташкент-Москва книга третья Халхин-Гол до и после, часть вторая - Фарид Ахмеров

Ташкент-Москва книга третья Халхин-Гол до и после, часть вторая

Глава 1.Воспоминания о поездках.

Хорошо сидеть в своей комнате на скромной армейской кровати, застеленной обычным армейским одеялом, когда рядом с тобой, за небольшим, временами рабочим столом, сидит верный, старый друг, и вы рассказываете друг другу в который раз, свои недавние приключения. Потому что иначе, как приключения, то, что произошло с ними за последнее время, не назовёшь. Хорошо, что в бутылочке ещё осталось немного ташкентского коньячка, мягкого, солнечного напитка и приняв его малую дозу, можно надеяться, что все душевные ушибы и болячки полученные за последнее время, в том числе и из-за поездок, смажутся этим немудрёным бальзамом и перестанут саднить и ныть. Хорошо, что на столе простая еда, годная и как закуска и как «хлеб наш насущный» и не надо беспокоиться, как твоё усталое тело – вместилище усталого духа, воспримет какой-нибудь кулинарный изыск местного повара, будь то полевая кухня или ресторан на каком-нибудь стрит или авеню.

Так постепенно отдыхая, приводя в порядок тело и душу, сидели друг напротив друга Фарид Алимжанович и Владимир Иванович, который только вчера сдал свои документы, с которыми ездил в САСШ, на имя Набережных Виталия Ивановича. И пусть теперь деятели различных Secret Service хоть всея Америки ищут напористого дельца из «Рашки», который смог за неполные две недели объездить половину штатов, заезжая на фирмы и иногда на фирмочки, договариваясь о невиданных скидках, правда и покупая невиданные объёмы. Чего стоит покупка целого завода радиодеталей, включая кварцевые резонаторы и виброустойчивые радиолампы и прочие изделия повышенной надёжности. А тысяча УКВ приемо-передатчиков для самолётов типа истребитель и лицензию на их производство. А учебно-боевой самолёт фирмы Норт Американ. Потомки будут слагать былины о коммерсанте с орлиным взглядом как у адмирала Нельсона, или Кутузова, кому как ближе. Но и о прибылях, позволивших развернуть производство перед самой войной. Причём, расплачивался заезжий миллионер из Совдепии самой надёжной на тот момент валютой, не долларами СаСШ, не фунтами этой пока ещё Великобритании, а кредитной линией в лучшем Швейцарском банке под залог российского императорского золота высшей пробы.

- Да, Америка ещё не та, которую я видел в девяностые годы. «Америка, любил бы я тебя, когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи…», - перефразировал великого поэта Владимир Иванович, - да что мы всё обо мне, да обо мне. Давай, рассказывай, что там, на войне творится.

- Да, уж. Жомини да Жомини, а об водке ни полслова, - цитатой на цитату ответил Ахмеров. – А знаешь, я на войне и не был, толком. Меня Ворошилов не пускал, а потом, когда ему Сталин телеграфировал, он и сам вернулся и меня забрал. Но по дороге много чего было. Если интересно, расскажу.

И Ахмеров рассказал, что приехал Ворошилов за ним утром. Подполковник был готов, как моряки говорят «к бою и походу». Только остановившись на некоторое время у «Корзинки», зашёл, как был, в форме офицера НКВД. За ним увязался и Ворошилов, поверивший на слово, что заехать надо. Ахмеров попросил обалдевшего от утренней встречи с такими странными «реконструкторами» старшего по залу организовать ему большую коробку каких-нибудь дешёвых конфет, карамелей или леденцов. Старший принёс в руках четыре разных коробочек с конфетами. Ахмеров подробно разъяснил тому, что нужны оптовые коробки, килограммов по десять (можно и больше). Ворошилов поинтересовался, зачем подполковнику столько конфет, а когда Ахмеров рассказал, что хочет взять конфеты в виде гостинцев на фронт, для солдат, многие из которых не часто и дома-то угощались конфетами, на фронте это будет, как привет из мирной жизни.

- Кое-кто их наверное, и не пробовал, - подтвердил маршал, и изъявил свою волю присоединиться к этой акции.

Старший по залу, разобравшись, кто перед ним и чего хотят эти люди, велел принести три коробки, сказав, что одну коробку администрация торгового центра от себя направляет бойцам на передовую. Единственная просьба персонала – сделать фотографию с Ворошиловым и Ахмеровым на память. Когда ещё к ним маршал какой-нибудь зайдёт? А тут сам Ворошилов. Ещё взяли 5 килограммовых пачек зелёного чая № 95. Как сказал Ахмеров, для укрепления содружества монгольских и советских бойцов.

Дальше, без задержки по утренним улицам Ташкента добрались до аэродрома Чингельды. Там уже ждал самолёт Ил-76. После поспешной загрузки, борт взлетел и взял курс на Чимкент. Через полчаса Ворошилов и Ахмеров уже в Чимкентском аэропорту наблюдали, как в машину загружаются два БМД и два БТРа. К ним прилагалось и человек 20 десантников чимкентской бригады. Охрана маршала.

Закончив погрузку и заправку, самолёт с наркомом и сопровождающими их лицами взлетел и взял курс на Читу. Впереди были четыре с половиной тысячи километров пути и боевые действия на реке Халхин-Гол. Следом летел ещё и Ан-12, но ему лететь вдвое дольше, чем Ил-76. Он должен был доставить ещё бойцов и керосин для заправки «семьдесят шестого» на обратную дорогу.

Надо сказать, Ахмеров сильно удивился, когда в Ташкенте их пригласили на борт Ил-76. Левицкий, слушая рассказ Фарида Алимжановича, даже спросил, а почему решили лететь на самолёте без пропеллеров. Ахмеров, задавший такой же вопрос Ворошилову, получил ответ, что лететь надо быстро, груз нести большой, машин с пропеллером таких нет. Да и полёт будет проходить на большой высоте, над ненаселёнными районами, а посадка в Чите во второй половине дня. Велика вероятность, что времени до окончания светлой части суток не хватит у шпионов. Да и кто поверит, что где-то в глуши появился неизвестный воздушный гигант, да ещё и без пропеллеров.

Кроме того, Ил-76 - единственная машина способная садиться на такие площадки, как читинский аэродром в 1939 году. ( Для справки – есть легенда, что японская разведка знала о существовании танка Т-34 в СССР и до 22 июня 1941 года, сообщала Германии о нём. Не поверили).

Полёт прошёл уже в привычном виде. Ворошилов немного повосхищался машиной, Ахмеров немного порассказывал о самолёте всё что знал и помнил, Ворошилов оценил, что он, наверное, первый человек из 1939 года, летящий со скоростью больше восьмисот километров в час, потом это ему надоело, и оставшуюся часть пути каждый дремал в своём кресле. Приземление на читинском аэродроме самолёта из двадцать первого века вызвало безмолвное удивление всех, кто присутствовал при посадке. А таких было немного. Следуя