Запах денег (СИ) - Ромов Дмитрий

— Ну ладно, властелин кольца, — говорю я. — Ты доволен?

— Так и быть, — отвечает он. — Отпускаю вас фраеров зачуханских. Ещё сюда придёте, кишки выпущу.

Мы выходим. Лицо Игоря выражает явное неудовольствие тем, что обидчики уцелели. Я его очень, очень, очень хорошо понимаю. У меня внутри горит страшный огонь. Гнев плохое чувство, а желание мести ещё хуже. Но что тут поделать. Подлая природа падшего человека иногда одерживает верх и заставляет желать не того, чего надо.

— Ой, ребята, дорогие мои, ой спасибо вам, — разливается звоном колокольчиков Фридман. — Борис, я тебе деньги верну, честное слово. После первого же сезона, сразу всё. Ребятушки, вы же мне жизнь спасли.

— Послушай, Марик, — тихо говорю я и подхожу к нему поближе. — Я правильно понял, что ты все свои деньги проиграл?

— Да, — горестно кивает он головой. — Шулера разделали под орех.

— И?

Он отводит глаза.

— Нет, ты слёзы тут не лей раньше времени. Дальше что было?

— Мне карта пришла, стопроцентная… я… я всё рассчитал, у меня память…

Он замолкает, понуро повесив голову

— Так-так, продолжай. Ты всё рассчитал, у тебя память, но денег в нужном количестве уже не было, да?

— Да… — кивает он.

— И? — настаиваю я. — Что ты сделал?

— Я… я… сказал…

— Ну, что же ты сказал? — подгоняю его я. — Ответь скорее, мне очень интересно.

— Я сказал… что ставлю… Наталью…

— Наталью? — сохраняя внешнее спокойствие, переспрашиваю я. — Мою Наталью? Ты сказал вот этим ублюдкам и бандосам, что если проиграешь, то они получат эту девочку?

Он скорбно кивает. Художник, тонкая душа, интеллектуал, ну что с него взять… У меня кровь вскипает. Сердце становится огромным, раздуваясь от притока горячей крови. Не справляется, качать не успевает.

Кипит, понимаешь, наш разум возмущённый.

А мозг становится маленьким, и в нём остаётся одна единственная мысль, что вот это конченое чмо поставило Наташку на кон в своей игре.

И в смертный бой идти готов…

— Но, — говорит он с внезапным негодованием, — они негодяи! Если бы они играли честно, я бы обязательно…

Не дослушав, я обрываю словесный поток Марика ударом в зубы. Он мгновенно затыкается. Сука. Мне кажется, я его сейчас убью. Следующий удар приходится по его сморщенным от страха бубенчикам, а ещё следующий… не достигает цели, потому что мою руку перехватывает Игорёк.

— Не пачкайся, — говорит он.

Да, правда. Действительно, я ведь и правда его убью. И всё. Он ведь даже не уворачивается, стоит как телок на заклании. Собственно, уже не стоит, а катается по асфальту и рыдает, как тётенька.

— Да, ты прав, Игорёк. Спасибо, что остановил. Только… Я сейчас… Шапку забыл. Сейчас заберу и вернусь.

Это, бл*дь, наш последний….

— Егор! — раздаётся голос Наташки.

— Ничего-ничего, я быстро, буквально одну минуточку…

Я подхожу к двери и стучу. Охранник узнаёт во мне недавнего посетителя и впускает внутрь. Я киваю и молча направляюсь вниз по лестнице.

И решительный, сука, бой!

Сзади хлопает тяжёлая массивная дверь…

12. Не по понятиям

Я захожу в зал, где идёт игра. Правда сейчас никакой игры уже нет, все просто сидят, кто где и бухают. И, должно быть, обсуждают происшествие. Ну, а кто-то зализывает раны.

Отыскиваю глазами златозубого. Он сидит на высоком стуле за стойкой. Дикий Запад, твою дивизию. Его дружбан располагается слева от него и разливает по стаканам водку. На блюде перед ними лежит селёдка и чёрный хлеб. Ковбои, бляха. А сам он, этот блатной Голлум, вертит в руках свою прелесть, волшебный перстень Буряце, и, склонившись над ним, внимательно рассматривает.

«Интернационал» в моей голове достигает кульминации. Мощное звучание, призыв к борьбе и готовность сокрушить, низложить, превратить в прах царство тьмы и насилия. Мы наш, мы новый мир построим… Короче…

— Слышь, шерстило, — громко, чтобы это не укрылось от присутствующих, обращаюсь я к нему, подходя ближе и оказываясь на расстоянии удара от них обоих. — Колечко сюда давай!

Он от такой неожиданности даже не сразу понимает что происходит. Отрывает полный любви взгляд от сияющих алмазов и, повернувшись ко мне, глядя снизу вверх, хлопает глазами. Зато его сподвижник слева реагирует гораздо быстрее. Он тут же хватает лежащую на стойке вилку и соскакивает с табурета, издавая что-то вроде рычания. Демон.

Но твёрдо встать на ноги он не успевает. Я хватаю его стакан и резко, разливая бесценную жидкость, превращающуюся в медлительный гелеобразный шлейф, обрушиваю на его голову. Время замедляется и делает это зрелище поистине драматичным и бесконечно прекрасным.

Стакан рассыпается на мелкие сияющие осколки, будто в голове этого окаянного происходит бриллиантовый взрыв. Кубики стекла разлетаются и увлекают за собой алые капли кровавых фонтанов. Изыди, демон.

Он медленно сползает вниз, а я с разворота заряжаю локтем златозубому Голлуму куда-то между правым ухом и скулой, но не даю отлететь его голове и, поймав её, как гандбольный мяч, возвращаю обратно, прикладывая мордой о стойку. Пусть ещё один судьбоносный момент жизни запечатлеется на его изломанном носу.

Торопливые шаги сзади выдают атаку третьего дружбана. Он несётся на меня в штыковую, держа нож в правой руке. Я резко выплёскиваю ему в лицо содержимое стакана Голлума. Это его не останавливает, но лишает контроля.

Он завывает, продолжая напирать, но ослеплённый враг, лучше зрячего, если только он не Рутгер Хауэр из «Слепой ярости». А это явно не он. Поэтому, я шагаю прямо и влево, ставлю блок и хватаю атакующего орка блокирующей рукой за запястье. А потом несколько раз наношу удары по его кисти зажатым в руке стаканом. Прямо острым краем по пальцам. Как неандерталец каменным рубилом.

Он орёт, сердечный. Орёт и разжимает окровавленную руку. Финка падает, звякая о каменный пол. Я отбрасываю стакан и основанием ладони вбиваю его нос поглубже в черепушку. Боец уходит во внутреннюю империю, в нирвану и отлетев назад падает на стол, за которым отдыхают почтенные горожане.

Они недовольно вскрикивают и вскакивают, уступая место этому незваному и недвижимому пришельцу.

На плечо мне опускается рука, и я тут же максимально резко скидываю её, отбрасывая и того, кто осмелился прикоснуться. Это Голлум. Он отлетает к стойке, опирается на неё спиной и как пёс мотает головой, сбрасывая чёрные капли. Взгляд тяжёлый, рожа в крови, любо-дорого посмотреть.

Он выхватывает ножичек и щёлкает кнопкой выпуская мерцающее в тусклом свете жало. Клац! Делает шаг ко мне на полусогнутых, пружинящих ногах. В правой руке у него тесак, а левая, как у мушкетёра, чуть отставлена и готова отбить любую угрозу. С ножичком он, похоже управляться умеет. А со стулом?

Я хватаю стоящий рядом стул и, держа его ножками вперёд, молниеносно атакую противника. Прижимаю его к стойке и, не давая опомниться начинаю пинать по лодыжке, в одно и то же место.

Он хрипит, рычит и воет, как упырь, попавший под солнечные лучи. Но я не прекращаю до тех пор, пока он не впадает в безумие. Я отбрасываю стул, но этот неугомонный бандос пытается ткнуть в меня своим кинжалом. Я подныриваю под руку с ножом, делаю захват бросаю трепыхающегося златозуба через себя. Финка летит в сторону, а я ставлю ногу ему на горло.

Все присутствующие стоят и молча смотрят на этот короткий, но эффектный бой. Я оборачиваюсь и среди публики вижу входящего Игорька, двух шкафообразных вышибал и Джемо Бакинского.

— Ты чё творишь, малой? — доносится слабый голос из зала. — Не по понятиям…

Голлум дёргается, и мне приходится посильнее нажать ему на горло. Он хрипит, болезный.

— Кто там за понятия побазарить желает? — прищуриваюсь я и забираю перстень Бориса со стойки. — Выходи, я разъясню, если сам не догоняешь. А ты потом этим фраеркам вшивым расшифруешь. Для тех, кто не вкурил, понятия простые. Я Бро. Кто на моё лапу положит, тому пи*да!