Запах денег (СИ) - Ромов Дмитрий

— Угощайся, — показывает Лазарь на яства, которыми заставлен стол. — Мы народ гостеприимный. Ешь, не стесняйся.

Рубик наливает мне водки.

— Я не пью, прошу без обид.

Лазарь пожимает плечами, но не настаивает. Я кладу себе в тарелку пару ломтиков ветчины, но не ем. Жду, чего скажут.

— А ты, значит, тот самый Бро? — интересуется Джемо Бакинский, глядя на меня исподлобья.

— Возможно, — соглашаюсь я.

— Возможно, — добродушно смеётся Женя Старый, тот который Лесовичок. — То есть, возможно и нет что ли? Я не я?

— Нет, я не отказываюсь, не в моих привычках, просто вопрос не вполне понятный. Какой «тот самый»?

— Тот самый, — хлопает меня по спине добряк Женя, — который с Фериком Ферганским дружбу водит. Ты?

— Я, — соглашаюсь я.

— Ну вот, — радостно кивает «старичок». — Он это, братцы, вот и разобрались. Давайте выпьем за знакомство.

Все поднимают рюмки, и я тоже поднимаю, но не рюмку, а фужер с минералкой. Дело это обществом порицаемое, конечно, но пить с этими радушными и сердечными господами я не буду.

— А скажи, — чуть подаётся вперёд Игла, тот, что как две капли воды похож на Кащея. — А чего это Паша Цвет такую активность развёл после того, как столько народу перевалил? Ашотика Большого тоже он уделал?

— Так уважают его, — пожимаю я плечами. — Он ведь воровским идеалам не изменяет, не крысятничает, живёт по закону. Поэтому и уважают. А от уважения до доверия один шаг.

— Так правда или нет с Ашотиком? — кивает Лазарь.

— Ашотик беспредельщик, — пытаюсь уклониться я от прямого ответа. — Мало того, что напрямую с милицией сотрудничал, так ещё и Абрама убрал и всю команду его. Это как вообще?

— А чё ты жопой-то крутишь? — включается в беседу Вахтанг, наваливаясь на стол и заглядывая мне в глаза — Тебе вопрос задали, ты прямо ответь.

Над столом повисает тишина.

— Ну, — усмехаюсь я, чуть качнув головой. — За Цвета я говорить не стану.

— Да чё там говорить? — машет рукой Джемо, пытаясь разрядить обстановку. — Базар-то был уже, Цвет сам ответил, что это он завалил. Сейчас большой сходняк будет, там и решим всё. Ферик собирает.

— Ты едешь? — спрашивает его Женя Старый.

— Еду, да.

— Абрашка той ещё сукой был, — усмехается Игла. — По нему топор давно плакал. Сколько он братанов мусорам сдал? Так что никто не заплачет, что его не стало. А Ашотик, тот вообще тупой беспредельщик.

— А это ты, Бро, в Гагре был в сентябре? — спрашивает Джемо.

— Я, Джемал. Это правда.

— С Амиром там дела крутил, да?

— Я с Амиром встречался, верно, но дел не было никаких. Чисто расслабон, шашлык, море, фрукты.

— И нюшки, да?

— Ну, как без девушек, — соглашаюсь я. — Да вот только Амира, к сожалению, тоже в живых нет уже.

— И кто теперь дела Ашотика примет? — хмурится Игла.

— Так Цвет же на себя и тянет, — отвечает Джемо.

Быстро информация от метрополии доходит.

— А к нам, значит, опять отдохнуть, да? — кивает мне Лазарь. — С друзьями погазовать?

— Какое, газовать, — смеётся Лесовичок. — Он же не пьёт совсем.

— Да, соглашаюсь я, — просто провести время с друзьями.

— Ну и как тебе Геленджик? — спрашивает гранитный человек.

— Нравится, — отвечаю я, — хотя пока особенно ничего и не видел. Вдоль моря погулял и всё.

— А это, значит, дочка Брежневская, так? — продолжает подкидывать вопросы Лазарь.

— Верно, Лазарь, — отвечаю я. — Так и есть.

— Познакомишь? — щурится он.

— Не знаю. Если захочет, познакомлю. Решение она примет, не я.

— А ты чё, и батю её знаешь? — с интересом спрашивает Джемо.

— Встречался, — соглашаюсь я.

— А мужа? С Чурбановым знаком?

— И с ним знаком.

Смысла отрицать я не вижу.

Ансамбль уходит на перерыв и включается магнитофон. Волнующий бархатистый голос Брайана Ферри заполняет зал. Я раб любви, поёт он.

Я чуть поворачиваю голову, смотрю на парочки, переступающие под музыку с ноги на ногу, и чувствую небольшой укол в сердце. Борис танцует с Наташкой. Она стесняется и тяготится, ей это кажется неприятным, но он не комплексует. Ему, судя по всему, как раз, приятно.

Фридман танцует с Викой. Остальные дамы болтают и поднимают бокалы. Игорёк стоит неподалёку от меня.

— Вахтанг, — говорю я, поворачиваясь. — Не пойму я, что у тебя на сердце. За тебя Женя Старый прощения попросил. Ладно. Я не против, пожалуйста. Ты же не знал, кто я, когда наехал. Будем считать, не было ничего. Но я вижу, что ты ожесточён. Пытаешься оскорбить меня, говоришь вызывающе. Ты объясни, в чём дело. Я тебя, может, обидел чем? Скажи.

Вахтанг выглядит так, будто сейчас взорвётся.

— Ваха, — начинает смеяться Джемо, — ты что, обиделся?

Этого Шторм выдержать не может. Он достаточно шумно вскакивает, делая яркие театральные движения.

— Э-э-э, — тянет он, тыча в меня пальцем. — Ты кто, вообще, чтобы так со мной ботать, а? Ты малолетка в натуре, фраер набушмаченный. Я таких…

Он не договаривает, резко опускает руку, поворачивается и идёт из зала.

Лазарь провожает его взглядом, а потом поворачивается ко мне.

— Ты кручёный кент, Бро, — говорит он. — В свои годы дела делаешь, больших людей знаешь. И с ворами живёшь в мире, и с начальниками дружишь. И катранами ведаешь, и цеховиков за горло держишь. Так люди про тебя говорят. Молодец, далеко пойдёшь. Но я тебе вот что скажу. Если ты приехал, чтобы и здесь начать что-то, не советую. У нас тут каждая копейка учтена и поделена. Каждый метр земли занят, каждый кабак и катран, каждый утюг, катала и вообще всё, вплоть до последней чурчхелы. Предложить тебе нечего. Отдыхать? Пожалуйста, отдыхай, Будь нашим гостем. Можешь кушать, пить, баб шпилить, никто тебе слова не скажет плохого.

— Ваха может сказать, — ухмыляется Джемо.

Лазарь бросает на него недовольный взгляд и продолжает.

— Но если ты здесь думаешь дела свои закрутить, катраны открыть, цеховиков подмять, забудь, даже не думай об этом. Здесь всё наше, пойми. А отдавать наше мы не желаем. Нас сначала убить придётся. Но это непросто сделать, нас ведь много. Да и менты у нас свои имеются, энкавэдэшники и секретари горкомов. Мы ведь и сами всякое можем делать.

Он подмигивает и кивает на зал. Я оборачиваюсь, Наташка по-прежнему танцует, но уже не с Борисом, а с Рубиком, тем, что мне водку наливал. Суки. Это они мне так завуалированно угрожают?

— А насчёт Вахи, — усмехается Лазарь, — не бери в голову. Он у нас человек вспыльчивый, неспокойный, но это ничего. Он против решений старших никогда не пойдёт. И вреда тебе от него не будет. Главное, сам себе не навреди. Вот так.

Он поднимается с места:

— Ну что, братва, пора и мне отправляться.

Я тоже встаю.

— Благодарю за знакомство и за угощение, — говорю я. — Если что-то вам понадобится и это окажется в моих силах, всегда буду рад помочь. Но вот подобных показательных танцев больше ненужно.

Я иду к танцующим парам и забираю Наташку у Рубика. Он ухмыляется и, уступив мне партнёршу, возвращается к своим.

— Ты чего так долго? — шепчет она. — Одолели кавалеры. Борис вообще, прижался, как… краб какой-то.

— Всем хочется прикоснуться к прекрасному, — усмехаюсь я. — Самое смешное, что до туалета я ещё не дошёл.

Медляк заканчивается и я, вернув Наташку за стол, иду-таки в туалет. Когда я возвращаюсь, сталкиваюсь с Беллой.

— Ну, — говорит она с улыбкой, — где ты пропадаешь весь вечер? Бросил девушек и исчез. Нехорошо.

— У вас были интересные собеседники, один Марк Фридман чего стоит.

— Я бы тебе сказала, чего он стоит, — заливисто смеётся Белла, — если бы ты постарше был.

— Я не из стеснительных, — отвечаю я с улыбкой, — можете говорить.

— Нет, ну его, Фридмана твоего, пойдём потанцуем, лучше.

Ну, что же. Потанцевать надо, тем более, что ещё делать под «Свечу» «Машины времени»

— Нравится Макаревич? — спрашивает меня Белла.

Когда-то нравился, сейчас меньше значительно.