Рейд за бессмертием - Greko

— Мама Коста, — сказала с хитринкой в глазах Ника. — Я писать хочу.

Вот в этом и была моя проблема. Для ухода за девочкой мне нужна была женщина. Пока были в лагере, было не до того. Но в походе… Платон, денщик, мало чем мог помочь. Когда я привел в свою палатку Суммен-Веронику, он впал в полнейший ступор. Куда только девался его непоседливый бойкий нрав?

— Ваше Благородие… — он не смог больше произнести ни одного слова.

Одно дело стырить офицерскую фуражку у соседей, и совсем другое — одеть-обуть маленькую девочку. А чем ее кормить? С ней нужно гулять? А с большими-малыми делами как быть? Платоша спал с лица и застонал.

— Отставить панику! Найдем решение!

Денщик убежал к маркитантам на поиски деликатной еды, подходящей нежному девичьему желудку. Что-то бурчал себе под нос. Наверняка, костерил меня по чем свет или жалел свою несчастную судьбинушку, которой подкинули такую подлянку.

Кое-как справились. Первый день перехода вообще все прошло на пять с плюсом. Ника дремала у меня на руках, пока я ехал впереди колонны своей роты. Веселаго упросил меня покомандовать ею до прибытия в Грозную. То ли понравилось возглавлять батальон. То ли действительно сказывалась нехватка офицеров. Я не возражал: опытные прапорщики и подпоручики мне активно помогали, зауважав после штурма Ахульго.

Вечером под раскидистым орехом, как под зеленым шатром, был устроен обед у Граббе. Что делать? Оставил Нику с Платоном. Когда вернулся поздно ночью, увидел денщика в позе Билла из «Вождя краснокожих». Так и ждал, что он скажет:

— Сэм, бывают случаи, когда всё идёт прахом — и самомнение, и самообладание…

Денщик не был знаком с еще не написанным творением О’Генри, но от этого не выглядел счастливее. Он был раздавлен, полностью уничтожен.

— Легче тысячу шпицрутенов выдержать, Ваше Благородие, чем подобную муку!

— Играли?

Платон переменился в лице, хотя казалось, больше уже невозможно.

— А надо было? — спросил он, заикаясь.

Все с ним понятно. Наверное, его доконала необходимость высадить на ночь ребенка. Меня самого подобная процедура доводила до колик. Но где взять женщину⁈

— Вашбродь, может у Девяткина кормилицу переманить? — подсказал мне идею Платон.

Видимо, он, пока меня дожидался, перебрал уже тысячу вариантов.

— Переманивать не нужно! А вот договориться, чтобы здесь и там успевала — это запросто.

Сказано-сделано. Девяткин для вида побурчал, но согласился.

— Только уж вы, Вашбродь, не обманите! Раз уж обещали, что только до Грозной…

— Успокойся, Василий. Объединяем усилия лишь на время похода. И на повозках моей роты детишкам с кормилицей будет и спокойней, и удобнее.

— Так-то оно так. Но вот этак… В лагерь вечером пацанов можно забрать?

— Не вижу препятствий.

— Тогда по рукам!

Ни я, ни Вася не ведали, насколько счастливыми вышли наш договор и идея пересадить детей в обозную повозку. Натуральным образом, подфартило. Или то было Божье провидение…

… Чеченский отряд, оставив раненых в Темир-Хан-Шуре, выступил утром 9-го сентября к чиркеевскому мосту. Два батальона Ширванского полка были назначены в авангард походной колонны. Мы должны были пересечь село и встать за ним лагерем.

Я попрощался с Вероникой, которая уже откликалась на это имя. Наказал Платону следить за женщинами в обозе. Побежал догонять свою роту. Лошадь оставил. Офицерам приказали идти пешком вместе с солдатами, как положено по уставу.

Перед началом движения состоялся странный разговор между старшими офицерами, который велся в присутствии командиров ширванцев. Между Пулло и генералом Клюки фон Клюгенау. Он встретил Чеченский отряд у крепости Темир-Хан-Шура в полной парадной форме. Примчался поздравить Граббе. И напросился возглавить авангард. Очень энергичный оказался генерал, горел желанием, пыхтел, не мог дождаться… Застоялся боевой конь в Ахалцыхской провинции, куда отправился из-за разногласий с генералом Фези. Теперь же, назначенный командиром Левого крыла, жаждал отличиться.

— К чиркеевцам доверия нет, — предупредил его Пулло.

— Ерунда! — отмахнулся Клюки. — Они сами пригласили нас в аул.

— Там что-то непонятное происходит. Лазутчики слышали перестрелку.

— Мы на берегу, где их главные пастбища. И старейшины нас встретят. Опасности нет. Я не новичок на Кавказе, — хмыкнул генерал, прославившийся безрассудной встречей с Шамилем, на которой едва не лишился головы.

— Вы, Константин Спиридонович, все же поглядывайте, — с тревогой напутствовал меня Веселаго, знакомый с чудачествами генерала не понаслышке.

Казалось, опасения Пулло и капитана не имели под собой почвы. Ширванцы быстрым маршем добрались до моста через Сулак, оторвавшись от главных сил на пару верст. За рекой лежало самое большое и богатое село Салатавии — тот самый беспокойный аул Чиркей. В нем жило порядка четырех тысяч. Его старейшины встретили нас на правом берегу. Поднесли виноград и другие фрукты в знак приязни и гостеприимства. Голова колонны в составе двух батальонов Фельдмаршальского полка начала переходить деревянный мост, висевший на огромной высоте над Сулаком.

— Я — вперед! — азартно крикнул генерал и помчался за ротами.

Он хотел заслужить сомнительную славу первого русского генерала, прошедшего с войсками через Чиркей.

— Быстрее отправьте за ротами два горных орудия, — решил подстраховаться Веселаго.

А смысл? Единороги не были готовы к бою. На них навязали кипы сена и мешки овса. Случись неприятность, быстро их не развернешь. Уж насколько я был профаном в военном деле, но это и мне было понятно.

Пушки перевезли на другой берег, когда ширванцы уже начали подъем к воротам аула. Чиркей славился своими садами, обширными даже по меркам Салатавии. Они террасами, подпертыми стенками из грубого камня, спускались к реке. Над ними уступами возвышались башни и плотно прижатые друг к другу, прочные каменные дома с плоскими крышами, разделенные узкими улочками. Древние постройки сливались цветом с окружающими горами, и лишь узкие окна-бойницы и строгие геометрические формы выдавали человеческое жилье. Мы двигались по дороге, стесненной виноградниками и полями с кукурузой. Клюгенау впереди на лихом коне. За ним песенники…

Неожиданно, когда моя рота уже почти достигла ворот, крыши домов заполнились горцами с оружием в руках. Они открыли по нам огонь. Полная растерянность. Непонимание, что происходит. Лишь бравый Клюки быстро все сообразил и тут же поворотил коня. Под пулями помчался в обратном направлении. Рота смешалась. Никто не был готов к бою. Шли в походном строю. Не на битву, а так — покрасоваться! Быстро нам чиркеевцы объяснили, что здесь