Барочные жемчужины Новороссии (СИ) - Greko
Микри улыбнулась, порадовавшись возможной перспективе. Вскочила с лежанки. Я встал. Она подошла ко мне, прижалась. Я обнял её, поцеловал в макушку.
— Спокойной ночи, милая Микри!
— Спокойной ночи, Коста!
Микри пошла в сторону балкона.
— Куда? — возопил я.
— Так ближе! — рассмеялась она.
Ну, вот, как с этой козой справиться⁈ Ох, грехи мои тяжкие на мосту с чашкою!
Тихий шум подсказал, что Микри удачно перепрыгнула с моего балкона на свой. Я еле нашел в себе силы, чтобы раздеться, а не рухнуть сразу на лежанку.
[1] Забытое русское лакомство. Яйца запекали в печи, поэтому «каленые».
[2] «Такого нам бы короля» — строчка из песни П. Беранже «Король Ивето» в переводе Н. Кудрявцевой
[3] Четверостишие П. Беранже в переводе В. Курочкина.
Глава 8
Мины и Папа Допуло
Проснулся ближе к обеду относительно бодрым.
Первую же мысль, что пришла в голову, можно было считать парадоксом: почему словом кабачок называется и бессмысленный овощ, и питейное заведение?[1] Что между ними общего? Кабачок, в котором льются рекой вино и песни, — место весьма полезное для мужской части планеты. Особенно для борьбы со стрессом.
Наскоро перекусив во дворе, отправился к Спенсеру в гостиницу. По дороге пытался напевать прилепившуюся с вечера песню про «пьяного человечка». Своим боевым задором я готов был поделиться со всем миром.
Веселость как рукой снесло, когда в «Ришельевской» мне сообщили, что Спенсер не ночевал в отеле. Поднялся в номер, который мне любезно открыли. Кровать не разобрана, вещи все на месте. Эдмонду требовалось пройти буквально несколько сот метров от кабачка до гостиницы, но он сюда так и не добрался. Пропал по дороге!
Вряд ли отсутствие Эдмонда можно было объяснить нечаянным явлением дамы — на пустынной ночной Дерибасовской я видел лишь кучки расходившихся пьяниц-французов. Еще менее вероятно, что его потянуло продолжить наш праздник Бахуса: он и так был прилично навеселе. Дело пахло дурно.
Не знаю, что мной двигало, но я разыскал ящик с револьверами и один зарядил, вспомнив инструкции моего друга. Засыпал порох в каморы, вставил пули-шарики, все утрамбовал шомполом и прикрыл крышкой барабан. Вспомнил о затравочном порохе и засыпал его в дозатор. Револьвер был готов к стрельбе.
Мне нужен Проскурин! Только он мог посоветовать, где искать Спенсера, если его похитили. В том, что все обстоит именно так, я не сомневался.
Побежал в порт.
Я понимал, что мне не стоит светиться в здании таможни. Поэтому в Практической гавани перехватил какого-то солдатика из тех, что вели нас в ночь прибытия в Карантинный городок. Попросил вызвать Проскурина к молу, подкрепив свою просьбу парой «масонов». Солдатик лихо козырнул и побежал на поиск нужного мне офицера. Я же потащился к группе рыбаков, оккупировавших мол.
В густой тени от торгового корабля, стоявшего под разгрузкой, на плитах мола устроился дремавший длинный малоросс с забавным белобрысым чубчиком на голове и в вышиванке. Рядом в ведре плескались пойманные бычки и лежала скрученная в бухту тонкая бечёвка с крючком и грузиком на конце. Грузиком выступал обычный камень с дырочкой, который в народе прозвали «куриный бог».
Хохол лениво приоткрыл глаза, когда я встал рядом, и буркнул нечто вроде приветствия. Я приподнял шляпу, поздоровавшись со всей возможной элегантностью.
— Как улов? — спросил.
— Да так… — неопределенно ответил малоросс.
— На что ловите?
— На глаз!
— На рыбий глаз? — уточнил я.
— Бычок — рыбка донная, на всякую сраку клюет. Тут его — как говна за баней. Первого словишь — а дале хоть глаз насаживай, хоть кишочки, да таскай потихоньку.
— А снасть из чего мастырите?
— Так из нити скрученной. Бывают промеж нас любители, шелковую используют, ежели раздобудут. Тут немного и нужно — саженей 10 всего…
— А крючок?
— Тааа… иголку отожжённую скрутишь, кончик задний в лопаточку сплющишь — и готово дело. — охотно поделился он подробностями, как всякий рыбак, уверенный, что весь мир только и мечтает, как прикоснуться к его рыбацкой мудрости.
Я увидел поспешавшего ко мне Проскурина и распрощался со своим новым знакомым.
Его кто-то окликнул с мола:
— Леха! Гусь! Айда с нами до базара!
Малоросс вскочил и потрусил к своим, прихватив снасти и ведро. Я остался на месте, поджидая таможенника.
Он всполошился не на шутку, услышав новость про Спенсера.
— Плохо дело!
— Хуже не бывало! — согласился я. — Есть какие-то мысли? Кто его похитил и — главное — где его могут прятать? Может, в катакомбах?
— В катакомбах, где камень добывают? — удивился таможенник. — Зачем тащить англичанина за город? В самой Одессе все ходами подземными и погребами изрыто. Вон, в прошлом году похоронили графа Разумовского. Так он под своим дворцом столько накопал, что, говорят, даже ночевал в жару под землей. Весь город на минах стоит.
Как город может стоять на минах, я не понял. К чему минировать город? Что за дичь? Их до сих пор даже в море не ставят. Насколько я помнил, морское минирование было применено впервые на Балтике в Крымскую войну.
— Причем тут мины?
— Минами у нас прозвали особые подвалы под домами. Их выкапывают и устраивают из камня своды. В итоге, они даже не связаны с фундаментом здания. Тянуться на сотни метров. Есть и многоэтажные. Сколько не запрещали — все равно копают. Контрабанду раньше прятали — вино да оливковое масло. Пока Молдаванка не попала в черту зоны свободной торговли, покупали один дом там, другой — внутри зоны и соединяли туннелем. Хоть мне и положено по обязанностям знать про такие места, но я и о половине не ведаю. Недавно Греческая улица провалилась. Под ней пять землекопов работали. Чудом спаслись: выскочили в помещение с каменным сводом.
— Кабачки винные — это, наверное, и есть эти мины?
— Коли хозяин с контрабандой завязал, может и питейный дом организовать. Или склад устроить.
— Контрабанда, контрабандисты… Опасная публика, наверное? — я припомнил старый стишок Багрицкого и процитировал:
По рыбам, по звездам
Проносит шаланду:
Три грека в Одессу
Везут контрабанду.
Николай Евстафьевич искренне удивился:
— Зачем в Одессу везти контрабанду?
— А как же еще?
— Да, Коста, ты неместный и ничего в наших делах не понимаешь. Зачем тайно ввозить что-то в город, если пошлины нет? Сюда завозят тоннами все подряд, а пошлину платят на выезде из города. Черта зоны свободной торговли обозначена рвами. Уже третью провели, расширили зону. Воронцов постарался, ибо город уже задыхается от наплыва людей.
— То есть, получается, контрабандисты тащат свой товар через границу порто-франко. В этом смысл их дела? Прибыльно, наверное?
— Еще как прибыльно! Лезут в это дело все подряд. Недавно тетку в досмотровой прихватили. Она настенные небольшие часы под юбками прятала, а часы возьми да и забей. Вот смеху-то было. Еще и по побережью по мелководью пробираются с непромокаемыми мешками. Прикроют голову стальной тарелкой, чтобы с морем по цвету сливалась, и бредут себе потихоньку по шею в воде. Но это так — мелочёвка. Главная добыча — когда на бочках или мешках в обозе ставят пломбы досмотровые. Мол, допущен товар к вывозу, а пошлина-то не уплачена.
— Взятки? — догадался я.
— Они, родимые, — подтвердил Проскурин. — Помнишь, давеча ты про нашего «павлина» спрашивал? Ну, про того офицера, что паспорта проверял?
— Его забудешь, нарядного такого…
— Он к нам из Петербурга перевелся из-за долгов. Проиграл в столице состояние семейное. Теперь возвращает. Года за два все вернет и в прибытке еще останется.
— Могли контрабандисты Спенсера сцапать?
— Зачем им это нужно?
— Где контрабанда, там и криминал рядом.
— Не думаю, что они причастны. Нынче у них порядки строгие. Друг за дружку горой стоят, пришлых гоняют. А вот поспрошать их смысл имеет.
