Рейд за бессмертием - Greko
Лежавшие рядом солдаты тоже разрядили ружья. Бестолковый вышел залп. Только позицию свою раскрыли. Переправившиеся мюриды подхватили раненого под руки и быстрым шагом скрылись в ущелье, перпендикуляром воткнувшимся в реку.
— Бегом к генералу! Доложите: на другой берег прорвалась группа мюридов. Человек двадцать. В отряде есть ребенок. Пусть организуют преследование, — скомандовал Вася.
Пулло, узнав о прорыве, ни секунды не сомневался, что Шамиль ушел. Был вне себя от ярости. Костерил Васю по чем свет. Тут же отправил гонца к горской милиции с приказом найти беглецов.
Ахмет-хан и Хаджи-Мурад отправились в погоню. Через несколько дней недалеко от слияния Андийского и Аварского Койсу догнали ослабевших мюридов. Остановились метрах в тридцати. На траве лежал раненый Шамиль. Из него только что извлекли пулю и теперь с интересом ее изучали. Странная, с ушками. Не похожая на те, которые используют солдаты.
Ахмет-хан радостно осклабился: пришел час расплаты! Сейчас этот выкормыш Кази-Муллы за все ответит! Между ними была канла после того, как Гассан-бек со своими мюридами вырезал семью аварских ханов.
Хаджи-Мурад его остановил.
— Не дело нападать на раненого!
— Не время следовать рыцарским правилам! — вскричал пораженный Ахмет-хан Мехтулинский.
— Я сказал! — твердо ответил Хаджи-Мурад.
Ахмет-хан был трусоват и не решился напасть на Шамиля, имея за спиной людей Хаджи-Мурада. Сплюнул в сердцах:
— Уходим!
— Пошлите человека в Гимры. Там появился англичанин-хакким. Он поможет, — подсказал напоследок Хаджи-Мурад мюридам и обратился к бледному от потери крови Шамилю. — Наше с тобой дело не закончено. Поправишься — жди меня в гости!
Ахмет-хан возликовал. Теперь-то он точно свалит Хаджи-Мурада. Никуда не денется.
«Доберемся до Хунзаха, где моих людей гораздо больше, прикажу тебя арестовать!»
Коста. Ахульго, 23–24 августа 1839 года.
Я вернулся в лагерь целым и невредимым, не считая волдырей на лице и сбитых в кровь пальцев, но опустошённым и физически, и морально. Двое суток непрерывных боев, без сна и отдыха меня подкосили. И картины гибнувшего аула, страдания и смерть огромного количества людей (одних тел погибших мюридов насчитали с тысячу) взболтали мозги, подобно шейкеру в руках опытного бармена. Я был как выжатый лимон — лимон на тоненьких ножках, который выдавили в коктейль. Разве что не желтый, а заляпанный кровью с ног до головы. Мне требовалась передышка.
К счастью, меня встретил разбитной рядовой-ширванец, представившийся моим денщиком.
— Капитан Веселаго распорядились, — пояснил он.
Имя у него было значительное и ласкавшее мой греческий слух — Платон! А вот фамилия самая заурядная — Сидоров. Про себя тут же прозвал его — «Планше». Был он примерно моего возраста. Или на пару лет моложе. Довольно бойко принялся за свои обязанности. Тут же бросился кормить. Пока я ел, занялся моей изгвазданной формой. Стал приводить в порядок. Все время болтал. Я не прислушивался к тому, что он говорил. Слишком устал, чтобы разбираться в хитросплетениях его судьбы. Но, в общем, был доволен, что Веселаго так обо мне позаботился. У самого сейчас не было ни сил, ни желания заниматься чем-либо по хозяйству. Жевал нехитрую еду (настоящий пир по местным меркам благодаря моей скромной доле продуктов из купленных в Гимрах), смотрел куда-то вдаль, особо ничего не разбирая.
— Что ты сказал? — очнулся, когда различил в разговоре «Планше» какую-то информацию, которая явно его не касалась.
— Говорю, совсем зарапортовался! — «Планше» улыбался. — Забыл сказать, что вас письмо ожидает в штабе! Чай подавать?
Надо было бы, конечно, отчитать его для острастки. Но и улыбался он как-то совсем по-детски, да и не хотелось громко говорить. Хватило мне грохота за день. Так хватило, что хотелось оказаться в запертой наглухо комнате в полной изоляции и абсолютной тишине.
Я пошел в штаб, дав указание «Планше» раздобыть мне фуражку.
— Сделаем! — уверил меня денщик.
Трудно было ожидать в этом хаосе, что хоть какое-то из учреждений, напрямую не связанное с войной, может работать. Однако почта работала исправно. Граббе ежедневно отправлял доклады и рапорты в Темир-Хан-Шуру, а обратно получал ответы из самого Петербурга. А с ними — в сопровождении нескольких казаков — весточки из дома для офицеров и даже солдат. Так что в награду за все ужасы пережитых дней я получил письмо от любимой.
«К черту комнату тишины! — думал я, возвращаясь к себе. — Вот лучшее лекарство! Тамара, душа моя! Как же ты всегда вовремя приходишь мне на помощь! Как же вовремя!»
«Планше», слава Богу, не было. Видимо, носом землю рыл в поисках фуражки. Так что никто мне не мог помешать.
Распечатал. Начал читать. И сразу оказался по сути в вожделенной комнате, о которой только что мечтал, куда не доносятся посторонние звуки. Настолько я сразу выключил внешний мир, умиляясь почерку женушки, жадно вчитываясь в написанные ею слова.
"Любимый муж мой, Коста!
Верю, что ты жив и здоров. И держишь свое слово. Ты обещал мне выжить и вернуться. Не забывай об этом, пожалуйста. Тем более, что тебе есть куда возвращаться. Я понимаю, какой ужас сейчас тебя окружает. Может, ты немного успокоишься, отдохнешь и отвлечешься, когда прочитаешь про все, что у нас здесь творится.
Не скрою, любимый, новости одна лучше другой! Все настолько хорошо, что я даже немного нервничаю. Боюсь сглазить. Боюсь, что опять что-нибудь случится, и мы с тобой снова упадем с высот к подножию горы. Как это с нами случилось в Лондоне. Но, тьфу, тьфу, тьфу! (Ты тоже сплюнь!)…"
Я рассмеялся в этом месте. Конечно, исполнил повеление жены. Вернулся к письму.
«Мы процветаем, любимый! Да, да! Именно что — процветаем! То, что Микри завоюет Тифлис, я не сомневалась! Но что Мика окажется таким блестящим управляющим — меня поразило и поражает до сих пор. Коста, в нашу гостиницу невозможно попасть! Все номера всегда заняты. Люди стоят в очереди. Готовы ждать днями. Ты бы знал, какие фамилии! Мика устроил так, что берет адреса их проживания. И когда освобождается номер, посылает мальчика с этим известием. Все затраты — на клиенте! У нас тут теперь постоянно три мальчика на побегушках! (Правда, смешное слово — "побегушки»! Мика их так называет). Кроме того, он нанял двух женщин для уборки. Так что у нас все время чисто. Все сияет.
Микри — уже знаменитость! В таверне так же, как и в гостинице — всегда много народу! Её
