Чердынец - taramans
— О-о-о-х! Не знаю я… Мы уж с Дусей и гаварили пра плиту-та. Да все как-та боизна! — баба Маша «сдает» сестру на предмет раздумий о прогрессе в отдельно взятом доме.
— Ну, ладно! Думайте сами, чего уж тут! Только вот еще на вашей памяти, землю то пахали на лошадях, да плугом однолемешным. А кто сейчас так делает — кроме огородов, конечно? Все ж меняется, вот и вместо печи уличной летом — плитками научились пользоваться. Сейчас на смену плитке — газплита идет. Нормальный же процесс.
Тут Катрин опять — «подсудобила!» — пошепталась с мамой, да и притащила из комнаты мой альбом, с карандашными зарисовками. Вечерами, когда мне становилось уже невмоготу сидеть с учебниками, и заниматься физкультурой — не тянуло, сидел — чиркал «портреты» своих родных и знакомых, по памяти.
Женщины заахали, разглядывая рисунки.
— А я гляжу — чиркат он чё-та сидит и чиркат! И невдомек мне старай, чё он там делат-та! — удивляется баба Маша.
Там и деды мои — и вдвоем на лавочке, за перекуром, и поодиночке; и мама, и батя; и Светка с Катькой; и дядька Володька; и баушки; и тетка Надя, и Галина, даже Гнездилиху — и ту изобразил! В основном — даже не рисунки, а так, наброски. Но — узнаваемо!
А вот Катрин, Света и Надя с Галиной, те — более тщательно, с прорисовкой. Самому нравится, как они получились!
Надя — та этакая милая веселушка; видно, что добрая и простецкая — как в жизни. Светка — примерно так же, только — совсем юная! Катрин — та серьезная, сосредоточенная. Галина — задумчивая, ушедшая в себя.
— Ишь ты! Прям художник ты, Юрк! Вона как Гнездилиху-та изабразил — чиста ведьма, ага! Как в жизни, ну! А можешь так вот — сейчас! А то чё-та и ни верицца, чё ты сам рисавал, — дед Гена посмеиваясь, недоумевает.
Я беру альбом, карандашом быстро-быстро взмахами «перехватываю» его лицо. Это не портрет, скорее — шарж получается. Дед Гена на нем сидит с цигаркой в руке, чуть наклонился, и хитренько так улыбается. Мне заглядывают через плечо, комментируют. Смеются, когда я заканчиваю, передаю «патрет» на обозрение:
— Ты жа — пьяный тута! Дед! Ты чё сёдни — хватануть где-та успел, ли чё ли? — баба Дуся подозрительно смотрит на мужа. Тот смущенно отмахивается:
— Савсем ты старая сбесилась! Где ж я успел ба? — потом, глянув на меня, — ну, Юрк! Ну… придатиль ты… вот хто!
Все хохочут. Хорошо!
Галина наклоняется к маме, что-то шепчет ей на ухо.
— Да ты что? А я и не смотрю! А ну-ка, художник, что у тебя там со штанами? Вот Галя говорит — «светятся» они у тебя уже! Ты когда же их так затаскать успел, а? Ты что же — и не снимаешь их вовсе? — а я что? я и не обращаю внимания — ну ношу и все!
— Что же — не снимаю?! Снимаю… на ночь вот… или когда простирнуть надо — на ночь постираю, а к утру они уже и сухие! — я как-то этот аспект и выпустил из внимания. Другие заботы есть. А так — штаны есть, кеды — есть, пара футболок — тоже есть.
— И кеды, вот Галя сказала, поменять уже пора — все разваливаются! Вот же — весной покупали! Ну не напасешься же на тебя ничего! — м-да… мама — она у меня такая, вот когда у сына дыра на заднице образуется, да ей об этом кто-нибудь скажет — вот тогда вспопашется!
— Да я думал — к школе все купим. Что сейчас зря деньги тратить? И — может еще подрасту! — мне сейчас — «не улыбалось» еще и этим заниматься. Да и правда — расту ведь!
Мама начинает всплескивать руками, дескать, как же так — вот только был — «вот такой», а сейчас — вон оно что! Я действительно расту и довольно быстро. Стараюсь, ага. И занятия, и питание, и дополнительные витамины. И с огорода постоянно что-то жую, и — рыбий жир тот же. И жру-жру-жру… Постоянно что-то жую, но все вылетает куда-то.
Только вот те занятия… не совсем радуют. Я — вытянулся изрядно, а вот мышечной массы — кот наплакал. Тут бы с отягощениями позаниматься, но — нельзя, насколько помню. В этом возрасте с нагрузками нужно быть аккуратнее. А то встречал я «там» парней, которые рано начинали заниматься тяжелой атлетикой — такие себе «пеньки». Роста нет — но поперек себя шире. Как еще называл их Сашка Котовщиков — «домкраты», да! Похоже — приземистые, но силы — ого-го!
Вот и я сейчас — высокий для своего возраста, худой — но жилистый. Кажется, что мышц нет — одни веревки тугие по рукам и ногам, на спине и груди. Еще — пресс радует, кубики — уже в наличие. Как он здесь быстро образовался! Помню там, занимаясь в зале, сколько мучился, чтобы хоть «брюшко» согнать — уж не до кубиков было! Обидно даже — за того себя!
Я сейчас разделил занятия так — утром все серьезно! Там и пробежка, которая перевалила за «трешку», даже пытаюсь чередовать бег трусцой с ускорениями — уже по стадиону! Потом — после разминки — плотненько так: турник и брусья! До — «пока не свалюсь»! Часа два в общей сложности это занимает. Вечером, в сарае — опять разминка и упражнения на растяжку. Растяжку делаю на все тело. На шпагат еще не сажусь, но к этому — стремлюсь! И наклоны тоже — засек для себя рубеж: нужно лбом доставать колени! Пока — не могу, но стараюсь! И потом, после растяжки — стучу в седло. Уже и дед ругается: «чё ты как тот дятел — и тук и тук, и тук, и тук! В аграду вытти нельзя — галава уш ат тибя балит!».
Галина — маме:
— Я собралась в магазины, в город сходить. Давай Юра со мной сходит, да выберем ему что-то из одежды. Хоть немного — так только, на лето! Да поможет мне донести, что куплю себе, по хозяйству.
Мама и рада — не любит она со мной по магазинам ходить. Я в таких случаях — быстро «ныть» начинаю: там же только предлог, что Юрку одеть! А так — пока
