Шайтан Иван 2 (СИ) - Тен Эдуард
Двигались в походном порядке. Никто не преследовал, провели днёвку на поляне, отдохнули. Нас догнал десяток Артёма, который, на перевале, ещё сутки прикрывал на случай, если будут преследовать. Можно было вздохнуть свободнее. Через два дня должны выйти к дороге. Пока передвигались по тропе среди леса, густого и труднопроходимого. Утром не спеша собрались и начали движение, как от головного дозора прибежал боец.
Он с минуту восстанавливал дыхание, дозор шёл в метра семистах от нас.
— Впереди, к нам навстречу, двигается караван. Два десятка горцев с пленными и навьюченными лошадьми.
— Вот значит где не достающие мужчины из селения, на заработки ходили, — мысли мелькали в голове.
— Рома справа со своими, Артём слева с пятью бойцами, засада в лесу, обозначил я схему. Эркен берёшь двоих и осторожно к ним в тыл, что б никто не ушёл. В пленных не попадите, выполнять. Савва всех в лес, укрыться и не высовываться, — все без суеты стали распределяться по своим позициям.
Нарисовался прапорщик с солдатами.
— Где наше место сотник?
— В лес, прикрывать караван, не рассуждать, это приказ. Выполнять прапорщик, — не стал слушать его протесты. Со мной семь человек. Замаскировались по обочинам тропы.
— Мы сможем завалить не больше трех передних, остальных будут отстреливать фланговые стрелки. Они ведут огонь, левые 45 градусов налево, правые 45 градусов направо. Эркен с головным дозором контролирует тех кто побежит. Ждём.
В момент когда голова каравана приблизилась на пятьдесят метров, с нашей стороны заржал жеребец, я знаю даже какой, твою мать. Командую.
— Бей!!! — раздаётся нестройный залп. Трое передних упали, дальше стрелять не получается, не видно в кого. Махнул рукой выдвигаемся ближе. С обеих сторон раздаются выстрелы. Приблизились вплотную. Лошади с перепугу создали кучу, топчась на месте. Тропа не широкая, в лес и назад они не могут убежать, так и толкаются. Ждём окончания стрельбы. Вроде стихло, раздаются ещё два пистолетных выстрела.
— Зачистка, контроль, внимательней там, — командую я. Бойцы, по двое, осторожно идут вперёд. Достал пистолет, перезарядил ружьё. Ждать пришлось минут двадцать. Наконец появился Савва.
— Всё командир. Пятнадцать побили, троих раненых зачистили. Три пленницы, все живы, перепугались только, отходят. Двацать восемь лошадей, одна ранена, но ходить может. Во вьюках всякое барахло, — как всегда коротко и по делу, за что уважаю Савву.
— Добро, разворачивай караван, вернёмся на стоянку.
Пришлось возвращаться, благо отошли не больше километра.
Заняли больше половины поляны, ещё двадцать восемь лошадей прибавилось. Подошёл Аслан.
— Камандир, скоро дождь будет, надо дом строить, дрова сухой собирать.
Посмотрел на небо пасмурно и темно, точно дождь будет и неслабый. Раздал команды и бойцы забегали, стали сооружать навесы для людей и багажа. Аслан успел соорудить односкатный навес между двумя деревьями и сейчас утеплял бока и крышу. Делал он всё быстро и со знанием дела, Ада помогала ему таская ветки. Только успели соорудить семь навесов и собрать сушняк, как начал накрапывать дождь, а потом, как прорвало небеса, пошёл потоком. Лило с полчаса, затем ливень перешёл в нудный осенний дождь. Под моим навесом, помимо нас троих, устроились Савва с Эркеном и Азамат. Хату устроился в другом месте. Я заметил, что он опасается меня. Аслан запалил небольшой костерок и поставил три котелка с водой.
— Под вторым навесом котёл поставили, ужин будут готовить, — сообщил Эркен, пришедший последним.
— Казаки, с Павловской, обозом из Моздока шли. Четыре телеги и трое верховых, семь казаков, три женщины и девочка. Горцы из засады почти всех сразу положили, двоих позже зарубили. Казаки убили одного и ранили двоих, не сильно. Горцы мёртвых в кусты оттащили и погнали телеги пока дорога позволяла, потом телеги бросили, груз навьючили на лошадей и нас повстречали. Девки говорят тётку, раненую, сильно порубили, это она горца застрелила, — все перекрестились, кроме мусульман, естественно. Утром тронулись, как только рассвело. Нужно было торопиться, пока дороги сильно не развезло. Хорошо хоть дождь прекратил моросить, но всё равно было холодно и сыро. В часа три, после полудня, головной дозор встречал нас с большой компании всадников. Лес уже не такой густой и тропа стала шире, ровней. Оказалось они встретили полусотню второй сотни из Павловской, которые преследовали горцев. Подъехал к ним, слёз с коня.
— Здравия, господин сотник, вахмистр второй сотни Кислов, Кизлярский, — представился он.
— Сотник пластунской сотни, Иванов, и тебе на хворать вахмистр, — поздоровался я. Вдруг за спиной раздался крик.
— Дядька Даня!!!
Вахмистр заволновался.
— Варюха, живая. — Он кинулся на встречу и подхватил девчушку, крепко обнимая.
— Варюха, живая. — повторял он плача.
— Они батю застрелили и мамку порубили. — Плакала девочка.
— Знаю я Варюша, знаю, чего уж теперь. — Гладил он её. Поднялся.
— Извиняй сотник, мать её, сестра моя родная, видел, что нет Варюхи. Честно говоря не чаял увидеть. Спаси тебя бог, сотник, не дал племяшке сгинуть.
— Ладно, вахмистр, двигаться надо, а то застрянем надолго.
На следующий день добрались до места, где стояли брошенные телеги. Отдали казакам лошадей и весь груз захваченный горцами. Трупы погибших казаков уже увезли в станицу. Поздно вечером добрались до Павловской. Переночевали в тепле и даже успели немного помыться. Здесь попрощались с прапорщиком и солдатами. Предварительно он написал подробную докладную о том, что с ним произошло и все подробности с момента освобождения и прибытия в станицу, расписался за себя и солдат. Выдал ему четыре рубля серебром, на дорогу. Обещался вернуть по возможности. Приняли нас в станице тепло, покормили, обогрели и в дорогу снабдили. Только на четвертый день мы прибыли в Семеновку. Отправил караван на базу, а сам задержался в штабе полка, делать подробный доклад о рейде и проделанной работе. Задержался до следующего дня, говорил, писал, опять говорил. Попросил Василия Ивановича отправить капитану пакет с докладом и захваченными бумагами, с пояснениями. К рапорту командиру полка приложил все дополнительные докладные, рапорта и другую муть. Только к вечеру, следующего дня, добрался до базы. Савва и Эркен отправились по домам. Эркен забрал жеребца и мерина. Очень он просил в счёт премиальных, Савве дал десять рублей серебром и по шашке с кинжалом, на их выбор. Наконец я дома.
Глава 9
База встретила спокойной, размеренной жизнью. Суета встречи прошла вчера, всё рассосалось и утряслось. Встречали меня Трофим, Егор Лукич, Анисим и подхорунжий. Приготовили сюрприз, неожиданный для меня. Они построили дом на территории базы. С правой стороны от штабного. Дом с тремя комнатами, большая комната посередине и две небольшие комнаты по бокам с выходом на маленький задний дворик. В связи с новыми открывшимися обстоятельствами, в виде моей наложницы, во дворике сооружали печку, кухню. Вот такой подарок.
— Нехорошо как-то, командир сотник уже, а все в каморке ютится. Как командир, нравится? — спросил Анисим, довольный моей реакцией.
— Благодарствую, братцы, уважили, да еще так вовремя или знали, что не один прибуду.
Все рассмеялись.
— Мои уже в доме? — спросил я.
— Да Аслан вчера вещи таскал, а Адалат порядок наводит — ответил Трофим.
— Знатную наложницу у Зелим бея забрал, командир.
— Как я понимаю, все про всё, знают? — усмехнулся я.
— Не без того, про все и даже больше — засмеялся Трофим. — Только вот что я тебе скажу, командир, если в следующий рейд не возьмешь меня, обижусь сильно.
— Что, тоже наложницу захотелось, — подначил Егор Лукич.
— Ну и захотел, что такого, это тебе жинка усы повыдирает, а мне пока можно, — не остался в долгу Трофим.
— Ладно, братцы, пойду домой, мыться, бриться и отдыхать, все завтра.
Хорунжий скромно стоял и улыбался. Когда все стали расходиться, попросил его задержаться.
