Солдат и пес 2 (СИ) - Советский Всеволод
— Ты иди, — прошептала она вместе с поцелуем и провела мне бархатной ладошкой по щеке. — Секретность надо соблюдать!
Я согласился, но спросил:
— А ты домой? В городок?
— Не совсем. Ключи Маринке надо отдать. А потом да. Ты со мной не ходи! Мы как бы шифруемся…
— Конечно.
И выйдя, я сделал своего рода ход конем. Пошел по направлению к части, но свернул вправо и затаился близ соседнего дома. Такой там типа скверика — три березки, да рябина. Подъезд отсюда был виден отлично.
Вот и Наташа вышла, повернула влево… Ох, все в ней прекрасно, кроме мозгов! Походка… тоже слов нет. Точно летит над землей, не касаясь ножками.
Я залюбовался, воспарил в эмпиреи… И услышал резкий шум мотора с запозданием.
Черт!!!
К Наташе, идущей по дворовой тропинке, подлетела машина. «Жигуль-копейка» цвета «кофе с молоком». Распахнулась задняя дверь, оттуда выскочил мужчина, хищно метнулся к женщине…
Глава 6
Мое дальнее зрение и здесь сработало безупречно. Я увидел номер старого образца: 78−16.
Суть в том, что к Олимпийским играм 1980 года в СССР решили перейти на новый стандарт регистрационных знаков транспортных средств. Автомобильных номеров, проще говоря. До того аж с 1958 года использовались жестяные таблицы типа «белые цифры и буквы на черном фоне»: четыре цифры через черточку и три буквы, ориентирующие на название региона. Скажем, для Ивановской области могло быть «иво», для Татарии « ттс» и так далее. И вот вздумали это дело поменять — вероятно, приближая к какому-то международному образцу. Отныне ввели таблички «черные цифры и буквы на белом фоне», четыре цифры без черточки, а различное расположение букв теперь отличало частный автомобиль от государственного.
Так вот, на «копейке» стоял старый номер. Черный. Регион здешний.
Мужика я тоже более-менее разглядел. Среднего роста, крепкий, коренастый, в темной куртке, в темных брюках. Наверное молодой, даже тренированный: движения быстрые, резкие. Самый обычный вид, подобранный, впрочем, с умом. Один из тысяч — такого и не опознаешь.
Его подготовка была видна не только в этом. Он так умело дернул Наташу за рукав пальто, и даже, кажется, сделал ей легкую подсечку — бедняжка птичкой впорхнула в салон «Жигулей», на заднее сиденье, успев что-то отчаянно пискнуть.
Но больше не успела ничего. Дверь хлопнула, машина рванула прямо через двор, мимо детской площадки, внаглую, вспугнув какую-то старушку с палочкой.
Я рванул следом, не надеясь догнать, конечно, но надеясь относительно проследить маршрут. И тут же сзади и справа услышал рык мотора на больших оборотах.
Тоже против всех правил, безумно летя по двору, меня догнала белая «шестерка». Водила крикнул, опустив стекло:
— Солдат! Садись!
И я прыгнул на заднее сиденье. «Шоха» понеслась, не разбирая дороги, вторично сделав старушке лютый стресс. Не знаю, какие кары она мысленно обрушила на нас.
Стоит признать, что противник действовал исключительно грамотно. Проскочив по двору, «копейка» вильнула в какой-то узкий проезд между заборами частных владений, а дальше — разбег переулочков и похожих проездов. И честно говоря, какой-то системы поисков тут быть не могло. Иголка в стоге сена.
Понимали это и парни из КГБ. Да, это были они, те самые. Двое. Водила крутанул баранку влево, хотя с тем же успехом мог бы свернуть и вправо, и ехать прямо. Он сунулся было в левый проулок, матюкнулся, дал задний ход, понесся вправо, крутя головой чуть ли не на триста шестьдесят градусов, да и мы со вторым, с пассажиром то же самое делали. Впрочем, почти безнадежно.
Что и признал второй сквозь стиснутые зубы:
— Упустили, м-мать…
— Похоже, — вздохнул первый.
— А что, — подал голос я, — все эти закоулки бесконечные что ли? Вряд ли они тут спрятались. Куда отсюда можно выехать?
— Да в том-то и дело, что куда хочешь, — откликнулся второй. — Можно на шоссе, а можно в город…
И пояснил, что из этой сетки переулков легко выскочить на окружную дорогу, а там как раз перекресток, и хоть туда, хоть сюда кусты, заросли… пока преследователь будет тыкаться-мыкаться, от бегунка и след простынет. А если они шмыгнут в город, то и там затеряются без больших проблем.
— Так ГАИ… — встрял было я.
— Уже выходим на связь, — буркнул второй.
В руке у него очутилась рация-«кирпич» — черного цвета агрегат размером ну не с кирпич, но с пенал школьника, наверное. Парень что-то там щелкнул, покрутил. Салон машины наполнился электронным шорохом.
— Да, — прозвучал сквозь помехи голос как с другой планеты.
Меня всегда удивляло, как абоненты данных радиоаппаратов ухитряются слышать друг друга. И на «той» службе тоже удивляло. «Белый шум» в эфире такой, как будто весь мир встал на дыбы, а двое на связи…
— Первый, это третий, — сказал «пассажир». Заметно было, что говорит он с некоторым усилием. — Клиентов упустили. Просим передать в ГАИ. Принять все меры к розыску и задержанию… ВАЗ-2101, цвет кофе с молоком, номер…
— Семьдесят восемь-шестнадцать, старый образец, — подсказал я.
— Номер черный, старый. Семьдесят восемь-шестнадцать.
— Принято, передаю, — прохрипел потусторонний голос. — Возвращайтесь в систему.
— Есть, — и отключился.
Весь разговор без эмоций, абсолютно ровно. При том, что я-то понимал, какой мощный втык сейчас ожидает этих парней.
Пока длилось неудачное преследование, я успел к ним приглядеться. Разные вроде бы — у водилы волосы потемнее, темно-русые, а сложением он поплотнее; другой не то, чтобы блондин, но такой рыжевато-пшеничный, и фигурой заметно постройнее… А все-таки так интересно похожи: оба спокойные, невозмутимые, и похоже, понимающие друг друга с полуслова. Сколоченные в команду, как выражаются в армии. Интересно, в каких они чинах? Небольшие офицеры, скорее всего… А может, прапорщики? Интересно, есть ли в КГБ прапорщики?..
— Рядовой Сергеев? — повернулся ко мне «пассажир».
— Так точно. Борис.
Он как-то неуловимо усмехнулся:
— Ну давай, Борис, подбросим тебя немного, пока нам по пути. А уж дальше в часть своим ходом, на одиннадцатом маршруте.
Я задрал левый рукав, глянул на часы.
— Вы можете меня ближе к почте подкинуть?
Тот вновь усмехнулся тем же неповторимым манером:
— К Петровичу, что ли?
— Да. Знакомы?
— Конечно. Наш человек, — сказал сотрудник мне тоже, как своему.
— Извините, коллеги, — по-хорошему обнаглел я, — а вас как зовут? Можно узнать?
Крохотная пауза. Пол-секунды.
— Можно, — сказал водитель. — Михаил.
И протянул руку. То же самое сделал второй.
— Виктор, — сказал он.
Так они окончательно признали меня за своего.
— Значит, к Петровичу тебя… — сказал Михаил, разворачиваясь.
— Если можно.
— Да отчего ж нельзя…
И дальше все молча. Болтать ребята не любили, и я сознавал, что сейчас чем меньше говора, тем лучше.
— Мы тебя не совсем у почты, — промолвил, наконец, Михаил. — Вот так пройдешь дворами, тут немного.
— Ясно.
Выйдя, я оценил предусмотрительность парней. Они высадили меня так, что этого практически никто не мог увидеть. Ни с улицы, ни из окон. «Шестерка» рванула по своим делам, а я без труда сориентировался, где почта, прошел в спецотдел.
Петр Петрович был на месте, курил адскую «Астру». В одном лице, что ли, он в своем отделе?.. Моему появлению совсем не удивился:
— Сергеев, никак?
— Он самый, — ответил я не по-военному. Чеканить уставные ответы тоже надо в меру.
— Каким ветром занесло? — старый связист затянулся так, что табак затрещал, а сигаретный уголек рубиново запламенел.
— Да не самым лучшим, — признал я.
— Вон как! Ну, излагай.
И я изложил.
Петр Петрович не выказал ровно никаких чувств.
— Да-а… — произнес он задумчиво. — Лопухнулись, значит, Витька с Мишкой…
— Вы их знаете?
— А то как же! Вот с таких лет, — он показал рукой примерно на метр от пола. — Наши ребята, местные, вот пошли по этой линии… Ну так что же? Надо думать. Надо думать, надо думать… Вот что! Версия такая: мне к вам в часть надо секретную корреспонденцию отвезти. Вот ящик большой видишь?
