Роджер Зилазни - Остров мертвых

И оно было огромным. По меньшей мере со слона.

Какой был четвертый подвиг Геракла?

Дикий кабан Аркадии, вот какой.

Мне вдруг захотелось, чтобы Геракл оказался бы где-нибудь поблизости и помог.

Огромный кабан… С острым хребтом и клыками с человеческую руку… Маленькие свинячьи глазки, бешено вращающиеся в свете огня…

На своем пути оно сокрушало деревья.

Однако оно взвизгнуло, когда Хасан выхватил из пламени костра головню и воткнул ее горящим концом в морду чудищу и тут же отскочил.

Оно тоже прыгнуло в сторону, что дало мне время схватить оружие Ясона.

Я бросился вперед и ткнул палкой в левый глаз чудищу.

Оно снова отпрыгнуло и пронзительно заверещало, как прохудившийся паровой котел.

…Бортан уже был на нем, вцепившись ему в плечо.

Ни один из двух моих ударов в горло чудищу не причинил ему заметного вреда. Оно боролось, прижимая плечо к клыку, и наконец ему удалось стряхнуть с себя Бортана.

А возле меня уже был Хасан, выхвативший из костра еще одну головешку.

Чудище бросилось на нас.

Откуда-то сбоку Джордж разрядил в него свой автоматический пистолет. Хасан запустил в него свой факел. А Бортан снова прыгнул, на сей раз со стороны ослепшего глаза чудища.

…Все это заставило чудище снова изменить направление атаки, и оно врезалось в пустую повозку, убив обоих ослов.

Затем я выбежал вперед и бросил палку под его левую переднюю ногу.

Палка переломилась надвое.

Бортан продолжал рвать зубами чудище, и рык пса был как непрекращающийся гром. Стоило чудищу сделать выпад, как он разжимал челюсти и откатывался прочь, а затем снова наседал, не давая опомниться.

Уверен, что моя смертоносная стальная пика не переломилась бы. Но она была на борту «Золотого идола»…

Хасан и я кололи чудище со всех сторон самыми острыми палками, которые нам удавалось вытащить из огня. Мы продолжали наносить удары, заставляя чудище крутиться на месте. Бортан все пытался достать до горла, но морда с огромным рылом была опущена, и один глаз вращался, другой кровоточил, и клыки только и делали, что рассекали воздух во всех направлениях, как мечи. Раздвоенные копыта размером с буханки хлеба оставляли в земле ямы, когда чудище поворачивалось против движения часовой стрелки в оранжевом, пляшущем пламени костра, пытаясь всех нас убить.

Под конец оно остановилось и внезапно повернулось — слишком внезапно для такой громадины — и ударило Бортана в бок плечом и отбросило его за меня на десять-двенадцать футов. Хасан огрел чудище по спине палкой, а я ткнул в другой глаз, но промахнулся.

Затем оно двинулось на Бортана, который еще не успел вскочить на ноги, — опустив голову с тускло отсвечивающими клыками.

Когда оно двинулось на мою собаку, я бросил свое оружие и прыгнул. А оно уже пригнуло к земле голову, чтобы нанести смертельный удар.

Клыки оказались совсем низко, и я ухватился за них. Изо всех своих сил я надавил на них сверху, чувствуя, что ничто не сможет удержать этот таранящий удар.

Но я попробовал, и, может, мне это удалось на какую-то долю секунды…

Во всяком случае, когда меня с изодранными в кровь руками бросило в воздух, я увидел, что Бортан сумел избежать клыков.

Я едва не потерял сознание при падении, так как швырнуло меня высоко и далеко, и я услышал сумасшедший оглушительный свинячий визг. Кричал Хасан, а Бортан снова ревел во всю свою глотку, идя в атаку.

…И с небес дважды грянула красная молния Зевса.

…И все стихло.

Медленно, кое-как я встал на ноги.

Хасан стоял возле погребального костра, держа, как копье на изготовку, пылающую палку.

Бортан обнюхивал вздрагивающую гору мяса.

Под кипарисом возле мертвого осла стояла Кассандра — она прислонилась спиной к стволу, на ней были брюки из кожи, голубая шерстяная кофта, она слабо улыбалась, держа мое еще дымящееся ружье на слонов.

— Кассандра!

Она бросила ружье, лицо ее было смертельно бледным. Но не успело ружье еще упасть на землю, как она была уже в моих руках.

— Потом я задам тебе тыщу вопросов, — сказал я. — Но не сейчас. Сейчас ни одного. Давай просто посидим под этим деревом и посмотрим на огонь.

Так мы и сделали.

Месяцем позднее Дос Сантоса выгнали из Редпола. С тех пор ни о нем, ни о Диане не было слышно. Говорят, что они отказались от движения Возвращенства, перебрались на Тайлер, где теперь и живут. Надеюсь, что это не так, имея в виду события этих последних пяти дней. Я никогда не знал толком всю историю Красного Парика, и полагаю, что никогда не узнаю. Когда веришь в кого-то, я имею в виду — по-настоящему, и заботишься о нем, как, может, она заботилась обо мне, то все время возвращаешься к мысли, кто же оказался не прав в том нашем последнем принципиальном споре. Не права была она — и я спрашиваю себя, сожалеет ли она об этом.

Я и вправду думаю, что вряд ли когда-нибудь еще увижусь с нею.

Едва в Редполе закончились административные пертурбации, как Хасан спустился с горы Санджар, немного побыл в Порту, а затем купил маленькое судно и однажды ранним утром отправился в море, даже не попрощавшись и никому не сказав, куда он держит путь. Сошлись на том, что он нашел где-то новую работу. Однако несколькими днями позднее была буря, и я слышал в Тринидате, что его выбросило на побережье Бразилии, где он принял смерть от рук одного тамошнего жестокого племени. Я пытался проверить эту историю, но мне не удалось.

Однако через два месяца Рикардо Бонавентура, Председатель Альянса Против Прогресса, отколовшейся от Редпола группы, впавшей в немилость Афин, умер от апоплексического удара во время торжественного собрания партии. Шептались, что в анчоусах был яд Днвбанского кролика (совершенно летальная смесь, как уверяет меня Джордж), а на следующий же день таинственно исчез только что назначенный капитан дворцовой охраны, равно как и скиммер с протоколами трех последних секретных собраний АПП (не считая содержимого маленького сейфа, вмурованного в стену). Говорили, что это был крупный желтоглазый мужчина, со слегка восточными чертами лица.

Ясон по-прежнему пасет своих многочисленных овец в горах, там персты Авроры раньше, чем где-либо, украшают небо розами, и я не сомневаюсь, что он по-прежнему сбивает с толку молодежь своими песнями.

Эллен снова беременна, вся из себя утонченная, кроме как в талии, и ни с кем не общается, кроме как с Джорджем. Джордж хочет попробовать какую-то фантастическую эмбриохирургию, именно в данный момент, пока еще не поздно, и заставить очередного своего младенца дышать как воздухом, так и водой, — все это в связи с тем гигантским, еще девственным океанским шельфом, который должны освоить его прямые потомки, он же, отец новой расы, напишет на сей предмет интересную книгу, и т. д. и т. п. Однако Эллен не слишком загорелась этой идеей, и я подозреваю, что океаны еще немного побудут девственными.