Вспомнить всё - Филип Киндред Дик
Бонни Келлер…
«Да, – подумал он, – весьма, весьма интересно послушать, что скажет Бонни… что скажет Бонни, сполна расплатившись подобным образом за многочисленные романы то с одним то с другим за годы интрижек на стороне!»
С этими мыслями он снова включил микрофон, снова заговорил, в который раз вызывая спутник.
– Сегодня после уроков я говорил с твоей дочерью, – сообщил мистер Барнс Бонни Келлер, – и у меня сложилось отчетливое впечатление, будто она… знает про нас.
– О Господи, да откуда ей? – отмахнулась Бонни.
Со стоном сев, она привела в порядок одежду и застегнула блузку. Как же не похож этот человек на Эндрю Гилла, неизменно овладевавшего ею, ни от кого не прячась, среди бела дня, у обочин окаймленных дубами дорог Уэст-Марин, где их мог увидеть любой прохожий и проезжий! Гилл… тот всякий раз хватал ее, как впервые, не мямля, без колебаний, без болтовни, задирал юбку и…
«Пожалуй, надо бы вернуться к нему, – подумалось Бонни. – Пожалуй, надо бы бросить их всех – и Барнса, и Джорджа, и полоумную дочь, зажить с Гиллом открыто, урвать в кои-то веки немного счастья, а соседи пускай говорят, что хотят!»
– Ладно, – сказала она Барнсу, – если с любовью на сегодня все, идем хотя бы в «Форестерс-холл», послушаем послеобеденную передачу со спутника.
Барнс засиял от радости.
– А по пути заодно съедобных грибов наберем, – добавил он.
– Ты серьезно? – скривилась Бонни.
– Конечно.
– Ну ты и фрукт, – покачав головой, вздохнула Бонни. – Ну ты и типчик… скажи, зачем ты вообще приперся в Уэст-Марин из самого Орегона? Только затем, чтоб учить уму-разуму сопливых детишек да гулять по лесу, собирая грибы?
– А что, не такая уж это скверная жизнь, – возразил Барнс. – Сейчас мне живется куда лучше, чем когда-либо прежде – даже лучше, чем до войны. Вдобавок… у меня есть ты.
Насупившись, Бонни Келлер поднялась на ноги, сунула руки в карманы пальто и зашагала к дороге. Барнс, с трудом подстраиваясь под ее шаг, двинулся следом.
– Я собираюсь остаться здесь, в Уэст-Марин, навсегда, – продолжил он, шумно пыхтя на ходу. – Здесь и закончу странствия. Несмотря на сегодняшний инцидент с твоей дочерью…
– Какой еще инцидент, – проворчала Бонни. – Тебе просто нечистая совесть покою не дает. Давай-ка поспешим. Дэнджерфилда хочу послушать. По крайней мере, он хоть что-то забавное, интересное говорит.
Однако мистер Барнс, углядев в траве гриб, остановился, склонился к находке.
– О, лисичка! – воскликнул он. – Съедобная и очень даже питательная…
Срезав ножку гриба как можно ближе к земле, мистер Барнс принялся за поиски новой добычи.
– Приготовлю вам с Джорджем похлебку, – сообщил он, срезая второй гриб.
Дожидаясь, пока он соберет все грибное семейство, Бонни закурила «Золотой Ярлык» высшего сорта с табачной фабрики Эндрю Гилла, вздохнула и неторопливо побрела дальше, вдоль густо поросшего травой, окаймленного дубами проселка.
Вам назначено на вчера
– Пора, Лерер! – загремел у изголовья резкий механический голос, как только солнечный свет за окном набрал силу. – Пора подниматься, пора показать всем, кто ты такой и на что способен! Нильс Лерер – большой человек, с этим согласен каждый, я слышал их пересуды! Большой человек, огромный талант и должность занимает немалую! И предметом общего восхищения слывет не зря! Ну, как? Проснулся?
– Проснулся, проснулся, – проворчал Лерер, заворочавшись под одеялом.
Сев, он от души хрястнул по кнопке назойливо резкоголосого будильника, и металлический голос заткнулся.
– Спасибо, выспался я превосходно, – сообщил он безмолвной квартире. – Надеюсь, ты тоже.
Мрачный как туча, Нильс Лерер поднялся с кровати и потащился к платяному шкафу на поиски в достаточной мере несвежей одежды. Стоило пробудиться – и на его бедную, замороченную множеством дел голову обрушился целый ворох новых проблем.
«Людвига Энга пора додавливать, – подумал он. – Вот так задачи дня завтрашнего перерастают в куда более неприятные задачи дня нынешнего. Сегодня пора известить Энга, что во всем мире остался лишь один экземпляр его разошедшейся немыслимыми тиражами книги, что вскоре ему придется взяться за дело, выполнить работу, которую не сделает никто, кроме него. Как-то Энг это воспримет? Бывает, изобретатели нипочем не желают спокойно сесть и сделать, что требуется, отказываются наотрез… а, впрочем, ладно. Это уже проблема синдиката. Синдиката, а не моя».
Рассуждая таким образом, Лерер скинул пижамную куртку и облачился в испачканную, мятую красную рубашку, откопанную в шкафу. С брюками все оказалось куда сложнее: тут уже пришлось рыться в корзине с грязным бельем.
Теперь отыскать пакет со щетиной, и…
«Вершина моих притязаний, – думал Лерер, ковыляя в ванную с пакетом щетины в руках, – пересечь на трамвае все ЗСШ! Вперед, к победе!»
Склонившись над раковиной, он ополоснул лицо, взбил помазком пеноклей, вскрыл пакет и привычными, уверенными движениями равномерно нанес щетину на подбородок, скулы и шею. Еще минуту спустя пеноклей высох, и щетина села на место безукоризненно, как влитая.
«Ну, вот, – решил Лерер, оглядев себя в зеркале, – теперь и в трамвай сесть не стыдно… только сначала, естественно, нужно разобраться с к-массами».
Включив подающую помпу, он примостился на стульчак, развернул сан-францискскую «Кроникл» на странице новостей спорта, принял внутрь солидную, мужскую порцию к-масс, удовлетворенно вздохнул, а после, наконец-то добравшись до кухни, выставил на стол грязную посуду и принялся ловко орудовать ложкой, ножом и вилкой. Не прошло и четверти часа, как на столе перед ним появилась тарелка супа, каре ягненка, зеленый горошек, голубой мох по-марсиански под яично-масляным соусом и чашка горячего кофе. Все эти блюда Лерер, аккуратно, до крошки, до капельки очистив посуду – и, разумеется, проверив, не подглядывает ли кто из-за окон, – вмиг разложил в соответствующую тару, после чего еда отправилась в холодильник, а тарелки – на полки буфета. Стрелки часов приближались к восьми тридцати: то есть на дорогу до службы у него еще целых пятнадцать минут. Торопиться, из кожи вон лезть… к чему? Если что, отдел Б Публичной Тематической Библиотеки дождется его на месте, никуда не сбежит.
К должности в отделе Б он карабкался многие годы, но дело того вполне стоило. Теперь, на нынешнем месте, его больше не загружают рутинной работой, и, уж конечно, ему не приходится взваливать на себя организацию очистки тысяч и тысяч экземпляров одной и той же книги, книги в начальной стадии искоренения. Строго говоря, участвовать в искоренениях ему не приходится вовсе: этой грубой, нудной работой занимаются младшие, нанимаемые скопом, целыми дюжинами, служащие библиотеки. Зато ему, Нильсу Лереру, приходится непосредственно иметь дело с великим множеством неприветливых, желчных изобретателей, постоянно открещивающихся от
