Иван Крамер - Машины Российской Империи

Заяц вжался в софу, будто хотел целиком втиснуться в щель между спинкой и сиденьем. Электра опустила голову, вцепившись в полу своей куртки. Еще несколько секунд граф опалял нас свирепым темным огнем своего взгляда, а затем переменил позу, закинул ногу на ногу и отвернулся к пустым шкафам. Я медленно разжал кулаки, с трудом подавив желание закашляться. Горло болело все сильнее.

– Кому вы успели рассказать о том, что видели, юноша? – спросил Бальтазар.

Вот оно. Самый главный вопрос. Графу необходимо понять, кто знает о том, что успел узнать я. Весь предыдущий разговор он, слушая меня, пытался определить это, а теперь задал прямой вопрос – я знал, что так или иначе услышу его. Можно было ответить, что я перечислил все собранные сведения в письме, которое оставил в банке с указанием вскрыть или переслать в полицию, если до определенного числа от меня не поступят другие распоряжения… но это прозвучало бы просто как лепетание ребенка. Неубедительно.

– Кому? – повторил граф требовательно.

Я неопределенно пожал плечами в ответ. Вука, быстро обойдя софу, склонился надо мной, заглядывая в глаза, потом отступил и сказал брату:

– Никому, никому! Никто ничего не знает, братец. Да у него и не было возможности рассказать. Когда? На это не хватило бы времени.

Граф неторопливо затянулся, выпустил дым.

– Все вы побывали внизу, все видели пещеру. Понимает ли кто-то из вас, что там происходит?

Я пожал плечами:

– Вы добываете газ из сланцев.

– Так и есть, юноша.

– Не бог весть какое открытие. Сланцевый газ получал еще, как же его звали…

– Харт, – подсказал граф, на лице которого появилось оживление. Кажется, эта тема по-настоящему интересовала его.

– Да, Уильям Харт. В двадцатых годах, в Нью-Йорке.

– А зачем орехи и песок со стеклом? – спросила Электра, и они с Зайцем повернулись ко мне в ожидании ответа.

– Расклинивающие материалы, – пояснил я, – для трещины в сланцевом пласте, откуда поступает газ.

– Раскли… – мальчишка запнулся. – Это чего, Анри?

– Их можно закачать в трещину вместе с водой или, например, с сырой нефтью. Под давлением. Кажется, такое называют водяным разрывом пласта. Гидроразрыв, как-то так. Специально я не изучал эту тему.

– Чего еще за гидра? – спросил Заяц. – Что ты говоришь, я совсем не пойму.

– Зачем вам газ, граф? – обратился я к хозяину.

– Он спрашивает! – хихикнул Чосер.

– Коммерция, конечно же, – ответил Бальтазар. – И любопытство. Я серьезно изучал геологическое дело, много времени провел на шахтах Америки. Вернулся, подыскал этот замок, купил его. Добытый здесь газ мы продаем в Венгрию. Есть особая прелесть в том, чтобы наживаться на своих врагах, получая от них средства, которые тратишь на то, чтобы покорить их.

Кариб, сунув обрез в чехол, взял со стола бокал, наполнил его черной жидкостью и сделал несколько глотков. Потом сел на стул, широко расставив ноги, упер кулаки в колени. Часовая цепочка золотой дугой поблескивала на его животе.

– В общем, я собираюсь убить вас троих, – со светской улыбкой произнес граф. – Очень скоро вы исчезнете, пропадете… Пфф! – он выдул струйку дыма на свои пальцы и щелкнул ими, взвив сизый смерч, тут же растаявший в воздухе. – Растворитесь в эфире навсегда. Вместе с этим замком.

– А тем временем вы поедете в Париж, – добавил я.

– Отправимся в путешествие, да.

– В хор-рошее путешествие! – Вука, упав на диван рядом с братом, радостно захлопал себя по коленям. – Вместе с дюжиной бочек, полных восхитительной, ароматной субстанции.

– А что станет с тринадцатой бочкой?

Потянувшись к бокалу, Бальтазар ответил:

– Ее содержимое будет вылито в горизонтальный отдел шахты. Благодаря своему особенному составу смесь обладает некоторыми удивительными свойствами. К примеру…

Пол дрогнул, скрипнули шкафы, и в библиотеку проник низкий гул. Он быстро смолк, оставив по себе неприятное, тревожное ощущение.

– А вот и разрыв пласта, – как ни в чем не бывало продолжал граф. – Мы, знаете ли, дополнительно расширили трещину. Видели козырек, на котором стоит замок? Я просчитал его вес, массу постройки… Все должно получиться.

– Что должно получиться? – спросила Электра.

– Обещаю – ты сама увидишь, и очень скоро. Но я говорил про удивительную смесь в бочках… Она обладает определенным свойством, которое кое-кто, – Бальтазар бросил взгляд на девушку, – назвал электромагнитной связностью. Даже если смесь разделена… Скажем так – растеклась на отдельные лужицы, между ними, если только расстояние не чрезмерно, остается связь. Кое-ктопроводил опыты по передаче электричества на расстояние, и так уж случилось, что я стал владельцем результатов этих опытов. Судя по вашему лицу, юноша, вы не очень понимаете меня? Ну вот, представьте бикфордов шнур. По нему бежит огонек – в каких терминах мы можем определить его? По сути, это сигнал, не так ли? Огонек – сигнал, и когда он дойдет до цели, то есть динамита, то инициирует взрыв.

– Можно описать процесс и так, но… – с сомнением начал я.

– Да-да, вполне можно, так вот: путь, по которому идет сигнал, вовсе не обязательно должен быть материальным в привычном нам понимании. Проводником сигнала может быть не только провод, шнур или пропитанная горючим составом веревка. Им может стать сам эфир вокруг нас. Мне кажется, это гениально… Электромагнитное поле связывает смесь в бочке, даже если та растечется и прямое сцепление между отдельными ее частями исчезнет. Достаточно воспламенить одну из частей, чтобы взорвались все.

– А остальные бочки? – спросил Заяц. – Они тоже рванут?

Я предположил:

– Вероятно, нет, если их увезти на большое расстояние.

Бальтазар сдержанно улыбнулся:

– Кажется, вы не очень поверили мне, юноша?

– Поверил. Я ведь видел взрыв Выставки и свет в небе – там было что-то подобное. Передача сигнала через атмосферу.

– В тот раз вы наблюдали несколько иной процесс, хотя…

– Я не поняла, так что будет? – перебила Электра.

– Девочка, повторяю: ты сама все увидишь, и очень скоро.

– Ладно, – кивнула она, – а остальными двенадцатью бочками ты собираешься взорвать Париж?

– Все-то ты знаешь! – усмехнулся Бальтазар.

– Так мы же видели твою картинку, – пояснила она. – В радиозале… Бездарный рисунок.

– Твои попытки уязвить мое самолюбие столько же нелепы и смешны, как и ты сама.

Она развела руками:

– Слишком мелкий объект, чтоб я всерьез старалась оскорбить. Ты же обычный вор, ну и еще маньяк. Строишь из себя великого вождя Джеронимо, а на самом деле – просто жалкий потомок какого-то пучеглазого урода.