Костры миров - Геннадий Мартович Прашкевич
– А твой приятель? Он как? – осторожно спросил Евченко.
– Ну, как, – покачал головой Алехин. – Лечение плохое. Путевка пропала.
– Ну, не знаю, – произнес пенсионер, неприятно пораженный услышанным. – Наш «аэрофлот» самый надежный. Один Иван Кожедуб, герой, сколько врагов накрошил. Я-то знаю. Я в жестокие годы войны, Алехин, формировал новые части, отправляющиеся на фронт. Ответственная работа, даже пострелять ни разу не удалось. Ты представить не можешь, сколько усилий я отдал на благо родины! – И задумчиво повторил: – Нет, нет, самолеты у нас уверенные!
– Со страхованием все равно надежней.
Алехин говорил, а сам думал только о Верочке.
Ну, как она там? Он даже прикоснулся к стене. Верочка же здесь, совсем рядом. Может, в метре от него! Правда, и пакостники Заратустры совсем рядом. Он прислушивался, напрягал слух, но стонов не слышал.
– Ну, если так… – покачал головой упрямый пенсионер. – Ну, если так, можно поехать поездом. Железнодорожный транспорт тоже у нас надежный.
– Со страхованием надежней, – повторил Алехин.
– Это еще почему? – опять заинтересовался пенсионер.
– У меня как-то приятель ездил в братскую Болгарию, – прислушиваясь ко всем звукам, долетающим с лестничной площадки, объяснил Алехин. – Решил ехать через две границы, посмотреть на быт коренных иностранцев. Не доезжая до ближней, в Кишиневе кто-то сорвал стоп-кран, а приятель мой как раз сытно обедал в вагоне-ресторане. Так всем лицом и въехал в салаты и в фужеры. Сломал руку, сломал ногу, сломал ключицу, повредил глаз, а правый у него косил с детства. Другие рядом побились меньше, но все равно только мой приятель остался довольный.
– Это почему так?
– А полная страховка, – небрежно пояснил Алехин. – Он за все свои страдания получил наличными. За каждый раненый глаз, за каждую пораненную конечность. Застрахованного человека Родина не оставит в беде.
– Тебя, Алехин, послушать, так вообще никуда теперь ехать нельзя, – возмутился Евченко. – Хоть всю жизнь просиди на кухне.
– Не скажите, Кузьма Егорыч! «На кухне»! К чайнику потянетесь, а вас долбанет электрическим током. Или вентилятором отрубит палец. Или обваритесь крутым кипятком, или нож…
– Ты обалдел, Алехин! – грубо закричал Евченко. – Какой кипяток? Какой вентилятор? Какие ножи, пальцы? Какой электрический ток? У меня бесплатная путевка с отдыхом в санатории «Север»!
– Незастрахованную путевку легко потерять.
Охнув, Евченко кинулся к брошенной на диван «балетке».
Волнуясь, открыл два замка. Выложил на диван «Лоцию Черного моря»:
– Да вот же она – моя путевка! С отдыхом в «Севере»! Никуда она не делась!
Успокаивая разволновавшегося пенсионера, Алехин посоветовал:
– Если страховаться, Кузьма Егорыч, то все-таки комплексно. Жизнь, смерть, травмы, хищения, дикие родственники, домашний скот, личный транспорт, разнообразное личное имущество, даже удар молнии. Хорошая страховка, Кузьма Егорыч, – это путь к свободе. Полная страховка – освобождение от всех тревог.
В виде примера Алехин рассказал упрямому, но уже несколько растерянному пенсионеру историю из жизни все того же своего приятеля. Он стал большим человеком. Часто ездил в командировки. Там его хорошо встречали, всегда показывали что-нибудь интересное. Например, показали отечественную реку Обь. Это большая река. Если не считать Миссисипи с Миссури, самая длинная в мире. И вообще, «хороши вечера на Оби». Лето солнечное, вода зеркальная, шашлыки на палубе прогулочного катера, и скорость такая, что большой человек, приятель Алехина, невольно заинтересовался, запивая огненный шашлык ледяным пивком: «Встречаются ли на Оби мели?» – «А то! – ответили дружелюбные хозяева. – Обязательно встречаются. Течение – оно и есть течение. За всем не уследишь. Здесь намоет, там размоет. Природа». – «А зачем такая высокая скорость? – опасливо заинтересовался большой человек. – Ведь если воткнемся в мель, то небось, как птицы, полетим за борт». – «Даже еще быстрей, – ответили ему радушно. – Куда там птицам!» И шкипер подмигнул, не выпуская штурвал: но у нас все схвачено, не воткнемся. И в этот момент они и воткнулись. Сорванные с палубы страшным ударом, пассажиры летели над остановившимся катером как нестройная стая немного нетрезвых птиц. Стая эта галдела. Самым первым, официально вытянув руки по швам, летел головой вперед большой человек, приятель Алехина. Когда он пролетал над шкипером, единственным человеком, удержавшимся на ногах, потому что держался за штурвал, благородный шкипер решил спасти хотя бы его и, не отпуская штурвала, ловко ухватил летящего гостя за одну из его рук. Но большой человек, ни на секунду не замедлив движения, так и полетел дальше, а рука осталась в руках шкипера. Оторвалась, падла. И, увидев такое, доперев, что он такое учинил, шкипер рявкнул, как тифон океанского лайнера, и без размаха отправил столь ужаснувший его предмет как можно дальше от катера. Оторванная рука уже коснулась воды, когда над взволнованной поверхностью показалась мокрая голова большого человека. «Не бросай!» – кричал он. Но шкипер уже бросил.
– А чего? – настороженно спросил Евченко.
– А того, – прислушиваясь к странным звукам на лестничной площадке, объяснил Алехин. – Погорели все, кто плавал на катере. И хозяева погорели. И шкипер погорел. И гости погорели. А большой человек…
– Истек кровью? – испугался Евченко.
– Вы что, Кузьма Егорыч! У него же страховка! Он на нее новый протез купил, и еще кое-что осталось – на булавки.
– Давай, давай! – вдруг разволновался пенсионер. Что-то в его душе надломилось. – Давай, Алехин, не сиди, не болтай, работай! Я думал, что ты трепун, я тебе не верил, богом клянусь. Но теперь вижу, что ты мыслящий, думающий человек. Давай, давай! Я все хочу застраховать, Алехин. Личное имущество, личный транспорт, личную жизнь и смерть, и диких родственников, и квартиру. Что увидишь, то и бери на учет. Только давай на льготных условиях, Алехин, как много потрудившемуся персональному пенсионеру. Все вноси в страховой полис, ничего не пропусти. Поезда эти… Самолеты… Катера… – В крайнем возбуждении упрямый пенсионер бегал по комнате, как маленький обесцвеченный паучок уроподус. Про такого паучка Алехин прочитал в какой-то заумной книге. – Давай, Алехин, не сиди, работай, страхуй! Заодно и старый договор пролонгируем.
Но пролонгировать они ничего не успели.
За бетонной стеной раздался пронзительный женский крик.
Кричала Верочка.
30
«Неужели сантехники?»
На лестничной площадке никого не оказалось.
Алехин с разбегу высадил дверь Верочкиной квартиры и вместе с дверью ввалился внутрь. Диковато всхрапнув, упрямый пенсионер Евченко, выбежавший за ним, как синий габардиновый паучок, нырнул обратно за свою надежную дверь, в надежные, сплетенные за много лет сети. Тщательно заперев замки, он попытался дозвониться до сержанта Светлаева, но телефон сержанта не отвечал. Тогда упрямый пенсионер жадно
