Дмитрий Изосимов - Метагалактика 1993 № 2

Но я, наверное, неправильно рассуждаю, засомневался Михаил. Поставь на их место моего предка стотысячного года до нашей эры рождения, он поступил бы совершенно по-другому. Страшный, заросший до глаз волосами и бородищей, с набедренной повязкой из шкуры собственноручно убитого и съеденного медведя, он будет размахивать своей дубиной и лупить всех без разбору. Ему совершенно наплевать, пришелец перед ним или саблезубый тигр, он в лучшем случае забьет и бросит вас на произвол судьбы и будет по-своему прав. Тут и собственная безопасность, и борьба за территорию, и желание набить морду ближнему своему из-за чувства собственного превосходства. А то, что аборигены чересчур миролюбивы или наоборот, чересчур агрессивны, так это ничего не меняет, это все условности, неизбежный ход истории. Тем более, что Яран там что-то нашел и как-то странно на меня смотрит…

Михаил подошел к нему, как и он нагнулся и увидел на глине несколько пятен желтой светящейся жидкости. Она медленно стекала в рубленый отпечаток ботинка и равномерно фосфоресцировала. «Неужели попал?» — тут же подумал Михаил.

Яран осторожно взял немного жидкости на палец. Палец тут же окрасился желтым и замерцал. Яран повертел рукой, наблюдая, как тягучая, словно смола, большая капля катается по чешуйкам, потом осторожно понюхал.

— Странно, — сказал он.

— Что такое?

— Совсем нет запаха. И почти не чувствуется.

— Ну-ка… — Михаил дотронулся запястьем до руки Ярана.

Капля медленно, как улитка, перекатилась и потекла вниз, оставляя светящуюся дорожку. Ощущения были Действительно странными. Жидкость была легкой, почти невесомой, и было приятно ее чувствовать. Потом Михаил словно опомнился и брезгливо вытер ладонь о штаны. После этого руки легонько жгло.

— За такие шутки меня бы с неделю продержали в дезинфекторе на Земле, — сказал он.

— Меня бы тоже. Однако мы тут застоялись, — промолвил Яран, удивленно наблюдая обувь, обросшую грязью.

— Точно, — сказал Михаил.

Они набрали побольше хвороста и побрели обратно. Всю дорогу Михаил думал о том, что эти тени, буде окажутся смышлеными, наверняка не оставят их в покое. По крайней мере будут за ними следить. А точнее, выслеживать. Интересно за кого они нас приняли?

В пещере Яран сел на скрипучую охапку хвороста, аккуратно соскоблил жидкость в маленький прозрачный цилиндрик, закрыл крышечкой и внимательно посмотрел на свет. Михаил тоже посмотрел, но ничего интересного для себя не нашел. Зато Яран с непонятным вниманием обследовал содержимое цилиндрика, потом удовлетворенно хмыкнул и засунул его на самое дно кармана рюкзака.

— Зачем? — не понял Михаил.

— Может пригодиться, — загадочно ответил Яран. Михаил присел на корточки и произнес в пространство:

— Что же это получается? Выходит, мы здесь не одни?

— Ты про что? Ах, да…

— А может это животные?

— Возможно.

— Ну что ты, Яран, прямо я не знаю! — взметнулся Михаил и возмущенно распрямился. — Ведешь себя так, будто ничего не случилось.

— А ничего и не случилось, — невозмутимо сказал Яран. — Вернее, случилось, но большого значения придавать этому, по-моему, не стоит.

— А по-моему, стоит. Неужели тебе не интересно?

— Интересно.

— Ну?

— А что еще я должен испытывать, кроме интереса?

— Как что?! — Михаил быстро заходил по пещере. — Как что?

— Ты этого еще не знаешь. А я знаю. Ну хорошо, нашли мы гуманоидов. Пещерные люди, работающие руками и ногами, думающие желудком, но никак не головой. Что от них можно ожидать? Пять лет назад у нас была разработана программа для развития отсталых народов близлежащих населенных планет. Нас высаживали десятками, сильных, здоровых, защищенных, оставляя на месяц, а когда прилетели через месяц, нашли лишь нескольких, влачащих (примерно так он сказал) полуголодное существование. Многие были в ужасном виде, будто их старательно избивали камнями. Причем пострадали они не от хищников или растений, а — что самое ужасное! — от самих туземцев. Всех их рано или поздно заметили, но поняли неправильно. Потом программу закрыли. Вот тебе результат. Думай.

Михаил сел на свернутый спальный мешок и стал размышлять. Подобные мероприятия проводились и у них, в околосолнечных системах. И кстати, довольно успешно. Все действовали в рамках общей теории развития, все соответствовало диаграмме Вандарова, все шло хорошо. Но ведь эксперимент еще не закончился. И чем закончится, неизвестно.

— Я уже не говорю о том, — продолжал Яран, — что наши с тобой существа не изменятся за ближайшие пятьсот — тысячу лет. Они не станут завтра умнее, не будут перед тобой извиняться. А вот вероятность того, что завтра тебе на голову свалится камень, очень велика.

Михаил ошарашено смотрел в огонь, потом вспомнил.

— Слушай, там ведь остались следы. И клочья какой-то материи. Может, еще раз посмотрим?

— Завтра посмотришь, — проворковал Яран и сильно раскрыл ноздри. Он так зевал. — Нет у меня времени туда-сюда бегать. Давай спать. Как это ты говорил, утро вечера спокойнее.

— Мудренее, — поправил Михаил.

— Да, мудренее… — Яран повалился прямо на охапку веток и заворковал…

Утром они покинули пещеру. Михаил специально заглянул в овраг и не удивился. Все следы на дне были тщательно замазаны и стерты. И исчезли рваные тряпичные лохмотья.

Глава третья. В зелени ветвей

Внизу было тепло, гораздо теплее, чем на вершине хребта. В тени было тоже неплохо, но зато, когда кто-нибудь выступал на освещенные участки местности, сверху начинал давить дрожащий тропический зной. Михаил снял куртку и повесил на плечо, держа пальцем за магнитную петлю. Яран остановился, тяжело сел на рюкзак и предложил отдохнуть. Михаил присел рядом, стал попивать из фляжки и с интересом осматриваться.

Когда-то здесь текла горная река. Каждый год, каждую весну она раздувалась, выходила из берегов, мощный поток поднимал со дна и ворочал, как человек конфету, огромные глыбы, выкашивал деревья у берега, сливался вместе с другими реками в одну артерию. А потом, по чистой случайности, какой-нибудь камушек весом в пятьсот тонн загородил дорогу реке, и река превратилась в высохшее русло, которое гигантским желобом сворачивало влево и исчезало в плотном сизом тумане. Слева сплошной желто-зеленой полосой шел обрывистый берег с торчащими корнями и кромка могучего леса. Справа выступал высокий гранитный кряж, блестя слюдой, и над всем этим нависало высокое и розовое безоблачное небо.

Яран растопырил на затылке гребень пластинок, как попугай, и принялся чесаться. Пластинки были тонкие, музыкально отзывались под пальцами, как старинный брегет, и слабо блестели. Михаил посмотрел на него и засмеялся.