Наталия Мазова - Ведьмин рыцарь

Ведьма словно прочитала его мысли, рванувшись в нужном направлении, и меч Индессы, словно поклявшись неотступно следовать за ней, повлек Джарвиса туда же. Противники явно не ожидали ничего подобного, ибо, когда сумели выстроиться, чтобы взять двоих в кольцо, было уже слишком поздно. Еще несколько ударов куда попало - и Джарвис осознал, что его тело уже группируется в воздухе, готовясь соприкоснуться с землей с наименьшими потерями. Он упал на булыжник, ощутил боль в ушибленном левом локте и неожиданно понял, что чужая воля исчезла - он снова стал хозяином своего тела. Но не успел он насладиться этим хотя бы миг, как с коротким проклятием на него обрушилась ведьма.

Внизу было почти темно - пока меч Индессы таскал своего хозяина туда-сюда по эшафоту, солнце село. Джарвис очень обрадовался этому - ему света хватало, зато деятели с мечами явно не были способны разглядеть беглецов сверху. Вряд ли кто-то из них решится сигать в неизвестность - может быть, прямо на острие Зеркала...

Принц по-прежнему не понимал, на кой ему сдалась эта женщина, но сделанного его своевольным мечом было уже не разделать. Теперь... только бы дверь бокового придела не оказалась запертой!!!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,

в которой Джарвис считает, что наконец-то получил

компенсацию за все, чему подвергся

Ее преследовала ночью

Любовь к отеческим гробам...

(Сергей Калугин)

Утром Джарвис еле сумел продрать глаза и долго силился понять, где находится. До сей поры ему ни разу не доводилось страдать похмельем - морская раса безболезненно переносила алкоголь в любых дозах. Но если верить рассказам Сонкайля и иных смертных, то происходящее с принцем в данный момент именно похмельем и являлось, причем тяжелейшим. Не иначе, реакция на то, что вчера по милости меча пришлось творить своим телом невозможные вещи!

Тихий плеск воды о борт, легкое покачивание поверхности, на которой покоилось тело Джарвиса, и всепроникающий запах копченого в конце концов прояснили память: он на неуправляемой барже, влекомой течением к устью Таархи. Постепенно в разгорающееся сознание возвратились и иные подробности вчерашних безобразий...

...Дверь бокового придела, не запертая, но тяжелая, как смертный грех, с трудом отодвинутая в сторону при помощи ведьмы, которая оказалась достаточно крепкой девицей. Судорожные метания по комнатам, заставленным какой-то культовой утварью, крики стражи за спиной, крышка люка в полу, о которую он обязательно сломал бы любой меч, кроме Зеркала, и полная тьма, наступившая, когда эта крышка задвинулась вновь - уже над их с ведьмой головами.

Потом они долго плутали по хозяйственным помещениям, спотыкаясь о бочонки и какие-то жерди, пока Джарвис не пришел в себя настолько, чтобы зажечь в ладони крохотный синеватый магический огонек, с трудом разгоняющий мрак. При свете огонька удалось разглядеть низкий сводчатый коридор с покатым полом, ведущий неизвестно куда. Вероятно, по нему переправляли в храмовые кладовые бочонки с вином и прочую снедь. Поскольку другого выхода из подвала не наблюдалось, беглецы рванулись в этот коридор. Джарвис бежал следом за ведьмой и видел перед собой лишь тугое светлое бедро, то и дело мелькающее из-под разодранной по шву мешковины.

Им повезло трижды. Во-первых, подземный ход вывел их не куда-нибудь, а прямо к грузовым причалам на Таархе. Во-вторых, на этих причалах не было ни единой души - сторожа и грузчики, будучи не менее благочестивыми, чем прочие лаумарцы, ушли на аутодафе. И в-третьих, у причала чернела громада баржи, явно только сегодня пришедшей с низовьев реки. В одну секунду приняв решение, Джарвис перепрыгнул на баржу - ведьма последовала за ним и на этот раз - и со всей силы рубанул Зеркалом по швартовочному канату. С одного раза толстенная лохматая веревка не поддалась, пришлось использовать меч как пилу, а потом выяснилось, что есть еще и второй швартов... Когда баржа наконец-то стронулась с места, принц вспомнил о своей спутнице и заглянул в крошечную надстройку на носу. Ведьма, как ни в чем не бывало, лежала, завернувшись в какую-то ветошь, и сладко посапывала. Джарвису ничего не оставалось, как вернуться на палубу и устроить себе постель из своего плаща и драной подстилки, чьим прежним владельцем явно был сторожевой пес...

Потянувшись, наследник меналийского престола сел и осмотрелся. Гнусный городишко Шайр-дэ за ночь остался далеко позади, и теперь баржа проплывала мимо нежно зеленеющих весенних лугов и распаханных полей, на которых изредка мелькали одинокие фигурки сеятелей. Кстати, погода за ночь тоже резко изменилась - если вчерашний порывистый ветер заставлял плотнее кутаться в плащ, то сегодня солнце припекало так, что впору было сбросить куртку. Недолго думая, Джарвис так и поступил.

Первым делом он осторожно заглянул в носовую надстройку, но тело, завернутое в лоскутное одеяло, не подавало признаков жизни. Тогда принц занялся более подробным осмотром плавсредства, на которое попал. Выяснилось, что баржу не успели разгрузить, а соблазнительный запах исходил от цельнокопченых туш - в основном оленьих, но попадались вроде бы и медвежьи. Должно быть, предположил Джарвис, ниже по течению есть коптильня, которая скупает мясо у охотников, а потом по весенней воде переправляет монахам. Из других припасов обнаружился небольшой бочонок питьевой воды, полтора каравая изрядно подсохшего хлеба и - вот сюрприз! - два непочатых бурдюка превосходной сливянки под рулевой скамьей на корме. Кто и зачем припрятал их там, Джарвиса нимало не интересовало. Плохоньким ножом, обнаруженным под той же скамейкой, он отрезал себе изрядный кусок того, что посчитал медвежьим окороком, нацедил сливянки в помятую оловянную кружку и устроился завтракать на корме.

Лениво глядя, как кильватерная струя заплетает в косичку воды Таархи, принц подбивал итоги неожиданного приключения. Итак, в конечном счете, его планы оказались даже не слишком нарушены - он сидел на судне, и судно это двигалось в сторону Афрара, то есть туда, куда и надо было Джарвису. Еды на барже было предостаточно, а что до питья, то, когда кончатся вода и вино, никто не помешает черпать его прямо из-за борта. На этом достоинства ситуации кончались и начинались ее недостатки.

Во-первых, баржа двигалась слишком медленно - ее скорость вряд ли превышала скорость хорошего пешехода. Во-вторых, была практически неуправляемой. То есть с рулевым веслом Джарвис мог справиться без особого труда, но он не собирался сидеть на этой скамье круглые сутки - надо же ему было когда-то и спать! А значит, шанс влететь на мель или чего-то в этом роде был достаточно велик. И наконец, вчера Джарвис наследил за собой так, как не доводилось ему даже в анатаорминской Долине Царей, после чего уже вряд ли имел право рассчитывать на хорошее отношение лаумарцев. Не то чтобы он опасался погони поразмыслив, он пришел к выводу, что всадник скачет куда быстрее, чем движется его плавучее корыто, а до сих пор не обнаружить пропажу баржи с копченостями хозяйственные монахи просто не могли. Значит, если погоня не объявилась до сих пор, то уже и не объявится. Но все равно высаживаться на лаумарский берег было чревато многими неприятностями. Поэтому разумнее всего было пересечь на плавсредстве алмьярскую границу, молясь, чтобы за это время не случилось никакой беды, а потом уже вылезать на берег и изыскивать способ ускорить свое продвижение к Афрару.