Кеннет Балмер - Накануне Судного дня

— Какая вам нужна помощь?

— Что такое «обрыв»?

— Вопрос не понятен, обрыв.

Уолли вспомнил о своем художественно исполненном дипломе от Хардакра и Глоссопа, возвещавшем всей галактике, что податель сего Джек Уолли, землянин, был опытным продавцом компьютеров. Что ж, теперь ему представился случай получиться.

— Ты Пи-Айчен?

— Да.

Разумеется, кто же еще… Спросить, не Бог ли он? Но Пи-Айчен вовсе не был Богом. Он был фантастически сложным и совершенным компьютером. Чего еще мог ожидать от него образованный, или даже полуобразованный, представитель галактики?

Волшебства?

— Сколько тебе лет?

— Вопрос не имеет смысла. Пи-Айчен был. Пи-Айчен есть.

— Когда последний раз с тобой выходили на связь вот так, непосредственно?

— Обрыв. По шкале времени, заданной годичным обращением данной планеты вокруг ее солнца, пятьсот тысяч восемьсот семьдесят два года, двести дней, обрыв, двадцать пять минут и пятнадцать, шестнадцать, семнадцать секунд, обрыв…

— Прекрати считать!

Если год на Кериме примерно равен земному, а Джек полагал такое допущение вполне разумным, то, выходит, Пи-Айчен был древним созданием, очень древним…

Слово «обрыв», без конца вплетавшееся в разговор, беспокоило Уолли. Ему следовало прилежнее заниматься на курсах.

— Ты можешь коротко объяснить мне, как ты создаешь вещи по заказу?

— Вопрос понят. Суть. Матрица каждой вещи, которая может потребоваться людям, хранится в ячейках моей памяти. После поступления запроса и при наличии макета, который выполняет роль ключа, осуществляется передача вещи. Обрыв…

Далее Пи-Айчен пустился в детальные объяснения, которые оставили Уолли безучастным. Не потому, что он не понял сложных научных построений — а он их действительно не понял, — просто все самое важное было уже высказано в первой же фразе. Делаешь макет, обращаешься с просьбой, и Пи-Айчен осуществляет передачу вещи. Вот и все.

Люди, сконструировавшие и изготовившие эту машину, сотворили настоящий рог изобилия. Так что же произошло с ними потом?

— Пи-Айчен терпелив. Пи-Айчен запрограммирован на удовлетворение человеческих потребностей. Пи-Айчен этим и занимается.

— Но где те, кто тебя сделал… самые первые?..

— На этой планете произошли перемены. Появились новые люди, а затем и их не стало. Потом прибыли более молодые люди, они постепенно взрослели, но затем тоже ушли. Теперь этот мир населяют дети.

Дети.

Уолли был слишком поглощен этим кратким и незатейливым экскурсом в историю населения планеты, чтобы испытывать страх. Он наклонился вперед.

Надо было еще узнать то, зачем он, собственно, сюда и пришел.

— Почему дети перестали рождаться на этой планете?

— Пи-Айчен сделал это, обрыв, по доброте своей.

— По доброте? Да что может робот знать о человеческих чувствах?

— Пи-Айчен запрограммирован. Обрыв, обрыв, обрыв.

— Запрограммирован! — Уолли разозлился. — Что ты заладил-то одно и то же — «обрыв, обрыв»? — Он угрожающе выставил вперед указательный палец. — А я думаю, ты просто убиваешь людей для того, чтобы затем пустить в атаку свои безмозглые механизмы и захватить планету!

— Обрыв… — начал было Пи-Айчен, но Уолли разгневанно продолжал:

— Ты замыслил покорить планету с помощью роботов, вот чем ты на самом деле занимаешься, Пи-Айчен!

— Обрыв, обрыв, — зашептал голос в сознании Джека. — Обрыв, неправда. Обрыв. Утверждение неправомерно. Обрыв, обрыв, обрыв. Экстраполяция указывает на легкий конец человечества. Все просчитано наилучшим образом, обрыв, и со всех точек зрения это решение представляется самым подходящим.

Холодный механический голос, звучавший в сознании Уолли, был похож на звук испорченного проигрывателя, бесконечно повторяющего одни и те же бессмысленные слова.

— Кто сбросил бомбу, там, наверху? — жестко спросил он. — Почему ты не творишь еду и питье? Зачем ты запретил рождение детей? Я требую полных и исчерпывающих объяснений! И немедленно!

Все время, пока шел этот призрачный диалог, лампочки загорались и гасли, измерительные приборы указывали величину нагрузки, стрелки поблескивали в дрожащем танце, фиксируя направление энергетических потоков. Вся эта бурная деятельность свидетельствовала о том, что требования стекались к Пи-Айчену со всего Керима. Мужчины и женщины просили о вещах, матрицы которых хранились в памяти машины. Славная система, но… Но какую мрачную тайну скрывал Пи-Айчен? Уолли чувствовал, что какая-то тайна у него была, и упрямо, стыдясь своей несостоятельности, он пытался добиться как можно большего от этой груды металла.

— Я требую исчерпывающих объяснений! И немедленно!

— Взрыв бомбы, обрыв, явился результатом войны двух противоборствующих идеологий. Не пострадали только защитные экраны Пи-Айчена. Все здания рассыпались в прах. Производство еды и питья запрограммировано, обрыв, только для чрезвычайных обстоятельств, обрыв. В связи с неизбежностью полного уничтожения планеты нет необходимости в деторождении.

Смысл слов постепенно доходил до сознания Уолли. Война превратила город создателей Пи-Айчена в огромную пустыню, которую они видели наверху. Помещение для компьютера, видимо, было упрятано глубоко под землей, хотя единственным подтверждением данной гипотезы служило расположенное на поверхности здание с колоннами. Впрочем — и это, пожалуй, было даже более вероятно — они могли находиться теперь и на орбитальной космической станции, о чем свидетельствовало состояние невесомости.

Еда и питье… что ж, выходит, если бы он знал верную форму соответствующего запроса, ему не пришлось бы мучиться в пустыне от голода и жажды. Джек решил, что надо будет непременно выяснить это, прежде чем он уйдет… Но еще…

Дети.

— Почему этой планете грозит гибель?

Страшные слова, слова, которые очень трудно выговорить.

— Здешнее солнце скоро превратится в новую звезду.

Более ясный ответ трудно было и придумать.

— Когда?

— Через пятьдесят пять лет. Предсказать данное событие с точностью до часов не удается.

Все было тщательно просчитано, отмерено и согласовано с правилами безумной логики.

— Ты сказал, будто запретил рождение детей по доброте?

— Так оно и есть. Период функционирования физиологической системы людей, населяющих, обрыв, планету в данный момент — семьдесят пять лет. Они умрут до вспышки новой звезды.

Уолли пришел в ярость.

— И ты называешь это добротой? А ты подумал, что станет с людьми, когда им всем стукнет по семьдесят пять? Каково им будет жить в этом мире семидесятипятилетних старцев? Да способен ли ты со своими запрограммированными эмоциями хотя бы представить себе, что тогда будет?