Джон Уитборн - Рим, папы и призраки

Движением руки адмирал выразил ничего не значащую симпатию.

– …титаническая мраморная гробница, - бурлил Микеланджело, свидетельство его воображаемого величия… Это я могу понять. Но он хотел большего. Она являла пощечину всему благопристойному. Более того, внешний вид ее полностью не соответствовал христианским нормам. Хуже того, она мне понравилась!

– По какой же причине вы приняли этот заказ? - осведомился адмирал.

– О, - меня привлекла просто чудовищность этого замысла. Участвуя в воплощении его в жизнь, я разделю и бессмертие с будущим обитателем гробницы. Потрясенный мир не забудет создателя мавзолея Юлия. А жажда славы - вот мое единственное, непреходящее желание.

– Скульптор, теперь я вижу выход из вашего нынешнего положения… но прошу, продолжайте.

– Гробница должна быть трехэтажной, украшенной сорока массивными статуями. Я даже закончил одну из них - Моисея - и сделал его похожим на Юлия, когда он в подпитии и мучается от зуда "французской" болезни.

– Но он себя не узнал, - проговорил Солово, - к счастью для вас.

– Я и не рассчитывал на это. Во всяком случае, там еще должны быть эти фризы, изображающие муки и гибель античности… древних богов, связанных и истязаемых новым откровением. То же самое говорили и аллегорические фигуры, но в основном они изображали персонифицированные добродетели свирепость, воинственность, - представляющие качества лежащего в гробнице человека. Они должны были огибать гробницу и устремляться вверх… вместе с прошлыми и нынешними победами Рима, всеми покоренными народами и взятыми городами… вплоть до последнего этажа, где…

– Должен находиться сам Юлий? - догадался Солово.

– Он самый. Мраморное изваяние в три раза выше человеческого роста, окруженное толпой ангелов, радующихся приобретению, и Землей, оплакивающей потерю.

– Но не видно злобной и мелкой душонки, направляющейся на встречу со своим Творцом.

– Ну да, раз это вы говорите. Впрочем, следует воздать ему должное: средства отпускались без ограничения. В моем распоряжении никогда не было такого количества мрамора… и не только. Я уже заходил в мыслях вперед и думал пустить по всей высоте золотые и красные огненные языки… и использовать оникс, чтобы создать глубокую внутреннюю тень. Уже был сделан запрос на пять сотен извлеченных из катакомб черепов, чтобы украсить ими основание. Уверяю вас, адмирал, более великого проекта в моей жизни не будет.

– Скорее всего, нет, - отозвался Солово, стараясь, чтобы в голосе его звучала добрая нотка, - но продолжайте.

– А потом мне пришлось заняться делами, и чтобы гарантировать долговечность моего произведения, я сделал фундамент глубже, чем было " оговорено. Мои рабочие вскрыли пол и позвали меня… теперь они все мертвы, полагаю.

– Боюсь, что вы правы, скульптор… кормят рыб в Тибре.

– Как предстоит и мне, потому что я это знаю, - в глубоком отчаянии заключил Микеланджело.

Адмирал Солово отвлек его, постучав по столу рукоятью стилета (естественно, запасного).

– Не обязательно. Если бы его святейшество действительно желал отправить вас в рай, вы уже были бы там. Как и все люди, вы должны пить и есть, ходить по улицам… и от желания владыки укрыться некуда, если оно и он достаточно сильны. Все можно сделать даже сейчас - клинком, который пропустил ваш англичанин.

– Ох! - сказал Микеланджело, пристально разглядывая иглу, и набросился на хлеб.

– Но этого не будет, - утешил его Солово. - Я уже вижу лазейку, через которую вы сможете улизнуть, а после того выжить и процветать. Его святейшество отказался от строительства собственной усыпальницы в соборе св.Петра. Вполне естественно, он не намеревается привлекать внимание к этому месту. Но Юлию - и Церкви - можно послужить более чем одним способом…

– Исполнен счастья, - но в голосе Микеланджело не слышалось и нотки радости.

– …сохранив при этом свою жизнь и добыв то бессмертие, к которому вы стремитесь.

Микеланджело внезапно оживился и перебросил изувеченный хлебец через плечо.

– Я весь внимание, адмирал.

– Тогда слушайте и не пропустите ни слова.

Так Микеланджело и поступил, постепенно оживая и становясь более экспансивным.

– И все же, - проговорил он, когда миновал час, - это было истинное зрелище, адмирал.

Солово невозмутимо пожал плечами.

– Ну, я лишь только взглянул. И то через самую маленькую из оставленных дырочек. Папа Юлий разрешил это, чтобы угрозой смерти привязать меня к себе.

– Они были там все, - сказал Микеланджело удивленным голосом, - это нетрудно было увидеть. Конечно, когда землекопы пробили отверстие, я велел им расширить его. Наверное, я провел, наблюдая, целый день и ночь, забыв о пище и сне. Сердцем художника я стремился зарисовать эту сценку, хочу и теперь, хотя знаю, что никогда не сделаю этого. А выполненные наброски благополучно сжег. - Проглотив все эмоции, он осведомился: - Адмирал, сколько же, по-вашему, лет этой палате?

– Никто не знает. Она, конечно, стара, как сам Рим. Однако, заметив внизу представителей хеттского и ассирийского пантеонов, я заподозрил, что история этого подвала начинается задолго до Ромула и Рема.

– Или же, - предположил Микеланджело, - их доставили сюда из аналогичных тюрем предыдущих империй.

– Возможно, - согласился Солово. - Ассирия побеждает Египет, Вавилон побеждает Ассирию и так далее… Персия, Греция, Парфия и Рим. И каждый получает трофеи предшественника.

– А теперь на марше Новый Рим, - проговорил Микеланджело; получив перспективу, он стал относиться к теме с большим пылом. - Такая многоцветная и многоликая толпа. Я видел богов из Новых Америк; новоприбывшие [если верить Микеланджело, они поторопились с прибытием: подход Кортеса начался в 1519 году, и до него оставалось еще 13 лет; быть может, Кецалькоатль и Уицилопочтли при своих сверхъестественных способностях сами поняли, что их дело проиграно, и сдались в плен] ссорились с Тором и Одином, более привычными к заточению. О да, адмирал, все они были там - Марс, Митра, Серапис и Сет, - вся шайка. Юпитер-Непобедимое Солнце (давно потерпевший поражение) разговаривал с Осирисом; все славные портреты античности обрели плоть. Там собрались все боги, которых породили человеческий страх и потребности общества.

– Тем не менее престол св.Петра своей силой удерживает их всех в заточении, - возразил адмирал. - Правда?

– Действительно, - согласился Микеланджело. - Они прыгали и взлетали, пытаясь достать меня, однако какая-то сила препятствовала им. Подобным образом предотвращались постоянные попытки прикоснуться к двери с неуклюжим замком, запечатанным папской печатью. Скажите мне, адмирал, кто доставляет туда пленных божков и запирает дверь?