Елена Федина - Завещание Малого Льва

— У нас есть и красивые женщины, — сказал Дрод, истолковав его взгляд по-своему.

— Да?

— Мы пришлем тебе вечером.

— Не надо.

— Почему? Наши женщины искусны в любви и прекрасно танцуют.

— У нас это не принято.

— Неужели? — Дрод даже остановился и вскинул ладонь, чтобы лучше видеть гостя, — а ваш директор Центра почему-то не отказался. Мало того, эта рабыня так ему понравилась, что он ее украл у нас.

Он то ли насмехался, то ли провоцировал на какую-то реакцию и ждал ответа.

— Я знаю эту историю, — сказал Леций прямо, — меня ты на эту иглу не посадишь. Никакого шантажа не будет, ясно?

— Ясно, — тут же согласился Дрод, — хотя при желании всегда можно найти способ шантажа. Неуязвимых нет. Или ты будешь отрицать, правитель аппиров? Но я вовсе не собирался начинать наше знакомство с этого. Я просто хотел предложить тебе лучшее, что у нас есть, по всем законам гостеприимства.

— Благодарю. Мне вполне хватит бассейна.

— А что касается этой дохлой девчонки, то мне ее не жаль, она практически ничего не стоила. От нее было больше проблем с ее собаками, чем пользы. Право, не знаю, что в ней нашел ваш божественный Льюис Оорл… и что в ней находили наши охранники… я даже продать ее не мог.

Леций посмотрел Оборотню в раскосые глаза, хотя тот ими ничего и не видел.

— Хочу тебя предупредить, Дрод. Нет такой великой цели, ради которой я буду выслушивать оскорбления этой женщине дважды. Так что лучше помолчи о ней.

— А я думал, у тебя есть такая цель, — усмехнулся Дрод, — коль скоро ты здесь.

— Цель есть. Но я тебя предупредил.

— Я услышал. Но я не могу тебе гарантировать, что все слуги будут о ней молчать. Ее еще помнят.

— Со слуг и спрос другой.

— Они глупы и болтливы. На редкость тупой народ, хочу заметить. Не то, что твои аппиры.

— Тогда зачем ты на этой планете? Есть масса других.

— Куда отправили, там и живу. Кто меня спрашивает? Во всяком случае, это лучше ледяного Тевера.

Леций усмехнулся.

— Несомненно.

В комнате было относительно прохладно. Посредине была круглая емкость с водой. Она мало напоминала бассейн, скорее просто ванну. В такую жару его устроило и это. Он искупался, накинул халат и посмотрел в окно на тенистый внутренний двор.

Именно этот двор когда-то подметал его отец. Тут не было парадных фонтанов и клумб, тут висело белье на веревках, лежали стопки досок, что-то варилось в котлах, за кустами виднелись домики для прислуги. Он подумал об отце, подумал об Алесте и о бедном ребенке, которого тут мучили эти твари. Их всех хотелось уничтожить, но с ними приходилось вести светские беседы и не позволять своей ненависти вырваться наружу. Впрочем, у него и ненависти сейчас не было, как и любых других чувств. Он совершенно отупел, как ему казалось.

Еду принесла пожилая женщина, гладко причесанная, туго задрапированная, седая и очень полная. Она спросила позволения и стала выгружать блюда и напитки из корзины на стол. Леций молча наблюдал за ней.

— Где сейчас твои хозяева? — спросил он потом, когда она собралась уходить.

Толстуха замерла, как громом пораженная, как будто не ожидала, что он может разговаривать.

— Вам разрешается говорить с гостями? — уточнил он.

— Да… господин. Я не знаю, где хозяева.

— Тогда кто тебя прислал?

— Старший повар, господин.

— Ладно, ступай.

Она ушла, но в одиночестве Леций оставался недолго. Скоро его ждало первое потрясение. Открылась дверь и в комнату вошла маленькая Скирни, Скирни из воспоминаний, совсем еще девочка в красивом воздушном наряде и с белыми цветами в темных волосах, похожая на Рицию.

— Ну, как? — улыбнулась она вполне по-хозяйски, — ты уже освоился?

— Почти, — сказал Леций, приходя в себя, только не зная, который из Оборотней имел наглость так к нему явиться, — и что это значит?

— Всего лишь любезность, — улыбнулся Оборотень.

— Или демонстрация возможностей.

— Демонстрация?

Голос у него был совсем другой, поэтому сногсшибательного эффекта не получилось. Он плавной походкой доплыл до кресла и красиво в него опустился. Скирни никогда так не ходила и никогда так вызывающе сексуально не сидела.

— Ну, что ты… Мы просто хотели тебе угодить. Ты не хочешь наших женщин, мы решили предложить тебе твоих. Возможно, чуть-чуть не угадали?

При этом волосы его за несколько секунд стали бронзово-рыжими, тело удлинилось и по-женски оформилось, глаза позеленели. Эдгар предупреждал когда-то, что они способны на всё, даже Кантину извлекли из глубин его памяти. А на Леция теперь смотрела его жена в самом желанном и соблазнительном своем виде. Вот только желаний у него никаких не было, только раздражение.

— Ты — Дрод? — спросил он хмуро.

— Нет. Я — Урви. Дрод прислал меня, чтобы я тебя развлек до вечера, пока мы все не соберемся.

— И как ты собираешься меня развлекать, Урви?

— А как захочешь.

— Меня интересуют лаклоты, и ничего, кроме лаклотов.

— Ты уверен, наш прекрасный гость?

— Уверен. И лучше не раздражай меня.

— Ну что ж…

Оборотень снова стал меняться. Леций ожидал увидеть такого же смуглого, женоподобного, узколицего типа с подведенными глазами, как Дрод. Однако увидел белокожего, синюшно-бледного, холодно-красивого и бесконечно-надменного мужчину со стальным блеском раскосых серых глаз. Прямые белые волосы ровно распадались на два крыла. Особенно отвратительным был его презрительно сжатый, тонкогубый рот.

Леций посмотрел на него и отвернулся. Ему совершенно не хотелось видеть эту надменную рожу, и эти безжалостные глаза.

— Не нравлюсь? — усмехнулся Урви.

— С чего ты взял, что ты обязан мне нравиться?

— Вижу, что не нравлюсь.

— Успокойся. Если ты помнишь, я правитель уродов.

— Ну, так взгляни на меня. Что ж ты отвернулся? Ты же сам просил.

— Что я просил?

— Ты сказал, что тебя интересуют лаклоты. И ничего, кроме лаклотов.

Леций вообще-то сначала сел. Потом уже повернулся. Вон, оказывается, что!