Джон Уитборн - Рим, папы и призраки

– Докуда мог я проследить свои собственные шаги? - спросил адмирал. Мне открывался единственный путь вперед.

Фемист кивнул, одобряя подобную проницательность.

– Как обычно, конкурировали два суждения, - сказал он, повернувшись спиной к Солово. - Когда кончается наша вера в одного из иллюминатов, все устраивается достаточно цинично и жестоко.

– Могу себе представить, - ответил адмирал Солово. - Приходится убирать не только его или ее, но и тех, с кем они могли откровенничать, а потом еще и всех тех, с кем судачили эти.

– Да, - согласился фемист, - да. Мы терпеть не можем столь крупномасштабных и заметных мероприятий. К счастью, это бывает необходимо лишь изредка. В последний раз мы истребили целый город. Пришлось во всем обвинить мор.

– И конечно же, евреев или прокаженных, которые "вызвали" его.

Уэльсец хихикнул.

– Да. Подобные соображения всегда находят внимательных слушателей, особенно в Германии. Стоит слепить какую-нибудь чушь из гноя и паутины, приклеить к церковной скамье младенческим жиром - и буря готова. Суеверие - великий союзник.

Адмирал не мог возразить, но и одобрения от него не ждали.

– Лишь отважный или безрассудный человек, - сказал он резким голосом, покушается на верования людей.

Фемист круто повернулся, чтобы обратиться к Солово; его бледное лицо украсила самодовольная улыбка.

– Совершенно верно! Вот потому-то мы выбрали вас, чтобы воплотить нашу волю в миф.

Год 1499. ВЕЛИКИЕ ОЖИДАНИЯ: я спасаю династию, вмешиваюсь

в национальную политику и позирую для портрета

…За последние две недели король настолько постарел, что кажется на двадцать лет старше.

Из донесения епископа де Авала, испанского посла в Шотландии, о ситуации в Англии, 1499 год

– Эй, каменная рожа! Ты чего тут расселся?

Адмирал Солово обратил ледяной взгляд к пышноволосому грузчику.

– Держись, приятель, может, еще ничего и не случится, - сказал другой.

Для Солово "ничего" уже произошло. Его отправили на дикий Север, лишив солнца, книг и удобств, в компанию варваров, кроме скверных зубов наделенных не менее отвратительными манерами. Это самое "ничего" воплощалось в двуногом чурбане, решившем потешиться над ним… личности, готовой вот-вот пустить в ход стилет.

– Эй, Солово! - завопил чуть более культурный голос, разрывая молчание.

Адмирал обернулся и заметил, что его окликают с дальнего конца причала из небольшой группы всадников. Истинно он ненавидел только одно - когда его во всеуслышание называют по имени… прискорбное нарушение секретности, способное просто воспламенить кончики нервных волокон. Неудачное путешествие и заканчивалось скверно.

Предводитель всадников, краснолицый вояка, подъехал на расстояние, подобающее вежливой беседе, и только теперь потрудился смахнуть странного вида беловатую пену с лопатой разросшейся бороды.

– Солово? - рявкнул он снова. - Из Рима? Это вы? - Латынь его была не изысканнее манер.

– Перед вами, - спокойно ответил адмирал.

– Простите, мы опоздали. Долго ли пришлось ждать?

– Несколько часов, не больше трех-четырех. Получил возможность изучить замок Певенси и окружающие лачуги. И дождь, можно сказать, освежает.

Вояка кивал рассеянно.

– Значит, пришлось сидеть на вещах, так? - он указал на матросский сундучок Солово. - И любоваться старой Англией… Понимаете, вышла на дороге задержка.

– Во всем виновато английское пиво… добрый напиток, не устоишь, проговорил второй, с виду знатный всадник, столь же чуждый этим краям, сколь явно остальные были чистыми англичанами. - Пришлось остановиться и попробовать всласть.

Старый солдат одарил своего тучного спутника мрачным взглядом.

– Ну что ж… ладно, - сказал он. - Это де Пуэбла, он у нас испанский посол; что до меня, то я - Добени… Джайлс… барон. Остальные - свита. В каком вы состоянии?

– В приличном, - ответил Солово. - Почему вы спрашиваете?

– Готовы ли вы в дорогу? Насколько я знаю, мы платим вам за каждый час?

– Немногое доставит мне большее удовольствие, чем немедленный отъезд отсюда, милорд.

– Мы привели коня, садитесь в седло и прощайтесь с гаванью Певенси.

Адмирал Солово вскочил в седло, заработав первые очки в глазах англичанина легкостью движений. Бросив прощальный взгляд на промоченные дождем маленькие дома и превращающийся в руины замок, адмирал, поежившись, пробормотал:

– Боже, только б не увидеть этого места снова по сию сторону могилы!

Однако сверху, со спины боевого коня, Солово заново увидел окрестности, болотистые скорбные равнины, и вдруг английская гражданская архитектура приобрела для него новую притягательность.

– А как насчет моего сундучка? - отрывисто выговорил он, опасаясь, что перемена в мнении будет заметна.

– О, его пошлют следом, я думаю, - беззаботно ответил Добени. Портовые ремесленники позаботятся о нем.

Солово с сомнением поглядел на сборище грузчиков и с ценным для стоика духовным усилием приказал себе распроститься со своими пожитками.

– Лучше скачи вперед, римлянин, - Добени наклонился поближе. - Времени у нас в обрез.

– В самом деле, - согласился испанский посол, скорбно качнув головой. Король Генрих не может позволить себе потерять еще одно войско.

Маленькой девице, что пляшет… фунтов 12, 0 шиллингов, 0 пенсов.

Из личных расходных книг Генриха VII, короля Англии

– Целая проклятая армия, парень, - сказал король, обращаясь к Солово, исчезла с лица земли, вот так! Клянусь моей ногой св.Георгия, подобное не может продолжаться!

Адмирал слыхал об этом предмете, самом ценном среди всей собственности короля, а потому отнесся к клятве с подобающей серьезностью.

– Гм! - кашлянул де Пуэбла. - Ваше величество…

Король Генрих VII и адмирал Солово вновь обратили свое внимание на плясавшую перед ними малышку. Заброшенная после начала серьезного разговора, она остановилась и была готова пустить слезу. Легкий на подъем Генрих тут же доказал, что умеет при желании отвлекаться от дел, и, пройдя вдоль стола, наградил плясунью кроной, как подобает благородному человеку.

– Ну-ну, - прошипел он, нагибаясь к девочке. - Не обращай внимания на глупых взрослых и их дела. Отменная была пляска, так, ребята?

В неровном хоре придворных и аристократов слилось "о да" и "абсолютно".

– Ну а теперь ступай к мамусе, - распорядился король Англии, - раз уж мы такие занятые и глупые. Видишь, какой блестящий фартинг я тебе даю.

Трехлетка, воспрянув духом после треволнений, приняла подарок с улыбкой и направилась к выходу, как ее учили, не поворачиваясь лицом к королю.

– Забавно, - сказал Генрих адмиралу Солово, вернувшись на свое место другим путем, более длинным, однако менее угрожающим королевскому достоинству. - Лишняя казнь меня не волнует, но если в этом нет особой необходимости, я не люблю причинять боль людям.