Джон Уитборн - Рим, папы и призраки

Адмирал Солово изобразил - насколько это возможно для неподвижного, как столб, человека - полное непонимание.

– Быть может, - заметил он, - тем самым способом, которым вы придаете изящество и достоинство сухому старому сучку, сейчас позирующему перед вами.

– О нет! - рассмеялся Фра Бартоломео. - Вы у меня будете таким как есть. Я намереваюсь изобразить вас в моем "Страшном суде" среди грешников, осужденных на муки [портрет адмирала Солово кисти Фра Бартоломео делла Порта можно все еще видеть, хотя и в прискорбном состоянии, в музее Сан-Марко во Флоренции: обратите внимание на жестоко мучимого человека с ястребиным лицом].

– Премного благодарен, - сухо ответил адмирал. - И за какой же грех я буду страдать?

Фра Бартоломео бесенком глянул на адмирала.

– Разве вы не можете догадаться? Это сейчас у вас мальчики и женщины, а раньше…

Адмирал Солово поглядел в окно над бесконечными крышами Рима и, выбрав момент, нанес coup de grace [смертельный удар (франц.)].

– И что вам теперь велят делать?

Делла Порта скривился.

– Они хотят, чтобы я стал монахом, настоящим, во Флоренции. Наверное, у меня настолько хорошо получается целибат [обет безбрачия], что они решили удостоить меня им пожизненно. Похоже, мне придется пройти все до конца, быть искренним и прочее. Не слишком большая награда за все мои хлопоты с этим Савонаролой.

На лице Солово появилась утешительная улыбка.

– Быть может, ваша живопись воистину расцветет, сделавшись единственным выходом для вашей энергии.

Делла Порта явно не был удовлетворен.

– Может, и так - заключил он неискренним тоном. - С их стороны очень тонкая идея - занять меня рисованием.

– Им вы и заняты. А теперь, прежде чем вы уйдете…

Обреченный быть монахом наконец понял.

– О, так, значит, обеда не будет? А как же римское гостеприимство?

– Я не римлянин, - простодушно ответил адмирал Солово. - К тому же, учитывая монастырские перспективы, я подумал, что вы захотите самым энергичным образом использовать все свое время. Я рекомендую вам направиться к той сетке переулков, которую мы зовем Борделлетто. В случае если кошелек ваш тоще, чем можно судить по костюму, есть еще Понте-Систо возле еврейского гетто.

– Как я понимаю, _сами вы_ не рекомендуете обращаться туда, - едко заметил делла Порта, поднимая свой тяжелый груз.

– Понимайте как хотите. Что у вас еще?

Художник остановился у дверей, радуясь, что адмирал предоставил ему подобную возможность.

– Да. Они хотят знать ваше мнение о "Законах", - проговорил он.

Итак, Феме дают ему понять, что знают о приобретенном им экземпляре самой знаменитой работы Плифона. Быть может, они приглядывают за его челядью - со стороны или изнутри. Этого нельзя было предотвратить, а посему оставалось только терпеть. Поэтому Солово игнорировал откровение.

Ему хотелось бы сказать, что предписания греческого философа в отношении утопии пробудили в нем некоторый пыл. Однако подобное не характерно для него, а значит, вызовет излишний интерес.

– Передайте им, что я убежден, - сказал адмирал, и Фра Бартоломео шевельнул губами, перенося его ответ в кладовые памяти. Следует избегать сомнений.

– Кстати, еще одна вещь, адмирал. Вы слыхали о турке… принце, обитающем при Папском дворе?

– Есть такой. Аламшах, сын султана Баязида Второго. Он сейчас здесь заложником, пока его папочка вместе с его святейшеством прокручивает весьма крупное дельце.

– Да, то должен быть он. Словом, Феме утверждают, что вам следует угостить его вином.

– И когда Италия будет выжжена и покорена, мы вторгаемся в Испанию, несколько лет укрепляемся там, обращаем христиан и включаем их в свои ряды. После этого одним ударом мы можем овладеть Францией. Через два года мы захватим портовые города на Ла-Манше и еще через год - Лондон. Мир и Полумесяц воцарятся от Атлантического до Индийского океана.

– Кажется, вы забыли еще несколько государств, принц, - вежливо заметил Солово.

– Да, грязной работы хватит, не сомневайтесь, - заверил его принц Аламшах, качнув щетинистой черной бородой. - Острова там и тут - всякая Мальта и Сардиния, - несколько незначительных форпостов, подобных Ирландии и Испании. Им придется подождать… благословенное правление закона Пророка не сразу придет туда. Но это их сложности.

Адмирал Солово попытался осмыслить очертания Армагеддона [битва во время Страшного суда (библ.)], набросанные перед ним, и подумал, на какой стороне предпочтительнее оказаться. Верой принца можно было и восхищаться, и в равной степени осуждать ее. Против привлекательной простоты восставали некоторые произвольные ограничения.

– Мировая империя, запрещающая употребление вина, долго не протянет, как мне кажется, - проговорил Солово.

Рослый и горячий оттоман ожидал от своего нынешнего собеседника любого возражения, кроме этого.

– Вино? - несколько озадаченным тоном произнес он и смахнул воображаемое пятнышко со своих радужных шелков. - Та жидкость, которую люди здесь поглощают в таких количествах, что валятся с ног и заблевывают собственную одежду? Нет, я не вижу, как его отсутствие может погубить мои планы. Мы выкорчуем виноградники Европы, а их владельцев заставим заниматься честным трудом.

– Понятно, - ответил адмирал Солово, неосознанно отпивая глоток из своей чаши и гадая, суждено ли следующим поколениям столь вольно вкушать этот напиток. Стоило подумать и о другом - стоимость вина неизбежно вырастет до небес, и контрабанда сможет сделать некоторых людей богатыми…

– Я хочу только одного, - продолжал Аламшах, - чтобы мой отец сделал с этим вашим так называемым папой то, что он задумал. Мне же нужно домой, чтобы подготовиться к борьбе.

– Если можно так выразиться, вы очень целеустремленный молодой человек, - прокомментировал адмирал.

Принц принял эти слова за комплимент.

– Ислам сравнивают с мечом, - сказал он. - За простоту, блеск и пользу. Я отдаю себя на службу исламу с той же прямотой. Вы зовете это прямолинейностью, мы - верой… Поэтому мы и победим.

– Уверяю вас, - заметил Солово, - прилив подгоняет ваши корабли. Вы захватили Константинополь вскоре после моего рождения, осадили Отранто, когда я был молодым человеком, а теперь подбираетесь к Вене. Христианский мир раздирают династические распри и ереси, вы же в радостном единстве напираете на него.

– Не умолкайте, - проговорил принц, закрывая глаза и предаваясь неге в потоке добрых вестей, произносимых врагом.

– По-моему, этого достаточно. - Солово испортил благодушное настроение собеседника.

– Да, адмирал, если мне даже суждено появиться у ворот Рима во главе армии, с жизнью вас я разлучу не без скорби… в особенности потому, что рай вам не гарантирован. Почему бы вам не обратиться в ислам, тем самым избавив меня от хлопот?