Василий Головачев - Последний джинн

Что-то сверкнуло там, под куполом, в полумраке спиральных галерей.

Кузьма вдруг почуял смутное неудовлетворение, беспокойство, нежелание идти к подстанции. Замедлил шаг.

Витс, смешно подпрыгивающий впереди, скрылся за шпалерами кустарника.

Вокруг по-прежнему было тихо, лишь издалека, от реки волнами накатывался музыкальный шумок: там работали ночные клубы Волоколамска.

Кузьма передернул плечами, заставил себя двинуться дальше.

Витс ждал его у двери в подстанцию.

Дверь была открыта.

Первая бригада ремонтников в составе дежурного оператора централи и двух витсов вошла в здание почти сорок минут назад и не вернулась.

«Черт бы вас побрал! — с досадой подумал Кузьма. — Что вы там застряли? Почему не отвечаете?»

Он шагнул к двери и остановился. Потому что навстречу ему вышли из темноты три фигуры. Трое мужчин в серых «кокосах» аварийщиков-спасателей.

— Электрики? — неуверенно спросил он.

— Электрики, электрики, — ответили ему; кто-то хохотнул. — Господин Ромашин? Бывший комиссар СБ? Бывший главный оператор ЧК?

Кузьма озадаченно вгляделся в смутно видимые лица мужчин.

— Это было много лет назад.

— Мы в курсе.

— Кто вы?

— Не узнал?

Лицо первого из мужчин осветилось на мгновение, и Кузьма узнал Ульриха Хорста, осужденного двадцать пять лет назад на пожизненное заключение за множество преступлений против человечества. Уже было известно, что Хорста выпустили из тюрьмы и что он сбежал из-под надзора. Но встретить его в Волоколамске, да еще на очистных сооружениях, Кузьма не ожидал.

— Ульрих!

— Узнал, доннерветер. — В голосе Хорста-младшего прозвучали глумливые нотки. — Ну что, комиссар, зажился ты на этом свете, пора на покой.

Кузьма мысленным усилием включил рацию «спрута». Он прекрасно знал, что такое секундное промедление. Но к его удивлению, на вызов никто не ответил.

— Что, не можешь дозвониться? — с язвительным участием хихикнул бывший поручик контрразведки. — Я заблокировал весь район, тебя никто не услышит.

— Это невозможно. — Кузьма начал лихорадочно соображать, что делать дальше, но возможности отступить не увидел. Инициатива была в руках Ульриха.

— Я еще и не такое могу, — хвастливо заверил его Хорст-младший. — Продемонстрировать?

— Не стоит. Подачу энергии на батарею ты перекрыл?

— Надо же было тебя вытащить из уютного гнездышка в уединенное место. Дом-то, поди, охраняется? Конечно, я мог бы прищучить тебя и в квартире, без проблем, но будет лучше, если ты исчезнешь тихо.

— Значит, это ты убил старменов-пограничников и напал на Сосновского?

— Что значит — напал?

— Он жив.

Ульрих посмотрел на стоящего рядом спутника.

— Салазар, в чем дело?

— Мы его подловили на фазенде, — пожал плечами плотный парень, — но вмешалась охрана…

— Я же дал вам термоб… — Ульрих спохватился, хрустнул пальцами, повернулся к Ромашину, бледно улыбнулся. — Ничего нельзя поручить дармоедам, все приходится делать самому. Тебя я убью лично, старик, одно время ты мне сильно досаждал.

— Остановись, — тихо сказал Кузьма, окончательно успокаиваясь. — Ты прав, я пожил на этом свете и не боюсь смерти, но пожалей ни в чем не повинных людей. На тебе и так много крови.

На плече Ульриха выросла турель с каким-то невзрачным с виду «ананасом».

— Много — мало, какая разница? — оскалился он. — А ты помолись за мою пропащую душу, глядишь, я кого-нибудь и пожалею.

— Стреляй, не умею я молиться.

— Зато жена твоя бывшая умеет, — ухмыльнулся Ульрих. — Я с ней повидался недавно.

Кузьма онемел, сжал кулаки, сделал шаг вперед.

— Ты… ее…

— Да на фиг ее убивать? — пренебрежительно отмахнулся Хорст. — Была бы она тебе дорога, может, и поиздевался бы, заставил ползать на коленях. Или нет?

— Подонок! — беззвучно выговорил Кузьма.

Ульрих рассмеялся.

— Знакомые слова, знакомые нотки. Ничего, посмотрю, что вы запоете, когда я угрохаю все ваше бывшее офицерство, да и нынешнее тоже, и стану императором всей Федерации. Через месяц вернутся инвазеры… — Он осекся, замолчал, к чему-то прислушиваясь. — А я почему об этом узнаю только сейчас?! Докладывайте немедленно!

Кузьма понял, что Ульрих получил вызов и разговаривает с кем-то по мобику.

— Что обещал, то и сделаю! — повысил голос Хорст, переходя на немецкий. — Только не поднимайте паники! Никто вас не тронет! — Пауза. — Хорошо, я сейчас приду и разберусь, ждите, доннерветер!

Он посмотрел на Кузьму, заколебался.

— Хотелось бы посмотреть, как ты будешь подыхать! Но нет времени, помощнички запаниковали, а я пока от них завишу. Салазар, он ваш. Но если опять что-нибудь намудришь…

Плотный парень поднял вверх руки.

— Все будет о’кей, повелитель.

С неба спустился черный каплевидный флайт «БМВ», почти невидимый на его мерцающем фоне. Ульрих запрыгнул в кабину. Флайт свечой рванул вверх, исчез.

Двое пособников Хорста переглянулись, на плечах их спецкостюмов выросли турели с оружием. Кузьма в ночном полумраке не мог определить его тип, но, скорее всего, это были «универсалы».

Был бы я помоложе, мелькнула сожалеющая мысль.

— Давай ты, — сказал плотный.

Турель на плече его молчаливого соседа шевельнулась, ствол «универсала» нашел Ромашина…

Игнат проснулся в половине двенадцатого как от толчка. Открыл глаза.

В комнате было темно и тихо. В толще потолка мигали зеленые циферки часов. Где-то за стеной играла музыка. Смолкла. Угомонились и соседи. Дом постепенно погружался в сон. Весь Славенский спальный район Новой Рязани накрывала спокойная ночь. И тем не менее возникшая тревожная «снежинка» неправильности лежала на лбу и мешала спать.

Игнат встал, прошлепал босыми ногами в столовую, глотнул черничного сока. Постоял у окна, глядя на редкие огни проносящихся над городом аэрокаров, вернулся в спальню.

Беспокойство, охватившее душу, не проходило.

Тогда он улегся поудобнее, вызвал трансовое состояние, расширяющее возможности психики видеть невидимое и слышать неслышимое.

Однако войти в озарение не успел. В ухе мяукнул мобик.

«Слушаю», — отозвался Игнат, стряхнув оцепенение.

«Разбудил?» — раздался мысленный голос отца.

«Не ты, — успокоил он Артема. — Чувствую шевеление паутины».

«Что-что?» — не понял отец.

«Что-то задело мою чувственную сферу. Я и проснулся, как паук, паутину которого задела мошка».

«Ну, у тебя и сравнения… паук. Хотя, возможно, твои ощущения имеют причину. Мне только что сообщили, что в Волоколамске видели Ульриха Хорста».