Вячеслав Лавров - Встречи на болоте

Генерал был очень раздражён неудачей группы захвата и изливал своё недовольство на подполковника.

— Стёпа, не пора ли тебе в частный сектор подаваться? Будешь жену какого-нибудь олигарха на рынок сопровождать. Чем не работа?

— У олигархов жёны на рынок не ездят, у них на это прислуга есть, — огрызнулся подполковник.

— Ну и отлично. Значит там ни хрена делать не надо, — Лазарев даже покраснел, подогретый замечанием Проценко. — И то правда, зачем тебе куда-то идти, когда ты и тут можешь с комфортом побездельничать?

— Мы радоваться должны, что эта совершенно незаконная операция не удалась, — вмешался в разговор Гаевский. — Представляете, какой вой подняла бы пресса, узнай, что мы арестовали руководителей общественной организации?

— Какая пресса? Какой вой? Да если б Стёпа не облажался, они давно сидели бы тут и на два голоса пели, на чьи деньги жируют и чего вдруг именно в этом месте заповедник делают. Странно мне, что мой главный аналитик два и два сложить не может, — сказав всё это, генерал шумно вздохнул и уставился на Гаевского. — Игорь, я тебя последнее время не понимаю: то ты здоровье своё кладёшь, лишь бы что-то отыскать, а то, когда конкретное дело светит, вдруг в кусты.

— Надоело опричником быть, время сейчас другое, — майор явно лез на рожон. — Чтобы всё было ясно: я оставляю за собой право обратиться к вышестоящему начальству с рапортом о противозаконной деятельности нашего отдела.

— Ладно, майор, вы свободны, — тон генерала стал ледяным, а взгляд серых глаз не предвещал ничего хорошего.

Гаевский, молча, развернулся с неловкостью, выдающей в нём сугубо штатского человека, и вышел из кабинета.

— Пригрели змеюку, — процедил Проценко, нервно постукивая пальцами по краю стола.

— Нет, Стёпа, — задумчиво сказал Лазарев. — Не всё так просто. Что-то Игорьку известно, о чём мы ни слухом, ни духом…, но должны узнать обязательно. Кстати, интересно, кто предупредил этих ботаников-экологов о нашей операции?

— Разрешите выполнять? — подполковник слёту понял мысль генерала и сейчас напоминал гончую, ждущую команды хозяина.

— Давай, Стёпа, — махнул рукой Лазарев, и Проценко бегом вылетел из кабинета.

Гаевский ещё собирал в сумку вещи из своего стола, а машина с двумя техниками летела к нему на квартиру, чтобы оборудовать её жучками, другой же автомобиль ждал майора у выезда на МКАД.

Это в кино и на бумаге требуются на подобные действия специальные разрешения, на деле службы, развращённые десятилетиями абсолютного всевластия, ещё не скоро научатся обращать внимание на подобные мелочи.

Группе, сидевшей в засаде в деревне, было приказано отойти на базу, от греха подальше, что они и сделали в считанные минуты, не скрывая удовольствия.

С работы и на работу Аркадий Виленович принципиально ездил только на служебной «Волге», хотя многие сослуживцы, даже пониже рангом, раскатывали на служебных же иномарках. Личный шофёр его, чекист старой закалки, одобрял такой подход и содержал свою волжанку в таком идеальном состоянии, «что этим аудям даже не снилось».

Да и во взаимоотношениях между собой они придерживались номенклатурных советских традиций: водитель генералу — Аркадий Виленович, на «вы»; генерал шофёру (капитану пятидесяти двух лет отроду) — Коля, на «ты».

Вот и сейчас, опустившись в кресло рядом с водителем, Лазарев по-свойски махнул рукой.

— Поехали, Коля.

— Как всегда, Аркадий Виленович?

— А как же!

По пятницам «как всегда» означало поездку в магазин игрушек.

У Лазарева была внучка Дашенька — шести лет. Он в ней души не чаял, и, по сложившейся традиции, каждую пятницу привозил ей какой-нибудь подарок.

По этой причине под игрушки пришлось выделить отдельную комнату, которая сама уже напоминала филиал этого магазина.

В своё время генерал успел хлебнуть проблем с дочуркой, очень своеобразно понявшей перемены моральных ориентиров в новом обществе. КГБ в это время трясло. В окружении президента многих не устраивала эта мощная и независимая организация, способная повлиять на политическую ситуацию в России. Такие разнополюсные силы, как рвущийся к абсолютной власти начальник управления безопасности президента и свора экономических советников «семьи», разворовывающая страну, объединились с разного рода демократами в своём стремлении уничтожить комитет. Контору реформировали, переименовывали, разгоняли кадры, увольняя настоящих профессионалов.

Под эту раздачу попал и отдел Аркадия Виленовича, поэтому, занятый обустройством своей дальнейшей жизни, Лазарев узнал о закидонах дочки от жены только тогда, когда та поняла, наконец, что не справляется с ситуацией. Дочь на контакт не шла. Тогда генерал, со свойственной ему решительностью, так разрулил ситуацию, что новые знакомые Анжелы стали обходить её за километр и продолжали делать это и сейчас, по прошествии нескольких лет.

Не обошлось, конечно, без истерик и скандалов, но, попав, фактически, в вакуум, она понемногу успокоилась и даже обрадовалась знакомству с Мишаней, положительным молодым человеком, вовремя подсунутым родителями, не желавшими снова пускать всё на самотёк. Не успев опомниться, Анжелика вышла замуж и родила Дашеньку. Новые заботы так увлекли её, что молодая мама, и думать забыла о своей старой компании. Но, раз обжегшись, Лазарев обставил всё так, что молодые остались жить с ними, благо дом он выстроил таких размеров, что при желании живущие в нём могли не встречаться неделю.

Созданный Лазаревым консорциум, направляемый жёсткой генеральской рукой, процветал благодаря его старым связям, но когда при новом президенте генерала призвали на службу, он вернулся, не колеблясь, ни секунды. В конторе его восстановление в должности в шутку называли «воскрешением Лазаря», но для Аркадия Виленовича это и вправду было возвращением к настоящей жизни.

Конечно, бизнес он не забросил: возглавил его Мишаня, может и не самый подходящий для этой должности человек, зато свой. А вот его зам и руководители на всех ключевых постах были очень крепкими профессионалами, да и сам генерал одним глазком наблюдал за своим детищем.

И вот сейчас, по дороге в магазин игрушек, окунувшись в эти не всегда счастливые воспоминания, Аркадий Виленович прямо наслаждался теперешней устроенностью — генералы тоже люди.

В этом досье на генерала, которое я художественно приукрасил, явно проглядывало его слабое звено — боязнь за хрупкий семейный покой. Я не собирался похищать его домочадцев или подкладывать заряд под дом, эти методы скорее подошли бы самому Лазареву. Бомбу я решил подложить под основу его семейного благополучия — деньги и провести это мероприятие сегодня же вечером — меня очень беспокоила суета, начавшаяся вокруг Игоря.