Вячеслав Лавров - Встречи на болоте

После первой и, с минимальным промежутком, второй, наступило время поговорить.

— Никогда во всю эту хренотень не верил. Сколько по болотам хожу, самой завалящей кикиморы не встречал. И надо ж…, - Митька вопросительно замолчал, похрустывая половинкой разрезанного вдоль солёного огурца, лежащего между хлебом и салом.

— На свете много, друг Димитрий, есть такого, что и не снилось нашим мудрецам, — ответил я, скорее себе, чем ему.

Митька, не подозревающий, что только что заменил череп Горацио в печальном монологе Гамлета, разлил водку. Мы пропустили ещё по одной, помолчали и добавили.

— Ты сам меня сюда приводил, не уж-то не помнишь?

— Ни хрена себе! Хотя я так и подозревал — некому больше. А что я, Василич, сильно пьяный был или опять, этот самый — лунатизм?

— Пьяный, пьяный ты был, Митя, — успокоил я его.

— Ничего себе! Это сколько ж выпить надо, чтоб ни хрена не помнить? А ты не врёшь, Василич? — вдруг спросил он, глядя на меня с крестьянской хитринкой.

— А ты в деревне поспрашивай, бабы они всё видят.

— Да спрашивал я уже. Правда — это. Видно, старею, — сказал он без всякого сожаления, скорее констатируя факт. Потом встал, собрал давно высохшую, одежду и умело соорудил из неё постель. Уснул он мновенно — так засыпают только младенцы и животные, не отягощённые ни муками совести, ни заботами.

У меня дел хватало, как говорится: «Не было заботы — купила бабка порося».

Я стал просматривать отчёт о событиях в деревне после нашего побега.

Сначала проверил, что происходит сейчас. Надо отдать должное профессионализму наших преследователей: операция прошла настолько быстро и бесшумно, что в деревне, похоже, никто, кроме собак, ничего не заметил. В митькином доме осталась засада. Четверо расположились в свободных позах, настроившись на долгое ожидание, но при этом так, что под их наблюдением оказались все подходы. Ещё один, укрывшись в кладовке, не имевшей окон, варил кофе на походной газовой горелке. Шестой, похоже, главный, сидел за столом в центре комнаты. Когда я увидел его лицо, то почувствовал себя круглым идиотом — это был «тайный агент» Петруха.

Неделю назад к Воробьям приехал в отпуск сын. Его любимую жену Веруньку хозяин ларька не отпустил с работы, поэтому Витёк прихватил с собой дружка, пообещав ему отличную рыбалку, сомневаясь, что найдёт на месте кого-то, кто сможет выдержать темп предстоящего отдыха.

По случаю приезда сына Воробьи собрали у себя всю деревню — знай наших! Друг Витька скоро стал для всех своим в доску и из Пети был переименован в Петруху. Не доверяя водке из Веркиного ларька, я налёг на квас, который у Воробьихи был очень хорош. Веселье шло своим чередом, и народ уже разбился на группки по интересам. Узнав, что Митька — знаток Большого Болота, Петруха пристал к нему, упрашивая показать рыбные места. Хряк мычал что-то невнятное, качая головой в разные стороны так, что нельзя было понять, согласен он или нет, Петруха спрашивал, Митька мычал — разговор продолжался. Мне показалось немного странным то, как Петруха прилип к пьяному Хряку, но наутро вся деревня знала по секрету от Витька, что Петруха — тайный агент, и мне стало стыдно за свои подозрения.

Погудев три дня, так и не вспомнив о рыбалке, Витька и «секретный агент» отбыли на забравшем их луноходе (водителем этого авто сержант Воробьёв и работал в районном отделении милиции).

И вот я вижу Петруху во главе группы захвата. Он оправдывался перед кем-то, глядя на экран открытого ноутбука.

Заглянув ему через плечо, я увидел простоватого вида крепкого мужичка, никак не подходившего на роль начальника. Но из разговора стало ясно, что майор отчитывается перед подполковником, недовольным ходом операции.

Уже второй человек за сегодня преподносит мне сюрприз: сначала Игорь, потом Петруха. Кто следующий?

Охваченный сомнениями, я с подозрением взглянул на Митьку, мирно спящего у огня. Его безмятежный вид отрезвил меня: если я начну сомневаться в таких людях, как это дитя природы, то остаётся — лишь поселиться на манер Прохора в непроходимых лесах, вдали от всех.

Майор, закончив переговоры, выключил компьютер и сообщил остальным, что приказано ждать до особого распоряжения. Допив подоспевший кофе, командир поставил двоих дежурить, а остальные стали устраиваться на отдых тут же на полу. Это послужило сигналом и мне. Я устроил постель по митькиному методу и тут же уснул.

Даже люди, которым совершенно некуда спешить, только продрав глаза сразу смотрят на часы. Я не стал исключением: проснувшись, тут же посмотрел на свои «командирские» — было уже полпервого пополудни.

Начинать что-то делать не хотелось. Если тело после отдыха всегда готово действовать, то душа подчас требует послать все заботы — по известному адресу и устроить праздник.

Прокручивая в голове идеи по претворению этих мыслей в жизнь, я вспомнил про прохорово приглашение, но осадил себя: неподходящие мы с Митькой гости для совсем недавно свободно вздохнувшей семьи, укрывшейся среди болот.

Ленивое движение мысли перебили две смутных тени, появившиеся у входа в пещеру. Резко впрыснутый в кровь адреналин мешал трезво мыслить, я вскочил, натягивая штаны. Уже в следующую секунду тени материализовались в лёгкого на помине Прохора и величественную, как жрица древнего культа, Пелагею.

— Извините, мы тут… отдыхали, — пролепетал я, смущённый своим нелепым видом.

Женщина отвернулась, снимая объёмистый заплечный мешок и давая мне возможность привести себя в порядок.

Митька, в отличие от меня, отнёсся ко всему проще — действительно, в каком ещё виде можно застать спящих людей. Он сначала поздоровался с пришедшими за руку, а потом не спеша оделся.

— Как ты узнал, что мы тут? — спросил я Прохора, удивлённый его эффектным появлением сразу вслед моим мыслям.

— Каким бы я был лешим, если б не знал, что у меня в лесу делается, — абсолютно серьёзно ответил Прохор. — А ты опять спешишь. Давай сначала проверим, чо там Пелка прихватила, а потом уж будем разговоры беседовать.

Прямо на полу между бассейнами на белой простыне уже был накрыт стол. В самом центре среди закусок стояла бутылка самогона, а я поставил рядом более спокойный вариант, изготовленный в Финляндии.

Кто-нибудь может подумать, что я без водки за стол не сажусь. Ну, не так это. Просто — какие гости без бутылки? Мы ж не за границей, чтоб пить кофе при встрече.

Завтрак проходил в полном молчании, если не считать коротких — «Будем» перед очередной рюмкой и одобрительного рычанья — после.

Когда мы закончили, Пелагея сложила в мешок всё, что ещё можно было использовать, а остальное завернула в простыню и тоже убрала. Становилось понятным, каким образом в подземелье в течении всех долгих лет существования не видно было и следа посещения его людьми.