Костры миров - Геннадий Мартович Прашкевич
– Ты с Севера?
– Нет… Нет… Юг…
Гай вывел флип на дугу, чтобы выйти из зоны обстрела.
– Зачем прыгнул в воду?
– В меня стреляли.
– Наверное, хотели остановить.
– Ты спрячешь меня? – Урод странно глотал гласные, с некоторым сипением.
– Почему я должен тебя прятать?
– Ты биоэтик…
Урод увидел эмблему на фирменной рубашке Гая.
По его мнению, биоэтики, наверное, как-то иначе должны были относиться к Остальному миру. Пересекая разделительную линию, урод, как все, наверное, пытался замаскировать акцент, свести его к минимуму, может, даже добился в этом некоторого успеха, но сейчас, после чудовищного прыжка, сипел и задыхался. Мощное отбивное течение сносило флип к рифам, над которыми проступали сквозь сизую дымку ржавые надстройки и обломанная мачта полузатопленного боевого фрегата – безмолвный след былых силовых столкновений Экополиса с остальными. Маленькие фигурки все еще толпились на скальном обрыве, блеснула снайперская оптика.
Зачем уроды стремятся в Экополис? Зачем эти так называемые остальные так жадно стремятся влиться в потную, тесную, стиснутую эскалаторами толпу, слышать никогда не умолкающий шум, нечистое дыхание, чувствовать толчки и проклятия? Не ради же дополнительного пайка. Паек можно добыть и на Территориях.
Оглянувшись, Гай отметил, что урод явно проявляет сообразительность.
Ползая по дну флипа, он выбрал место, где его могли не заметить с нависающих балконов Контрольно-пропускного пункта – под низким стиалитовым козырьком. Там он почти слился с тенью.
Гай одобрительно кивнул.
Он решил лично отдать беглеца Дьердю.
– Зачем ты перешел разделительную линию?
Бежать уроду было некуда, сопротивляться он не мог, к тому же падение с большой высоты его ошеломило. Сейчас начнет врать, с некоторым раздражением решил Гай. Сейчас этот урод начнет много врать.
– Хотел есть…
– Когда ты оказался на Камышовом плато?
– Пять дней назад.
– И тебя не задержали сразу?
– Нет… Я прятался… Только вчера…
Это было явное вранье. Прятаться четыре дня на Камышовом плато, где полно патрулей и дежурных отрядов…
– Чем ты питался?
– Кусок Языка… Нес с собой…
– Разве Язык можно хранить больше двух суток?
– Я хранил…
– Это правда, что у Языка вкус банана?
Урод не ответил. Может, никогда не пробовал бананов.
– Где ты пересек разделительную линию?
– Там… – указал урод в сторону Камышового плато.
– Ты пришел к нам через пустыню? – удивился Гай.
– Я шел долго…
Ну да, уроды не говорят правду.
– Как ты все-таки оказался на обрыве?
– Меня заставили…
Говорят, что встречаются уроды, умеющие вести себя совсем как люди, уроды с благородной осанкой, с медальным профилем. Но украсть, убить, обмануть – это у них на генетическом уровне. Время от времени они проникают в Экополис. Не срабатывают даже самые надежные системы предупреждения, как случилось, например, семь лет назад. Да, уже семь лет, прикинул Гай. Тогда с площади Согласия похитили его родную сестру. Ее звали Гайя. Не с Камышового плато ее похитили, не с открытых Северных равнин, даже не с разделительной линии, где всегда можно угодить в западню, а с площади Согласия! Когда-то они, Гай и Гайя, поклялись всю жизнь быть вместе, но клятвы не всегда сбываются, а похищенных людей не всегда находят. А если находят, здоровье их обычно настолько подорвано, что Комитет биобезопасности лишает таких найденышей статуса полноценных граждан. Говорят, на одном из подземных этажей Южного пригорода до сих пор существует закрытый квартал, где в тесных каморках доживают такие несчастные. Списки попавших в Южный пригород не оглашаются. Одна только мысль о том, что среди таких отверженных может оказаться его сестра, была невыносима для Гая.
– От кого ты бежал?
– От стрелков.
– Почему?
– Они заставили меня работать живой мишенью.
Гай обернулся. Урод смотрел на него и одновременно на высокую набережную – косоглазие это позволяло. Конечно, Гай слышал о случаях, когда пойманных уродов использовали, ну, скажем так, нефункционально, не совсем правильно, но это слухи, всего только слухи, область обывательской мифологии. Из-за какого-то урода рисковать ген-картой?
– Почему тебя не выслали еще четыре дня назад?
– Я согласился…
– На что?
– Работать живой мишенью… Дежурным стрелкам всегда нужны реальные тренировки… Они обещали, что я проживу столько, сколько смогу…
– Тебя кормили?
– Мне вернули кусок Языка…
– И тебе хватило сил бегать три дня под пулями?
Урод пожал голыми мокрыми плечами. Большая царапина на груди кровоточила, губы разбиты. Флип как раз проходил третий КПП канала Эрро, на набережных мерцали фосфоресцирующие керби, урод трусливо вжимал голову в плечи. Под цветными фонарями, раскиданными в неподвижной листве, гудела, двигалась, текла густая, расцвеченная всеми оттенками толпа. Каким-то образом люди умудрялись не наступать на ноги друг другу, даже перебрасывались словечком-другим. Несло потом, парфюмом. Живая жизнь. На Камышовом плато и на других разделительных линиях службу несли братья и отцы этих вот людей.
– Тебя не ранили?
– Я бегал… Быстро…
– Где ты научился так бегать?
– Южная Ацера…
Оказывается, урод перешел границу в регионе Гая. Леса и болота Ацеры острием гигантского клина входят в скалистые равнины Камышового плато. Неожиданная информация изменила мысли биоэтика.
– Ты хорошо знаешь юг?
– Только там, где болота…
– Ты встречал там женщин?
– В Ацере совсем нет женщин…
– Я говорю о похищенных.
– Нет… Я не знаю…
– Ладно.
Гай умело ввел флип в сумеречную нишу, от которой к террасам высокого каменного квартала вела металлическая лесенка, обвитая поблескивающей спиралью перил, и сказал негромко:
– Запомни. Это частный причал. Если ты сойдешь на набережную, тебя сразу схватят. Если ты поднимешься по лесенке, тебя тем более схватят. – Гай многозначительно позвенел цепью. – Голым здесь не ступишь и шагу. Да и одетый ты не скроешься, нос выдаст. Дождись меня здесь, никуда не выходи. Позже я переправлю тебя в Нацбез. Ничего страшного, – успокоил он вздрогнувшего урода. – Тебя просто вышлют из Экополиса. А перед этим покормят. Ты когда-нибудь пробовал жареное зерно?
– Не знаю.
3
– О Гай!
Мутти округлилась.
Цветистый халатик подчеркивал размытую талию, зеленые глаза смеялись.
Мутти знала о своем обаянии. «Мы учились у Мутти», – молодые художники гордились этим. Декоративная каллиграфия – не полеты в космос, имя Мутти знали, а вот Гай ни разу не выходил на околоземную орбиту. Когда-то в паре с его сестрой Мутти лихо возмущала чопорную верхушку Экополиса, но теперь она – мать пятерых детей, уважаемая гражданка.
– Я столкнулся на лестнице с женщиной…
– О Гай, это Елин. Вы понравитесь друг другу. Офицеры с разделительных
