Вспомнить всё - Филип Киндред Дик
– Ну, и магнитные поля тоже сыграли кое-какую роль, – добавил Тревис, протирая глаза. Рука его тряслась мелкой дрожью. – Снимай шлем, Агнета. Сейчас он тебе ни к чему.
– Думаешь? Ведь столкновение-то впереди, – напомнила та.
Оба напарника в недоумении уставились на нее.
– Вполне вероятно, нам предстоит пережить катастрофу заново, – пояснила она.
– Тогда дело дрянь, – рассудил Тревис, поспешно склонившись к консоли и защелкав множеством клавиш. – Уведу-ка я наш ЭКС куда подальше от этого роя.
Сняв шлем, Агнета стряхнула с ног сапоги, нагнулась за ними… и тут увидела Образ.
Образ, невесть откуда появившийся за их спинами. Образ Иисуса Христа.
– Глядите, – пролепетала она.
Тревис и Эльмс оглянулись, замерли, разинув рты.
Традиционные белые ризы, сандалии… длинные волосы, озаренные чем-то вроде лунного света, необычайно бледный, обрамленный бородкой лик исполнен доброты, мудрости…
«Совсем как на голограммах над земными церквями, – подумалось Агнете. – И складчатые, свободные одежды, и борода, и мягкая, кроткая мудрость во взгляде, и руки слегка приподняты… и даже нимб – вон, на месте. Ну и чудеса! Насколько же точными оказались наши предрассудки!»
Все трое взирали на Образ, не моргая, в изумлении округлив глаза.
– О, Бог ты мой, – выдохнул Тревис. – Он же за нами… по наши души явился!
– Ну и прекрасно, – заметил Эльмс. – Я лично вовсе не против.
– Еще бы! Ты-то, конечно, не против: у тебя ни жены, ни детей, – язвительно процедил Тревис. – А как, к примеру, с Агнетой? Ей же всего три сотни лет! Можно сказать, дитя!
– Я есмь лоза, а вы – ветви, – заговорил Христос. – Кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего.
– Так. Я увожу ЭКС с этого вектора, – пробормотал Тревис.
– Дети мои, недолго уже быть мне с вами, – объявил Христос.
– Вот и славно, – буркнул Тревис.
ЭКС на пиковой скорости понесся в направлении оси вращения Сириуса: звездные карты отобразили плотный поток излучения прямо по курсу.
– Проклятие, Тревис, – в ярости зарычал Эльмс, – это ж какая возможность, а? Подумай: многим ли из людей доводилось увидеть Христа? Это же вправду Христос! Ты… вы ведь Иисус Христос, верно? – уточнил он, повернувшись к Образу.
– Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня. Если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего. И отныне знаете Его и видели Его, – откликнулся Христос.
– Вот! – сияя от радости, воскликнул Эльмс. – Вот видишь? Лично я сейчас, так и знай, просто счастлив! Мистер… – Но тут он осекся. – Надо же, я ведь всерьез собирался сказать «мистер Христос»! Вот глупость, вот глупость-то, а? Христос… мистер Христос, не желаете ли присесть? Хоть за мою консоль, хоть за консоль мисс Раутаваары… Агнета, ты же не против, да? А это Уолтер Тревис. Он у нас христианскую веру не исповедует, но я-то – дело другое: как-никак прожил христианином всю жизнь… ну, большую ее часть. Насчет мисс Раутаваары точно не знаю. Что скажешь, Агнета?
– Эльмс, кончай вздор молоть, – проворчал Тревис.
– Чш-ш-ш! – шикнул на него Эльмс. – Он же судить нас явился!
– Если кто услышит Мои слова и не поверит, Я не сужу его, ибо Я пришел не судить мир, но спасти мир. Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет судью себе: слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день, – возразил Христос.
– Ну да, а я о чем? – кивнув, согласился Эльмс.
– Не будь к нам чересчур строг, – изрядно напугавшись, попросила Агнета, устремив взгляд на Образ. – Все мы только что пережили серьезное потрясение.
Но тут она, спохватившись, подумала: а помнят ли Тревис с Эльмсом собственную гибель? Помнят ли, что их разорвало на куски?
Образ, взглянув ей в глаза, не ответил ни слова – лишь мягко, ободряюще улыбнулся.
– Тревис, – заговорила Агнета, склонившись к сидящему за консолью напарнику, – послушай, пожалуйста, что я тебе скажу. Ни ты, ни Эльмс катастрофы, удара базальтовых осколков, не пережили. Не пережили, понимаешь? Потому он и здесь. Я – единственная, кто не… кто не…
– Кто не погиб, – закончил за нее Эльмс. – А мы мертвы, потому он и явился за нами. Ну что ж, Господи, я готов, – повернувшись к Образу, объявил он. – Бери меня.
– Вот-вот. Забирай их обоих, – подхватил Тревис, – а я отправляю сигнал бедствия на всех частотах. И сообщу, что здесь происходит. Обо всем сообщу, прежде чем он заберет или хоть попытается забрать отсюда меня.
– Ты же мертв, – напомнил ему Эльмс.
– Но сигнал бедствия отправить еще могу, – непреклонно отрезал Тревис, однако на его лице отразилось смятение, покорность судьбе.
– Дай Тревису чуточку времени, – попросила Агнета Образ. – Он еще не понимает всего до конца. Хотя ты, наверное, об этом и без меня знаешь: тебе ведь известно все.
Образ кивнул.
И мы, и земной Следственный Комитет, выслушав, увидев все, что творилось в мозгу Раутаваары, поняли, что произошло, однако в оценках происшедшего разошлись кардинально. В то время как шестеро землян сочли данные события однозначным злом, мы посчитали их величайшим благом – и для Агнеты Раутаваара, и для себя. Реанимированный опрометчивым роботом, ее поврежденный мозг обеспечил нам – ни много ни мало! – контакт с потусторонним миром и силами, им управляющими.
Как же расстроили, как огорчили нас воззрения землян!
– Все это галлюцинации, и не более, – объявил официальный их представитель. – Результаты отсутствия ощущений извне вследствие гибели тела. Взгляните, что вы с ней сделали!
Мы указали на то, что Агнета Раутаваара на данный момент вполне счастлива.
– Деятельность ее мозга, – продолжал официальный представитель людей, – надлежит немедленно прекратить.
– И утратить связь с потусторонним миром? – возразили мы. – Великолепную возможность понаблюдать загробную жизнь? По сути, мозг Агнеты Раутаваара – наш телескоп! В вопросах настолько серьезных научная ценность перевешивает любые гуманитарные соображения.
Такую позицию заняли мы в ходе следствия, причем вполне искренне. Исходя отнюдь не из голой целесообразности.
Посовещавшись, земляне решили сохранить за мозгом Раутаваары полный набор функций – разумеется, с обязательной записью всех звуковых и визуальных данных – а вопрос о вынесении нам порицания до поры до времени оставить открытым.
Меня лично земные воззрения на образ Спасителя привели в сущий восторг. Среди нас сия концепция почитается старомодной, красивой, однако отжившей свое, и вовсе не из-за явного антропоморфизма, но из-за этакого школьного, детского суда над душой, отбывающей в загробный мир. Из-за своего рода реестра поступков дурных и добрых,
