Роберт Хайнлайн - Свободное владение Фарнхэма

— ЧТО? Джо, ты, наверное, ошибаешься. Конечно, не спорю, у Грейс есть свои недостатки. Но она никогда не сделала бы такого… да еще своему собственному сыну.

— Нет, конечно, нет. Я даже сомневаюсь, чтобы она знала о происшедшем заранее. Но все равно именно она явилась инициатором. С самого первого дня она твердила Понсу, что хочет видеть Дьюка рядом с собой. Она все-время ныла, знаешь, таким детским плачущим голоском: «Понси, я так одинока! Понси, ты совсем не любишь свою Грейс! Понси, я не отстану от тебя до тех пор, пока ты не скажешь „да“. Понси, но почему ты не хочешь?»

— Мне, наверное, следовало свернуть ей шею. Понс почти не обращал на нее внимания, до тех пор пока она не начинала щипать его. Тогда он заливался хохотом, валил ее на ковер, и они возились на полу. Потом он обычно приказывал ей замолкнуть, и некоторое время она сидела тихо. В общем, он обращался с ней, как с одним из котов. Честно говоря, я не думаю, что он хоть раз… Я хочу сказать: из того, что я видел, трудно заключить, что он хоть в малейшей степени интересовался ею, как…

— Я тоже не интересуюсь. А кто-нибудь предупреждал Грейс, что повлечет за собой воссоединение с сыном?

— Не думаю. Понсу и в голову никогда бы не пришло, что такие вещи нужно объяснять… а я уж, само собой, никогда не стал бы обсуждать с ней такие вопросы. Да она и терпит меня — я слишком часто отнимаю у нее ее милого Понса. — Джо потер переносицу. — Так что я сомневаюсь в том, что ей это было известно. Конечно, она могла бы догадаться. Но извини — все-таки Грейс твоя жена, — мне кажется, что она глуповата.

— Да еще и увлекается «счастьем» — по крайней мере, я ни разу не видел ее трезвой, — добавил Хью. — Конечно, она недалекого ума. Да и не жена она мне. Моя жена — Барбара.

— Ну… с формальной точки зрения слуга не может иметь жену.

— А я не с формальной. Я говорю то, что есть на самом деле. И все же я в какой-то мере рад, что Грейс, возможно, не знала, чего это будет стоить Дьюку.

Джо задумался.

— Хью, она, конечно, не знала… но боюсь, что ее это просто мало заботило… И к тому же вряд ли правильно было бы сказать, что это чего-то стоило Дьюку.

— Не понимаю. Объясни, может, я немного поглупел… — Хью был явно озадачен.

— Ну, если Грейс и огорчена тем, что Дьюка оскопили, она никак этого не проявляет. Она довольна донельзя и, кажется, вообще ничего не имеет против.

— А ты видел их? После всего этого?

— О, да! Я завтракал вместе с их Милостью, и они оба тоже присутствовали. Это было не далее как вчера.

— А я думал, что Понса нет.

— Он ненадолго вернулся и снова уехал, — продолжал Джо. — Теперь уже на Западное Побережье. Мы буквально вгрызлись в этот бизнес. Он пробыл здесь всего пару дней. Но успел преподнести Грейс подарок. Она как-то заявила Понсу, что собирается устраивать день рождения (хотя здесь справляются именины), и приставала к нему все время — а ведь ты знаешь Понса: он снисходителен и к животным и к детям. Поэтому он решил сделать ей сюрприз. И тотчас же, как вернулся, он подарил ей ко дню рождения Дьюка. Черт возьми, они отхватили комнату в личных покоях Понса. Теперь они совсем не спускаются вниз, а даже ночуют здесь…

— Ладно, мне безразлично, где они ночуют, — прервал его Хью. — Ты начал рассказывать мне, как отнеслась к этому Грейс. И сам Дьюк.

— Ах, да! Не могу точно сказать, когда именно Грейс поняла, что с ним сделали. В разговоре со мной она проявляла несвойственную ей сердечность. Рассказывала, что Понси все устроил, и убеждала меня, что Дьюки выглядит просто великолепно в своих новых одеждах. И все такое.

Она разодела его в ливрею вроде тех, что носят слуги наверху. Как ты понимаешь, здесь не носят подобных рубищ, наподобие твоего… Она даже нацепила на него украшения. Понс на все согласен. Дьюк, сущий подарок — слуга прислуги Понса. Не думаю, чтобы он хоть палец о палец ударил. Он просто любимая игрушка Грейс. И ей это все очень нравится.

— А самому Дьюку?

— Вот об этом-то я и хотел рассказать, Хью. Дьюк ничуть не огорчен случившимся. Теперь он как сыр в масле катается. Он чуть ли не покровительствует мне. Можно подумать, что я, а не он ношу ливрею. За спиной Грейс, которая крутит боссом, как хочет, Дьюк, по его словам, устроился капитально. К этой мысли он пришел, конечно, не без помощи транквилизатора.

— Так ты, считаешь, что это очень хороший способ устроиться капитально, когда тебя хватают, спаивают, кастрируют, а потом держат в постоянном опьянении, так, что тебя больше ничего не волнует? Джо, ты удивляешь меня.

— Конечно, это так! Хью, постарайся отбросить свои предрассудки и взглянуть на вещи трезво. Дьюк счастлив. Если не веришь, я провожу тебя к ним, и ты сам сможешь поговорить с Дьюком. Или с обоими. Как хочешь.

— Нет, боюсь, что это будет слишком тяжелым зрелищем. Я согласен, что Дьюк счастлив. Если напоить человека этим чертовым «счастьем», он будет счастлив и тогда, когда ему отрежут руки-ноги, начнут перепиливать горло. Того же эффекта можно добиться и с помощью морфия. Или героина. Или опиума. В этом нет ничего хорошего. Это настоящая трагедия.

— О, не надо устраивать мелодраму, Хью. Все в жизни относительно. Дьюка все равно рано или поздно кастрировали бы: держать слугу такого роста в качестве жеребца — просто противопоказано, и ты сам об этом знаешь. Поэтому практически нет никакой разницы — случилось это на прошлой неделе или на будущий год, или после смерти Понса. Есть даже положительный момент в том, что это произошло именно сейчас: он живет в обстановке роскоши, а не надрывается на рисовом болоте. Он ничего не умеет, у него нет надежды когда-нибудь подняться повыше. Среди слуг, конечно.

— Джо, а ты знаешь, как ты стал разговаривать? Как какой-нибудь белый апологет рабства, рассуждающий о том, как здорово живется черненьким: сиди себе на завалинке, пощипывай свое банджо да распевай гимны…

— Неправда, — заморгал Джо.

Хью Фарнхэм почувствовал, что его разбирает злоба, и слова его были безжалостны:

— Давай, давай! Утверждай, что это неправда! Я не могу перечить тебе. Ты теперь — Избранный. А я — ничтожный слуга. Масса Джо, позвольте я поправлю ваш балахон? В каком часу сегодня собирается Клан?

— Молчать! — вырвалось у Джо откуда-то изнутри.

Хью Фарнхэм замолчал. Джо тихо продолжал:

— Я не собираюсь пикироваться с тобой. Возможно, что тебе все действительно представляется в таком свете. Но если это так, то неужели ты ждешь, что я буду соболезновать? Просто все радикально переменилось — и как раз вовремя. Раньше я был слугой — теперь я уважаемый бизнесмен, причем у меня есть все шансы стать, благодаря браку, племянником в какой-нибудь благородной семье. Неужели ты думаешь, что я теперь брошу все это и пойду на попятную. Да еще ради Дьюка! Я бы не сделал этого даже ради кого-то из вас — не буду лицемерить. Тогда я был слугой, теперь слуга — ты. Так в чем же дело?