Око небесное - Филип Киндред Дик
– Ну вот и все, – довольно сказал Хэмилтон. – Напитки бесплатно, становитесь в очередь.
Потянулись первые заинтересованные посетители. Очень быстро собралась толпа.
– Мы использовали машину, – медленно произнес Лоус, наблюдая за тем, как к бывшему шоколадному автомату растет очередь. – Но мы не выяснили базовый принцип. Мы знаем, что она делает и каким образом, механически. Но не знаем почему.
– А может, – выдвинул гипотезу Хэмилтон, – никакого принципа и нет. Разве «чудо» не означает именно это? Никакого управляющего закона – просто случайное событие, без причины, неповторяющееся. Оно просто происходит, и ты не можешь предсказать его или отследить источник.
– Но мы видим тут воспроизводимость, – возразил Лоус, указывая на аппарат. – Когда ты забрасываешь монетку, появляется шоколадка, а не бейсбольный мячик или жаба. А это и есть закон природы, просто описание того, что неизбежно происходит. Описание воспроизводимых результатов. И здесь нет никакой причинности – мы просто говорим, что если сложить А и Б, то получится В, а не Г.
– Но всегда ли мы получим В?
– Может, да, а может, и нет. Пока что мы получаем, шоколадки вылетают. Да и сейчас машина выдает коньяк, а не спрей от комаров. У нас есть воспроизводимость, регулярность, система. Нам всего лишь надо выяснить, какие элементы необходимы в этой системе.
Хэмилтон воодушевился:
– Если мы сможем обнаружить, что должно присутствовать для копирования исходного объекта…
– Точно. Что-то весьма конкретное заставляет стартовать этот процесс. Нам даже не нужно понимать, как оно это делает, достаточно знать, что это такое. Необязательно знать, как из угля, серы и селитры получается порох и даже почему. Все, что нам нужно, так это знать, что, смешанные в определенных пропорциях, они его образуют.
Они вернулись в бар, оставив за спиной толпу охотников до бесплатного коньяка.
– Ну значит, у этого мира тоже есть законы, – сказал Хэмилтон. – Как и у нашего. В том смысле, что законы как раз не как у нашего – но они есть, и это законы.
– Да, все верно. – Тень огорчения появилась на лице Лоуса, энтузиазм вдруг покинул его. – Я совсем забыл.
– Что не так?
– В нашем мире это не сработает. Только здесь.
– Ох, – сказал Хэмилтон. – И правда.
– Мы лишь зря тратим время.
– А может, мы и не хотим возвращаться.
Лоус уселся на табурет у барной стойки и подхватил свою стопку. Сгорбившись над ней и нахмурившись, он пробормотал:
– Может, так оно будет и лучше. Остаться здесь.
– Вот-вот, – ласково сказал подслушавший их Макфайф. – Оставайтесь тут. Не глупите… уходите непобежденными.
Лоус искоса глянул на Хэмилтона.
– Ты хочешь тут оставаться? Тебе тут нравится?
– Нет, – сказал Хэмилтон.
– Вот и я так же. Но, возможно, у нас нет выбора. Пока что мы ведь даже не знаем, куда именно мы попали. А уж о том, как отсюда выбраться…
– Да это совсем неплохое место, – возмутилась девушка. – Я тут постоянно, и мне очень нравится.
– Мы не о баре сейчас, – сказал Хэмилтон.
Крепко сжимая в руках свою стопку, Лоус сказал:
– Нам надо вернуться. Как угодно, нам надо найти способ отсюда выбраться.
– Я понимаю, – сказал Хэмилтон.
– Знаешь, что тут продают в супермаркетах? – с горечью спросил Лоус. – Консервированные приношения для священного огня.
– А в хозяйственном знаешь, что продается? Весы для взвешивания на них твоей души.
– Что за глупости? – обиделась блондинка. – Душа ничего не весит.
– Тогда, значит, – задумчиво ответил Хэмилтон, – ее можно послать по почте без оплаты.
– Интересно, сколько душ, – иронически прикинул Лоус, – влезет в один конверт с маркой? Новый религиозный конфликт, однако. Священная война, человечество расколото пополам, кровь льется потоками.
– Десять, – предположил Хэмилтон.
– Четырнадцать, – возразил Лоус.
– Еретик. Чудовище и убийца детей.
– Зверь, пьющий нечистую кровь.
– Проклятое порождение питающегося грязью зла.
Лоус задумался.
– А знаешь, что ты увидишь на своем телеэкране воскресным утром? Я тебе не скажу, сам посмотри. – Бережно держа свою стопку, он внезапно соскользнул с табурета и исчез в толпе.
– Эй, – удивленно сказал Хэмилтон. – Куда это он?
– Да он чокнутый, – со знанием дела сказала шлюшка.
На мгновение они вновь увидели силуэт Лоуса. Темное лицо его посерело от тоски. Обращаясь к Хэмилтону сквозь гогочущую и бормочущую толпу клиентов бара, он прокричал:
– Джек, знаешь что?
– Что? – беспокойно отозвался Хэмилтон.
Лицо чернокожего свело спазмом острого и бессильного несчастья.
– В этом мире… – слезы блеснули в его глазах, – в этом чертовом месте я начал говорить с рабским акцентом.
И он исчез, оставив Хэмилтона в тягостном раздумье.
– А что он имел в виду? – спросила девушка с интересом. – Арабский акцент?
– Рабский, – задумчиво пояснил Хэмилтон.
– Вот все они так, – прокомментировал Макфайф.
Заняв освободившийся табурет Лоуса, шлюшка начала планомерную осаду Хэмилтона.
– Купи мне выпить, малыш, – с надеждой предложила она.
– Я не могу.
– Почему нет? По возрасту не можешь?
Хэмилтон обшарил свои пустые карманы.
– Денег нет. Все спустил в шоколадном автомате.
– Молись, – посоветовал Макфайф. – Чертовски усердно молись.
– Дорогой Господь, – сказал ядовито Хэмилтон. – Пошли Твоему недостойному эксперту по электронике стакан подкрашенной воды для этой порочной юной неприятности. – Подумав, он старательно добавил: – Аминь.
Стакан с подкрашенной водой появился на стойке близ его локтя. Девушка с улыбкой приняла его.
– Ты милый. Как тебя зовут?
– Джек.
– Как твое полное имя?
Он вздохнул.
– Джек Хэмилтон.
– Меня зовут Силки. – Она игриво потеребила его воротничок. – Это твой «Форд-купе» на улице?
– Угу, – ответил он безрадостно.
– Поехали куда-нибудь. Ненавижу это место. Я…
– Но почему? – Хэмилтон взорвался. – Почему, черт побери, Господь ответил на эту молитву? Почему не на какие-то другие? Почему не ответил Биллу Лоусу?
– Господь одобрил твою молитву, – сказала Силки. – В конце концов, все зависит от Него – это Он выбирает, как отнестись к молитве.
– Но это же ужасно.
– Возможно. – Силки пожала плечами.
– Как вы живете со всем этим? Вы никогда не знаете заранее, что произойдет, ни порядка, ни логики. – Его бесило то, что она не против, что такой порядок вещей нормален для нее. – Мы беспомощны, вынуждены зависеть от каприза. И это не дает нам быть людьми – мы как животные, ожидающие кормежки. Похвалы или наказания.
Силки взглянула на него пристальней.
– А ты смешной мальчик.
– Мне тридцать два года, я давно не мальчик. И я женат.
Девушка нежно потянула его за
